Неприкосновенное сердце - Савицкая Анастасия - Страница 24

— Я долго там не была, и хочется съездить.

— Скорее всего, ты не приезжала из-за меня, — забрал он мой кофе. — Пыталась забыть?

— Что же вы все забираете у меня кофе? — ударила я его по рукам, вернув чашку.

Когда-то я считала эту улыбку самой красивой в мире, а сейчас меня тошнило. Он — человек, из-за которого я уехала из страны. Человек, который разрушил мою жизнь и убил частичку меня внутри. Боже, я надеюсь, что когда-нибудь при моей жизни в моду все-таки вернутся мужики, похожие на мужиков.

— Может, мы найдем более уединенное место, чтобы поговорить? —не сводил с меня глаз Алекс.

— Сейчас пригоню воздушный шар, и мы полетаем над городом.

— Ты чертовски умна, — улыбнулся он. — Все так же.

— И без тебя знаю.

Я попыталась встать, но Алекс схватил меня за локоть и сильно дернул к себе.

— Ты ведь не хочешь, чтобы он узнал о тебе правду?

Он смотрел на меня со злостью, и мне стало страшно. Я сейчас хотела, чтобы рядом был Адам. Он бы защитил меня.

— Что ты хочешь? — прошептала я.

—Я хочу, чтобы ты вернулась, — обнял он меня за талию. — Я хочу снова бросить тебя на свою постель. Пробовать на вкус, целуя каждый сантиметр твоего тела, Донна, — убрал он прядь волос с моего лица. — Довести до состояния, в котором ты всегда пребывала, находясь рядом со мной. Заставить тебя кончить столько раз, чтобы единственное, что ты могла кричать — мое имя. Ты сама снова попросишь об этом. Только со мной, Донна, ты чувствовала себя живой.

— Этого никогда не будет, Алекс, — оттолкнула я его от себя, направляясь к двери.

— Посмотрим, Донна Картер, — пошел он вслед за мной. — Кстати, раньше я не замечал, чтобы ты так сексуально произносила мое имя.

Перед моими глазами появился Адам, и мгновением позже Алекс согнулся пополам, а я была в сильных объятьях. Его запах я узнаю из миллиона. Адам был тут.

— Мне плевать, кто ты, — зарычал Адам. — Еще раз прикоснешься к ней, и я обещаю, что в следующий Старбакс ты попадешь на костылях.

Люди смотрели на нас, а Адам поднял меня на руки, и через минуту я сидела в машине, осматривая красные следы на руке.

— Кто он? — спросил Адам, смотря на следы на моих руках.

Я ненавидела вранье, но не могла сказать правду. Адам пронзал меня взглядом, и я отвела свой, не желая подчиняться нажиму. Не собиралась я ничего объяснять, и мы оба об этом знали.

— Не важно, — сказала я.

Мое сердце стучало так громко, что я не слышала собственных слов. Адам обнял меня, не ответив ничего. Затем я прислонилась головой к окну, и он завел мотор, направляясь к дому. Приехав, хотел снова взять меня на руки, но я отпрянула.

— Адам, со мной ничего не случилось.

— Ты моя, слышишь? — смотрел он на меня. — И никто не смеет делать тебе больно.

— Я не твоя Адам. Я ничья.

Он промолчал, взяв меня за руку и направляясь в его пентхаус. Войдя, я улыбнулась. Тут витал запах его хозяина.

— Убери руку с моей задницы, — покачала я головой.

— Я не специально, — слышала я улыбку.

— Тогда убери ее специально. Потому что она до сих пор там.

— Это все еще не специально.

«Она не знала, в чем причина ее одиночества. Она могла выразить это только словами: Это не тот мир, на который я надеялась». Айн Рэнд.

За остаток дня я сказала Адаму лишь два слова: «Спокойной ночи». Он одолжил мне свои брюки, футболку и кровать. Я не вышла из комнаты до конца вечера, а затем и всю ночь. Я закрыла дверь и не отвечала ни на один звонок, пытаясь уснуть. Я бы хотела упасть на зеленую траву и смотреть на облака. Лежать так долго-долго, пока не усну. Пока не смогу снова собрать себя по кусочкам. Мне хватило лишь двух коротких встреч, чтобы вспомнить то, что было почти целую жизнь назад.

Утром, проснувшись, я увидела множество пропущенных и через три часа должна была встретить маму. Я вышла на кухню сделать кофе. На часах было шесть утра, и я была благодарна Адаму, что он дал мне возможность побыть одной.

На его холодильнике висела фотография, где он с двумя девушками находился, судя по всему, в раю.

— Это на острове Мариетас, — услышала я голос за спиной.

— Черт, — испугалась я. — Я думала, выпью кофе и уеду.

— В начале двадцатого века, — подошел ко мне Адам. — Мексиканское правительство проводило испытание в этой местности. Одна из ракет проделала огромную дыру, и миру открылся природный бассейн.

— Ты был там, — улыбнулась я. — И судя по всему, тебе понравилось.

— Это мои сестры, — усмехнулся он в ответ. — И, да, мне очень понравилось. Этот остров обладает статусом Национального парка, и его включили в список важнейших биосферных заповедников мира ЮНЕСКО.

— Я хочу есть, — сказала я. — Но мне нужно поехать за мамой и еще кое что от тебя.

— Я тебя слушаю, — сосредоточился на мне Адам.

— Мне нужно забрать маму с ее мужем из аэропорта.

— Ты хочешь, чтобы я был водителем? — усмехнулся он.

— Мне нужно, чтобы ты изобразил моего парня.

На улице была ужасная погода, и мы ехали в аэропорт. Я смотрела в окно и молчала всю дорогу. Адам понимал, что это всего лишь роль, и не более того. Все повторялось. История снова повторялась, и я не знала, что с этим делать.

Я всегда была слабой, и пока не сгорела до тла, не знала, что такое сила. Мне есть чем гордиться. Та сила, которую я взрастила в себе, держит меня каждый чертов день. Порой я бываю жестока, но также я «залижу раны», если понадобится, и отдам жизнь. Я умею быть лезвием и гордо поднятым знамением, пока это величие нужно мне самой. Мои инстинкты всегда преобладали над разумом, несмотря на то, что я сотнями глотала книги. Меня долго прижимали, доминировали и морально давили. Со мной были агрессивны и подминали под себя. Я всегда пыталась изменить свой разум. Я хотела, чтобы он контролировал мои инстинкты, но страх потери Алекса преследовал меня почти полжизни. Этот человек всегда резко реагировал, решал вопросы и открыто врывался в конфликты, заявляя о себе. Он был героем в каком-то смысле. А все знают, что герои долго не живут.

«Ты всегда найдешь меня в своих воспоминаниях». Хардли Хевелок.

Так и было. Я всегда находила его там. Спустя много лет другой жизни.

— Я сама ее заберу, — сказала я Адаму. — Подожди в машине.

Я видела, как им овладевала злость, и он сжал руль так, что побелели костяшки пальцев, но все же согласился. Я спасалась бегством. Хотя до этого практически привязала к себе.