Не повезло (СИ) - "Velva" - Страница 12

Ннар осторожно высвободил ногу из своей кожаной мягкой туфли и потрогал воду. Улыбнулся.

Вода в Дальнем озере довольно теплая, я-то это знал. Там где-то на глубине горячие и холодные ключи бьют, вода смешивается, а температура воздуха тут всегда одинаковая — тепло.

— Плескайся, — буркнул я.

И, чтобы не смущать, уселся на берегу — в пяти шагах от воды. И сделал вид, что отвернулся. Хотя у самого сердце так стучало, что я все остальное слышать перестал.

Ннар покосился на меня, потом по сторонам поозирался, но не было тут вокруг больше никого и ничего, кроме нас.

А потом он медленно стянул с себя свою куртку и положил на гальку. Взялся своими тонкими длинными пальцами за порванный ворот рубахи, и стянул ее через голову. Положил на куртку.

У меня в горле пересохло, а по спине пот потек.

Ннар откинул свои светлые волосы за спину — они до самой задницы упали, а потом развязал завязки на штанах и они упали с него вниз.

Факел коптил и трещал искрами, но мне его вполне хватало, чтобы рассматривать его всего.

У Ннара оказалась широкая спина, вся в синяках и ссадинах, гордый разворот плеч, высокие сильные ноги, прямые, как эльфийские стрелы, и поджарая задница, такая белоснежная, что казалось — кожа мерцает в темноте.

Ннар неуверенно обернулся на меня, но я сделал вид, что ногти чищу. Тогда он шагнул в воду и плавно двинулся на глубину.

Он шел спиной ко мне, и я уже мог глазеть в открытую, сколько влезет.

Я и пялился.

Ннар зашел почти по грудь, остановился и повернулся ко мне боком. Вода тихо плескалась вокруг него. Он зачерпнул полные пригоршни, а потом резко присел, погрузившись с головой.

Несколько секунд не показывался, а потом вода раздалась, и он снова выпрямился — мокрый, с прилипшими волосами, из которых торчали его острые уши.

Он улыбался и не обращал внимания ни на что вокруг. Он сам был, словно вода — плавные гибкие движения, быстрые, перетекающие жесты.

Ннар мягко тер, почти гладил себя — руки, плечи, грудь, плоский живот, убирал пальцами с лица волосы, пытался дотянуться до спины.

Я сидел, забыв, что надо дышать.

И у меня встал.

Да так, что мне пришлось свести ноги вместе и обнять колени, чтобы не спалиться.

Я был просто не в себе — горел изнутри, как будто красного перца наелся.

Будто вот всю требуху мне этим перцем натерли.

А стояло так, что едва яйца не звенели.

Я чувствовал, что сейчас с ума сойду. И ничего лучше не придумал, как тоже в воду залезть — может, это меня отрезвит.

Вскочил я, скинул жилетку, выпутался из штанов и с разбега махнул в воду — левее взяв, где сразу от берега глубина начиналась.

Нырнул я, ушел почти до дна и застыл в этой тишине и черноте.

Только в ушах у меня кровь глухо бухала.

Холод, мрак, одиночество.

Почти как смерть.

Вода приятно обнимала, нехватка воздуха встряхнула, а чернота вокруг отрезвила.

Я вынырнул уже успокоившимся, отпустило меня.

Ннар стоял по пояс в воде и тоже пялился на мои упражнения.

А я смотрел на него.

Обычный эльф. Чем он так меня зацепил?

Эльфы вообще непривлекательные. Антипохоть просто.

Обычно как про эльфов вспомнишь — все падает. Чуть не на пол.

А тут я сам себя не узнавал.

И здесь, в черной воде, когда я смотрел на него — мокрого, с прилипшими волосами и торчавшими ушами, я вдруг догнал — это колдовство.

Эльфийские чары.

Те самые проклятые эльфийские чары, светлые или какие они там у них. Коварные, страшные, неодолимые.

Эта сука меня околдовала, вот что.

Вот откуда моя болезнь и вот это вот все.

А он стоял, смотрел на меня и улыбался. Рукой мне помахал.

— Орлум, жарко стало, тоже освежиться решил?

Я рванул к нему, так, что вода вокруг забурлила.

Во мне все сводило от бешенства. От слепой душной ярости.

