Неизвестные тайны России (СИ) - Северюхин Олег Васильевич - Страница 26

Все вокруг было оцеплено полицией. За мной приехал сам министр внутренних дел с распоряжением доставить меня к президенту Ранцузской Республики.

Вместо поездки к президенту, где я уже был, я потребовал, чтобы меня доставили к моему кораблю. Министр чуть ли не на коленях умолял меня не улетать в Мерику и не позорить Ранцию. Я сказал ему, что никуда не полечу, просто мне нужно побриться и переодеться. С облегченным сердцем меня повезли в Ле Урже в шикарной машине в сопровождении эскорта мотоциклистов. Вероятно, такое же чувство триумфа испытывал и Юрий Гагарин, вернувшийся из первого космического полета.

В Ле Урже вовсю кипела работа. Строили лестницу-трап к входному люку. Инженеры уже проектировали строительство ангара для моего «бурана». Конечно, на нем никуда не улететь как на самолете, хотя, если попробовать, то можно и улететь. Если корабль садится по-самолетному, то так же может и взлетать.

Я поднялся по трапу (а высоковато карабкаться по одной лестнице на третий этаж и даже какая-то боязнь высоты), открыл люк и вошел в жилой отсек-кабину. Пахнуло родным домом. Взял электробритву и побрился. Открыл шкафчик с одеждой, нашел сумку, сложил в нее спортивный костюм, кеды китайские, марка «дружба — два кольца», цивильный костюм, три рубашки, четыре галстука.

Внизу стояли модные остроносые полуботинки черного цвета чешского производства («корочки» с подошвой из пластиката и таким же каблуком, лет пять без сноса носить) и рядом армейские полуботинки по прозвищу «говнодавы», мало кто в армии их носил, выдавали всем, а их выбрасывали, уничтожая ценное натуральное сырье, из которого можно шить модную обувь.

Армейские полуботинки я отложил в сторону, не буду же я позорить свою страну ими. Парадный мундир полковника военно-воздушных сил СССР. На мундире медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР», выдали в 1968 году. Снял. Одна она и есть одна. Хотя, медаль героя хорошо смотрится и в одиночестве.

По секрету скажу, что потом еще были медали в честь 60-ти и 70-летия наших Вооруженных Сил. А потом исчез СССР, и исчезли Вооруженные Силы. Осталась армия без роду и племени, никто не может сказать, сколько лет этой армии, сколько юбилеев она отметила, и почему на кокардах российских военнослужащих красуется японская звездочка, япона мать. Только пограничники залепили эту звездочку пограничным орлом, курицей, да моряки задрапировали ее своим якорьком.

Форма шилась с учетом того, что я буду в полете сорок лет и в размерах буду несколько пошире того юнца, который отправился в полет. То ли мастер был гений, то ли я не сильно изменился, но все было впору. Тот, кто носил форму, понимает и помнит то чувство подтянутости и готовности ко всему, будучи в парадной форме. Надел фуражку с крылышками, ладонью проверил центровку кокарды и вышел из корабля.

Народу вокруг трапа было нисколько не меньше, чем в день моего прилета вчера. При моем появлении с блеском погон оркестр заиграл «Боже царя храни». Всего шесть строчек текста, а наполнял душу гордостью за свою родину, хотя предки наши, правоверные коммунисты взяли и расстреляли всю царскую семью. Знать, неправое у них было дело, раз они свергнутого царя убоялись.

Я взял под козырек и сошел с трапа. Не буду же я говорить, что нужно играть «Интернационал». Это все равно, что взять ведро помоев и вылить в лицо вропейцев того времени.

Долгожданный триумф

Сейчас меня встречал Президент Ранцузской Республики господин Ильеран, произнеся речь о том, что Ранция — Богом избранная страна, раз космонавт с далекой планеты совершил посадку именно здесь.

Представители многих газет со всего мира щелкали вспышками фотокамер и писали своим мелким и каким-то шифрованным почерком заметки в газеты о встрече космонавта, прилетевшего с противоположного конца Вселенной, с планеты Земля.

