Эффект Зоны (СИ) - Ландсберг Галина - Страница 37

— Всё, всё, всё, мне пора спать. Все свободны. — Смеющийся Корд первым покинул собственный кабинет, едва не бегом выйдя из него и оставив ученую наедите с сопровождающими. В отличие от Розы, сталкеры были весьма довольны сложившимся обстоятельством и радости своей не скрывали.

Девушка же смерила товарищей недовольным взглядом:

— Сволочи.

— Какая серьёзная. — Весело усмехнулся Зелон и рассмеялся, когда после его слов, Морфей попытался потрепать ученую за щеки, заставив ту, раздраженно насупившись, выбежать из кабинета по направлению в свою лабораторию.

— Ничего, оклемается скоро. — Уверенно проговорил парень и направился следом за выходящим Зелоном.

Завтра предстояло, наверняка, не простое задание и следовало хорошенько выспаться, чтобы быть в тонусе и без проблем достичь поставленной цели. Обе цели.

5

Кто бы что не говорил, а моральное истощение утомляет ни чуть не хуже физического, полностью отключая желание находиться в реальном, таком утомляющем, мире и заставляя отправиться в мир снов. В тот самый мир, в котором возможно исполнить и получить всё на свете, чего бы ты только не осмелился пожелать: от власти над миром до серебряного единорога — возможно всё. Иногда сны приносят далеко не самые желаемые видения — кошмарные и отвратительные картины прошлого, настоящего или просто плоды разыгравшейся фантазии человека, увидев которые, хочется скорее проснуться и почувствовать себя вдали от этого.

Сегодня Розе приснился отец. Он выглядел гораздо моложе, чем был тогда, на Болотах, и, что немало важно, был человеком.

Ученая помнила тот день, когда Лебедев, пообещав вскоре вернуться, уехал в какую-то научную командировку, коих у того всегда было много. Но эта была необычной хотя бы по тому, что бабушка, обычно спокойно относящаяся к разъездам сына, в этот раз подгоняла его на выход громкой руганью, а после, когда мужчина ушел — долго проплакала на кухне, убеждая ещё маленькую для понимания некоторых вещей Розу в том, что всё хорошо.

Время шло с огромной скоростью, но Николай всё не возвращался. Бабушка с каждым разом отвечая на вопрос девочки о папе становилась всё злее, но та до сих пор не могла понять из-за чего мать может так сильно злиться на сына, словно тот был не родным ей человеком, а чужаком с улицы, неверным словом или действием обидевший её. В один прекрасный день, женщина, уставшая от постоянных расспросов внучки, заявила той, что её отец никогда не придёт.

— Почему не придёт? — Девочка едва сдерживала слезы, сжимая маленький ручки в кулачки и отчетливо не понимая, зачем бабушка говорит такую ерунду и когда, наконец, та скажет ей правду.

— Потому что он умер! — Услышав совсем не то, чего добивалась, девочка словно испытала сильный удар мешком по голове, разом перестав воспринимать и реальность, и тот маленький внутренний мир, в котором их семья вновь была вместе и все были счастливы, как раньше. Всё потеряло своё значение и детскую душу стали заполнять эмоции, до сего момента невиданные ранее, но причиняющие сильную боль внутри груди, заставляя следом заплакать со всей детской силой. Женщина прекрасно знала, что делает ребенку больно, но не хотела, чтобы эти постоянные расспросы продолжались дальше и имя, ушедшего против её воли, сына звучало в их жизни. И оно стало звучать реже, вспоминаясь только в придуманный женщиной день смерти мужчины.

По иронии судьбы этот самый день оказался конечным для неё самой, только с разницей во много лет.

Вместе с документами на небольшое наследство, Роза получила письмо, которое, судя по почерку, было написано её бабушкой при жизни. Из послания, девушка узнала, что на самом деле случилось с её отцом, что женщина из обиды вычеркнула того из жизни семьи и что совсем не Дед Мороз и далекие родственники присылали её подарки на новый год и другие праздники. А та врала. Врала, не зная как исправить придуманную ею грубую легенду.

