Белая кровь. Пробуждение бога (СИ) - Болдырева Ольга Михайловна - Страница 24

Тем более, что тушеная с картошечкой, травами и специями зайчатина интересовала всех куда больше, чем проблемы Лили. В очередной раз хлопнула входная дверь, и к ним за столик подсел Ян, тут же нацелившись на невостребованную порцию.

– – А как же мировая культура? – – улыбнулась Энтони.

– – Идет. Айвен потом даст переписать. Там сегодня какие-то сказки рассказывают еще про времена язычества. В небесах полыхали зарницы и прочие спецэффекты, когда боги сражались, и на землю реками лилась кровь. Кстати, препод сказал, что по легендам у богов кровь белого цвета…

Готхольд, перебив Яна, хохотнул.

– – А препод уверен, что боги именно сражались?

Руты одновременно скривились: юмор ниже пояса они не любили. Теодор нахмурился, только Одра поддержала Корфа кривой улыбкой.

Ян, наградив друга осуждающим взглядом, вернулся к теме:

– – Про такое кто-нибудь слышал?

Блеир кивнула.

– – Я в детстве что-то читала, кажется, в сборнике сказок. Но не уверена.

Кестер только вздохнул и скорбно поджал губы.

– – Вообще-то это доказанный факт. В архивах столичного музея хранятся образцы.

– – Фу, какая гадость! – – Ян изобразил лицом степень своего отвращения.

– – Ладно вам, – – отмахнулся Алекс. – – Все эти ископаемые давно мертвы. И инквизиция не зря пристально следит, чтобы никаких культов не возникло. Старые боги были монстрами, при них мы бы не смогли так развиться. Хорошо, что Всеединый их уничтожил. Я хоть не шибко праведен, но Всеединому благодарен. Тео, поддержи!

Теодор пожал плечами.

– – Не смогли бы, – – тихо согласился он; тень недовольно всколыхнулась.

Ян отмахнулся.

– – Хватит, пожалуйста, я только-только сбежал с этого бреда. И вообще-то надеялся с Лили поговорить.

Парень оценил вытянувшиеся лица ребят и убитым тоном уточнил:

– – Все совсем плохо?

Алекс фыркнул.

– – Мог бы хоть протереть розочку перед тем, как дарить.

– – Ага… знаешь, как темно было? Я хвать с клумбы цветок, о шипы оцарапался, еще какие-то припозднившиеся прохожие меня заметили и шум подняли, а стоило завернуть с добычей за угол, так там уже Лили поджидала! Толком рассмотреть не успел, что сорвал, когда в меня кинули этой злосчастной розой и, развернувшись, ушли.

– – “Р” – – р-рромантика… – – старательно добавив в голос фальшивой томности, протянула Энтони. – – Дорогой, давно ли ты ради меня обрывал городские клумбы?

– – Последний букет ты оценила едва ли лучше, чем Крипс, – – фыркнул парень.

Энтони нахмурилась, пытаясь припомнить, что там был за букет.

– – Это тот, который оказался траурным венком, что ли?

– – Извиняйте, другие цветы на кладбище найти было сложно. Тебе же обязательно надо было потянуть меня на свидание за материалом для реферата.

– – Да-аа, – – рассмеялась Одра, – – ребят, вы даете. Совместное написание рефератов на кладбище – – залог крепких отношений. Ян, возьми на заметку.

Боевик только криво усмехнулся.

– – До истории магии осталось двадцать минут, – – строго напомнил Теодор, видя, что друзья за временем даже не пытаются следить, – – рассчитываемся и в главный корпус.

– – Кестер, – – возвела взгляд к потолку Блеир, – – знакомо ли тебе такое замечательное слово “прогул”?

– – Знакомо, – – легко согласился Тео, но не успела Одра обрадоваться, как демонолог уточнил: – – Оно означает дополнительный вопрос на зачете и то, что разбираться с заданием по Рейвелю ты будешь без меня.

– – Садист, – – резюмировала девушка и приложила карточку к считывателю.

На первых лекциях профессор Щедкинс скупо осветил темную эпоху, когда единый народ жил на одной небольшой планете и считал, что звезды прибиты к небесному своду гвоздями. В те смутные и кровавые века (точное число которых историки затруднялись конкретизировать) не то, что общей системы волшебства не было, даже письменность находилась в зачаточном состоянии. И каждый, кто был наделен даром, колдовал, как мог. Друг друга маги терпеть не могли, подозревая в намерении украсть заклинания и заговоры собственного сочинения. Учеников волшебники набирали по деревням из никому ненужных сирот. Таких можно было не только обучать, но использовать в качестве покорных слуг или же вовсе – – материала для экспериментов. Те, кто учителей найти не мог, за несколько лет выжигали себя изнутри, не умея воспользоваться даром. А заодно разрушали все, что попадалось на пути.

Но сведений о тех временах почти не имелось. Все, что было известно на данный момент, добиралось до потомков через эпохи по средствам устного народного творчества. А потому, напомнив первокурсникам, как плохо всем жилось без единой системы образования, профессор Щедкинс, перешел к личности Эдрика Рейвеля, который, казалось, принял твердое решение преследовать специалитет на всех предметах.

Увидев записанную на доске тему, Одра завыла на одной ноте и едва не подожгла взглядом кафедру, где как раз располагался тощий белобрысый профессор.

“Рейвель-Томэл” переводилось с южного наречия, как обидная дразнилка “грязная-хромоножка”, которая пристала к безродному попрошайке Эдрику еще в детстве. Живший около пяти тысячелетий назад тощий мальчик, которого искалечили деревенские парни, в те дни мечтал только о еде и крыше над головой. И уж точно не думал, что спустя несколько лет, когда в нем (слишком рано для ребенка) проснется магия, от деревни останутся обгорелые остовы домов.

Говорил профессор ровным тихим голосом, который и первый ряд с трудом слышал. Впрочем, уже на первой лекции по истории магии первокурсники поняли, что Щедкинс – – это не Черкусон, и тут ловить нечего. Немного поскучав первые пары и осознав всю тщетность попыток внимательно слушать преподавателя, студенты на его лекциях (как и на некоторых других предметах) занимались своими делами. Кто-то осторожно читал, кто-то на планшетах лазил по ментальному полю, другие по старинке играли на вырванных из тетрадей листах в слова. Три парня из группы педагогов-танатологов, прочно обосновались на последнем ряду и воодушевленно резались в карты. Звали и группу Теодора, но остальные, быстро оценив выражение лица Кестера, вежливо отказались. Почему-то мало кто из студентов замечал внимательный взгляд преподавателей. За легкой завесой скучных лекций они изучали первокурсников.

Последующие двадцать лет жизни Рейвеля, как ни бились поколения историков, так и остались тайной, покрытой мраком. Кто-то говорил, что мальчику посчастливилось найти замечательного наставника, кто-то, не веря в чудесные случайности, предполагал, что Эдрик продал душу демону за знание и умение подчинить дар…

Версий было много, но точно известно было только то, что на два десятка лет мир потерял хромого сироту. А затем в столице появился могущественный маг. С собой он принес в мир спокойствие и процветание.

Почести и золото полились на Рейвеля нескончаемым потоком, несмотря на то, что более он не сделал для магии ничего. Остаток жизни Эдрик провел затворником в собственном доме, лишь изредка соглашаясь давать консультации по изобретенному языку, ведь не нашлось ни одной магической специализации, которую не затронуло величайшее открытие.

Рассказал, с чего началась его история, Эдрик только на смертном одре, опустив в повествовании те самые двадцать лет. Уж чем было вызвано желание мага исповедаться о лишениях и унижениях, пережитых в детстве, никто не знал. Зато эта история стала прекрасной иллюстрацией тому, что любой неудачник, которого вы сегодня толкнете на улице, завтра легко обратит вас в жабу. И, кроме того, что все самое значительное всегда начинается с малого.

С помощью языка Рейвеля мир вошел в свой золотой век, в котором пребывал и поныне. И своим названием напоминал, какой ценой новые поколения магов получили возможность нормально обучаться и сдерживать силы внутри себя.

***

Называйте меня Повелитель: online

Называйте меня Повелитель: Буря, танцуй!

Буря: online

Ловец: online