После официального приветствия мы с президентом прошли вдоль почетного караула в составе представителей трех родов войск.

— Надо же, — подумал я про себя, — встречают как главу государства. Без салюта, но и это неплохо.

Во время прохода почетного караула торжественным маршем загремел салют наций. Выдержано все точно.

Одетые на русский манер девушки на вышитом полотенце держали каравай хлеба с солонкой наверху. Я отломил кусочек хлеба, посолил, съел. Спасибо вам, хозяева, за хлеб да за соль. Только я хотел идти дальше, как появилась девушка с серебряным подносом, на котором стояли две рюмки водки и лежали два маленьких бутербродика.

— Что ж, — говорю, — Ваше Превосходительство, до дна, чтобы зло в рюмке не оставалось.

Выпили, закусили, пошли к машине. Я оглянулся, увидел Мариэтт и поманил ее к себе. Объяснил, — мой секретарь, — и ей нашли место во второй машине.

По пути президент рассказывал, что и где находится, говорил, что страна переживает небывалый экономический и культурный подъем, становясь одной из самых влиятельных стран в мире. Он же и сообщил мне, что состоялось экстренное заседание по поводу прибытия космического корабля и принято решение о придании моему визиту характера государственного, потому что я являюсь полномочным представителем всех стран своей планеты и нам нужно решить вопросы организации связей между нашими планетами и нашими странами.

Снова президентский дворец, гвардейцы с красными эполетами, красная дорожка на крыльце. Входим во дворец. В кабинете президента собралось правительство и журналисты. Президент представил меня министрам. Председатель совета министров приветствовал меня от имени всего правительства. Затем предоставили слово мне. На столе передо мной стояло два микрофона.

— Думай, — сказал я себе, — что будешь говорить, твои слова — это уже достояние истории на этой планете. Любое слово будет истолковываться как откровение, и принятые по ним действия будут мешать естественному ходу развития истории.

— Интересно, какому это ходу развития истории? — вмешался другой я. — Почему это история этой планеты должна развиваться точно так, как и у нас? Это совершенно другая планета и ее история должна развиваться по-своему.

— Постойте-ка, спорщики, — вновь вмешался я в свой внутренний разговор, — а вы не думаете, что мои откровения будут приняты в штыки и как говаривал наш бард Высоцкий, что «ясновидцев, впрочем, как и очевидцев, во все века сжигали люди на кострах»?

— Да, — сказал другой я, — но разве ты не хочешь, чтобы история развивалась несколько по-другому? Чтобы не было войны. Чтобы страны развивались в ходе мирного сосуществования, и чтобы твой СССР превратился в могучую демократическую державу, а русский голос был слышен во всех уголках планеты?

— Конечно, хочу, — сказал я, — но как бы из моих пожеланий не получилось еще что-нибудь более худшее? Дай толчок развитию науки и техники и ты увидишь, что войны, которые должны были произойти, произойдут все равно, но они будут более разрушительными, чем те, которые могли быть.

— Вот, и думай, прежде чем будешь говорить, — сказал другой я.

Я посмотрел на Мариэтт. Она вся замерла в ожидании новых откровений, держа наготове блокнот.

— Надо бы ей заиметь диктофон, — подумал я и начал свою речь:

— Дамы и господа! Господин президент! Господин председатель совета министров! Уважаемые граждане Ранции! Емляне! Я уполномочен передать вам горячий привет от населения планеты Земля, находящейся на расстоянии сорока световых лет отсюда. Мы смогли преодолеть это расстояние и найти братьев по разуму и образу мыслей на другом конце Вселенной. Я прибыл, чтобы помочь вам сохранить планету такой, какой она есть сейчас, потому что мы взаимосвязаны и уничтожение одной планеты приведет к уничтожению другой планеты. Грубое вмешательство в ту систему, которая создавалась в течение миллиардов лет, сравнима разве что с попыткой ремонта тонкого часового механизма при помощи садовых ножниц.