Тогда Роза впервые познала вкус предательства и серьезного обмана, который, с тех пор, сопровождал её практически повсюду.

Проснувшись в холодном поту, ученая присела на старом диванчике, который играл роль и спального, и места отдыха. Почему она вспомнила это именно сейчас — понять не могла, но считала это нехорошим знаком, из-за которого, как ей казалось, немедленно следовало отменить запланированный на сегодня поход в подземелья. Но не обоснованно отменять что-то Корд ни за что не станет, а сон — это не причина.

Быстро собравшись в выходную форму, проверив оружие и сложив в рюкзак вещи первой необходимости, девушка вышла на улицу.

Двор оказался на удивление пустынным, если не брать во внимание четверых патрульных «Спартанцев», которые, словно сонные мухи, передвигались из одной крайней точки базы в другую и мысленно были на койках. Не торопясь прогуливаясь по непривычно тихой территории, Роза осмысливала всплывшие в памяти моменты, пытаясь сопоставить те со своей настоящей жизнью, но сделать это не получалось. Решив не забивать голову лишними вещами, ученая присела на одну из стоящих у парадного входа в главный корпус бочек и внимательно в очередной раз принялась изучать карту местных подземелий. Об их существовании в Зоне не знал разве что ленивый, но лезть туда решались только самые отчаянные, так как в простых сталкерских кругах это место получило ярлык одного из самых опасных мест Зоны. Так же переданные показания приборов от появившейся аномалии были девушке не известны: энергия на самом деле была совершенно иной, нежели у других аномалий, и содержала в себе некоторые аспекты, по сути, не присущие местным образованиям.

В размышлениях время пролетело быстро и, когда из здания показались заспанные проводники, компания неспешно отправилась на тыльную территорию комплекса, где, судя по карте, находился проход в подземелья. Второй находился непосредственно на территории базы, но командир «Спарты» строго настрого запретил распечатывать люк до выяснения свойств неизвестной аномалии. До её появления этот самый люк не интересовал никого: многие думали, что там не на что смотреть и ничего, кроме старых канализационных путей, там не найти.

— Зачем нужно было запечатывать эти подземелья? Я не понимаю. — Выдохнув, произнес Зелон, на пару с Морфеем распечатывая металлическую крышку от люка, скрывающую вход за территорией базы. Стащив ту и грохнув её подальше от прохода, дабы никто не решил ради шутки запечатать проход обратно, пока сталкеры находятся там, мужчины посмотрели в открытый люк.

— Может это тут Стрелок хозяйничал, чтобы в его тайник больше никто не шастал. — Усмехнулся Морф.

— Ну конечно, в тайник, который уже разворовали. — Протянул механик и носком берца скинул вниз валяющийся рядом камень. Тот быстро достиг пола и с глухим звуком упал, словно приземлившись в основательный слой пыли. — Темень, ё маё.

Ученая, вздохнув, прикрыла нижнюю половину лица респиратором и включила фонарь. Разговор затягивался, а девушке хотелось как можно скорее покончить с этим делом и обратно закрыться в своем внутреннем мирке, поэтому та уверенно двинулась вперед к люку. Увидев чрезмерную активность Розы, Морф поймал ту за шиворот плаща и придержал на месте, получив в ответ испепеляющий взгляд.

— Чего рванула?

— А вас фиг дождешься, пока наболтаетесь. — Девушка вырвалась из легкого плена и отошла чуть подальше в сторону. На всякий случай.

— Стой на месте, гордая женщина, не лезь вперед. — Наиграно властно сказал сталкер и, закрыв лицо темным забралом сферы, быстро спустился вниз. Через несколько мгновений темный люк немного посветлел от фонаря Морфея. — Давайте спускайтесь.

Оказавшись внизу, троица некоторое время простояла в темном проходе, привыкая к новой атмосфере и температуре. Казалось, что подземелья, в которых после аварии работали сотни людей, должны были освещаться хотя бы обычными, не успевшими износиться за годы, лампами, но в тех царила непроглядная тьма. Единственными постоянными источниками освещения здесь были электры, от чего-то так возлюбившие это место, если судить по их количеству.