Я подлетел к нему и резко схватил рукой за запястье, грубо сжал, так, что у него лицо от боли исказились, и зашипел:

— Что, думал, я не догадаюсь? Что я даже брыкаться не стану? Так на свое колдовство надеялся, что всякий страх потерял? Думаешь, я не понимаю, что происходит?

Я зарычал, оскалив клыки, чувствуя, как шерсть на загривке дыбом встает.

— Да я просек сразу — все это дерьмо твое эльфийское, чары эти ваши. Не вышло, да?

Я встряхнул его.

— Что не вышло? — пролепетал Ннар.

Лицо у него стало совсем белым, губы затряслись.

— Что ты на меня чары наводишь, — рявкнул я ему в самое лицо. — Лживая тварь, как все Светлые. Мастера вы, эльфы, на такие подлости. Но знаешь, что? Я вот сейчас тебя брошу здесь, одного, и уйду, а факел в воду брошу. И ты останешься здесь один — а на километры вокруг никого. Кроме Тех, Что Ходят во Тьме… Или других милых тварей. И ты, шарахаясь тут один во мраке, с кем-то из них обязательно встретишься… Увидим тогда, насколько твои чары неотразимы и как они тебе помогут!

Ннар широко распахнул глаза, дико обернулся назад — туда, где стояла непроницаемая чернота подземных глубин, и вдруг сам судорожно вцепился пальцами в запястье моей второй руки.

— Нет, нет, пожалуйста! — взмолился он, цепляясь в меня так, что наверняка ссадины останутся. — Ты не можешь меня тут бросить одного, Орлум! Избей меня, посади на цепь, унижай, переломай мне кости, что хочешь, делай, только не оставляй меня во тьме одного! Пожалуйста, пожалуйста!

Он так молил, так цеплялся, что мне вдруг опять стало больно в груди — как будто снова кто-то сжал сердце ледяными сильными пальцами.

Я оттолкнул его в грудь, так, что Ннар отлетел от меня и рухнул в воду. Он тут же оказался на ногах, а я стоял, тяжело дыша и смотрел на него.

С нас обоих текла вода, а волосы лезли в лицо, мешаясь.

Ннар протянул ко мне дрожащие руки. Я резко развернулся и пошел к берегу.

Вышел из воды и начал одеваться.

Сзади раздался плеск и шум — Ннар бежал за мной. Он выскочил на гальку, засуетился, возясь с одеждой.

Когда я обернулся, он уже был в штанах моего сына и моей безрукавке. Сверток со своим барахлом, мокрым куском ткани, которым он вытерся и шкурой, он прижимал к груди.

Я шагнул к нему.

— Если ты еще раз рискнешь и попытаешься меня заморочить, я тебе кишки вытащу через задницу, — толкнул я его в плечо.

— Я не понимаю… — начал было он, но я заревел на всю пещеру — эхо рева раскатилось надо всем Дальним озером.

— ЗАТКНИСЬ!

И Ннар заткнулся.

— Ты меня вывел, — указал я на него пальцем, раздувая ноздри и скалясь. — Но ничего, я сам виноват. Знал, что эльфы — коварные чародеи. Повелся на скромный вид. Но этого больше не будет. Второй раз ты меня не проведешь. Иди давай. Только дернешься — я тебе череп разобью.

Я сорвал с пояса топор и взмахнул им.

Ннар подался назад, споткнулся и едва не упал.

Я знал, как я выгляжу — не каждый дерьмо в себе удержит, когда его атакует орк в полном расцвете сил, во всем кровожадном буйстве и при топоре.

— Вперед! — зашипел я. — И не оборачивайся!

Ннар шагнул на деревянных ногах вперед, стараясь держать спину ровно.

Надо отдать ему должное — храбрости ему было не занимать. И держать лицо он умел.

Даже в такой дерьмовой ситуации, когда все его усилия пошли прахом.

Вот только почему-то дерьмово чувствовал себя я.

Как будто это я его обмануть пытался, а не он меня.

Шел позади него с этим топором своим, и чувствовал себя полным идиотом.

Как будто что-то сломал или потерял полезное.

Или в дерьмо вляпался.

А он так ни разу и не обернулся. И даже с шага не сбился.

Шел, словно он тут один, и мрак перед ним расступается, а не перед моим факелом.

Проклятая эльфийская надменность.

Дерьмо эльфийское.

Проклятые эльфийские чары.

Зачем ему только это нужно было — сам же все испортил.

Убить бы кого, да некого.

========== 8. Пропасть ==========

Я привел эльфа обратно в свою нору, но сам там не остался.