Штурм Берлина
(Воспоминания, письма, дневники участников боев за Берлин) - Герасимов Евгений Николаевич - Страница 26

— Начинаю бомбить, — сказал штурман.

Я почувствовал, как одна за одной пошли бомбы вниз. Облегчённый самолёт начал «вспухать».

После взрыва наших бомб одинокая пулемётная очередь цветной цепочкой медленно поднялась к нам, как бы раздумывая, убить нас или нет. И опять всё стихло. Я накренил самолёт и с каким-то непередаваемым чувством радости смотрел на этот горящий город. Едкий, противный дым, подымающийся от пожарищ и заполняющий кабину самолёта, кружил голову и вызывал тошноту.

Я резко развернул самолёт, и Берлин начал медленно уходить назад. В это время открыли огонь наши орудия большой мощности.

Луна совсем уже не пробивала облачности, и в козырёк кабины ударяли крупные капли дождя. Стало темно.

Погода всё хуже и хуже, но мутные проблески рассвета чуть-чуть очертили на земле лес, дороги, и это несколько облегчило пилотаж и ориентировку.

Впереди мелькнули огни старта. Последний разворот, и тишина всей своей тяжестью навалилась на перепонки ушей.

Я выскочил из самолёта и стал проверять, все ли прилетели. Не было Драпака с Мыльниковым.

Уже рассвет. «Неужели не придут? — подумал я. — Неужели обманулся?» Нет, всё в порядке. Из-за туманной дымки рассвета выскочил самолёт. Это были они.

Несмотря на то, что дождливые облака плотно закрывали небо, на душе у всех было светло и ясно, как в хороший, тёплый и солнечный день.

Майор

С. ВЛАСОВ

Удар по аэродрому Ной-Руппин

Наш истребительный полк поднялся в воздух и взял курс на берлинский аэродром Ной-Руппин. Одну группу вёл опытный мастер воздушных боёв и дерзких штурмовок вражеских аэродромов штурман полка капитан Тищенко.

Вторую группу вёл капитан Мельников, человек большой физической силы и поразительной отваги.

Я летел выше этих групп, вёл четвёрку прикрытия. Приходилось скользить между облаками и под самой кромкой облаков.

Ещё выше, в разорванных облаках и за облаками, носилась пара прославленных воздушных охотников — Герой Советского Союза капитан Фёдоров и лейтенант Сухоруков. Летели строем сомкнутого пеленга, почти фронтом. Пролетая над Берлином, я невольно взглянул вниз. Вспышки взрывов, огонь и чёрный дым представились моим глазам.

Впереди — знакомое по карте, продолговатое озеро. Справа — город. Ещё правее — стационарный аэродром, замкнутый подковой леса. В северо-восточной части аэродрома — до сотни самолётов всевозможных типов.

Ведущий Тищенко подаёт команду:

— Вытянуться в правый пеленг, — и сам доворачивается вправо.

Лётчики один за другим молниеносно переводят машины в пике. Каждый избирает себе цель и ведёт по ней огонь.

Увидев, что никто с воздуха не угрожает нашим истребителям, я также повёл прикрывающую группу на штурмовку. Вверху оставалась только пара охотников.

Все лётчики одновременно накрыли аэродром. До сотни стволов пушек и пулемётов вели огонь с воздуха по стоящим на земле фашистским самолётам.

Взорвались две вражеские машины. Повалил дым из многих других машин. Загорелось ещё два самолёта. Все стоянки охватило пламя, а мы всё продолжали вести огонь.

— Не увлекаться! Выводите! — подавал я команды.

Израсходовав все боеприпасы, лётчики выводили свои машины из пике буквально на бреющем полёте, почти цепляясь за макушки леса.

Признаться, я несколько боялся, что двое молодых лётчиков, увлёкшись штурмовкой, опоздают вывести самолёты из пикирования. Но оказалось, что и в этом боевом порыве они сумели сохранить хладнокровие, необходимое для точного расчёта.

Выводя из пикирования свой самолёт, я заметил, что по хвостам наших самолётов открыли огонь вражеские зенитки. Но это был бестолковый и запоздалый огонь.

Когда мы уходили от аэродрома, над лесом появился немецкий транспортный самолёт. Я нажал на гашетку, но выстрела не последовало — кончились и патроны, и снаряды. Это меня разозлило, я хотел ударить по врагу плоскостью своего самолёта. Другие наши летчики, бывшие в одинаковом со мной положении — без боеприпасов, стали имитировать атаки. Перепуганный немец бросил свою машину прямо в лесные заросли.

Больше мы не видели в воздухе немцев до самой посадки, когда прикрывающий Щеглов заметил в стороне от нашего аэродрома пару «мессеров», шныряющих между облаками. Фашистские пираты решили подкараулить наших истребителей на посадке и хоть этим выместить злобу за свои страшные поражения.

Лейтенант Щеглов пошёл с напарником в лобовую атаку. Произошла короткая, но чрезвычайно жестокая схватка. Сражённый немецкий самолёт рухнул на землю, другой поспешно ретировался в облака.

С аэродрома Ной-Руппин после нашей штурмовки не поднималось больше ни одного немецкого самолёта.

В ПРЕДМЕСТЬЯХ И НА ОКРАИНАХ БЕРЛИНА

К исходу 19 апреля войска 1-го Белорусского фронта полностью преодолели укрепления противника в тактической глубине его обороны на Одере, 20 апреля совершили резкий скачок на направлении главного удара и 21 апреля завязали бои на окраинах Берлина. В северо-восточные пригороды ворвались войска генерал-полковника Кузнецова и танки генерал-полковника Богданова, с востока к Берлину подошли войска генерал-полковника Берзарина, в юго-восточных дачных пригородах среди многочисленных озёр, образуемых течением Шпрее и её притоком Даме, бои завязали войска генерал-полковника Чуйкова и танковые соединения генерал-полковника Катукова. К 23 апреля войска 1-го Белорусского фронта в результате упорных уличных боёв овладели рядом кварталов в северо-восточной части города и заняли район Силезского вокзала в восточной части Берлина. К исходу 18 апреля войска 1-го Украинского фронта полностью преодолели укрепления противника между реками Нейсе и Шпрее и 19 апреля произвели резкий скачок на направлении главного удара. 22 апреля танковые соединения генерал-полковника танковых войск Рыбалко завязали бои на южных окраинах Берлина. 23 апреля войска 1-го Украинского фронта подошли к Тельтов-каналу с юга и юго-запада.

Из дневников и писем. 21 апреля

Пасмурный день, дождь моросит, погода невесёлая, но на душе весело. В 8.00 командир полка гвардии подполковник Жеребцов отдал по телефону команду:

— Натянуть шнуры! За Родину! За Сталина! По столице врага, по городу Берлину — огонь!

Батареи гвардии капитана Скоростянского стреляли с западной окраины Марцана по району Лихтенберг. На снарядах были сделаны надписи: «По Берлину за погибших друзей», «По фашистскому логову за горе народное». Все батареи облетела листовка «Первый выстрел по Берлину».

Гвардии майор В. ОРЯБИНСКИЙ.

Я стоял рядом с командиром корпуса, когда он отдавал приказание о первом залпе по Берлину. Под впечатлением этого момента, торжественности, которая царила на командном пункте, я написал стихотворение «Снаряды мести»: