Перемените обстановку - Чейз Джеймс Хедли - Страница 13

— И что с ней?

Равнодушие, звучавшее в ее голосе, сказало мне лучше всяких слов, какой простофилей была Дженни.

— Сломала лодыжку и запястье и перелом ключицы, — ответил я.

Она сделала еще одну затяжку.

— Так и будем тут торчать? Я хочу домой: ведь вас для этого прислали… отвезти меня домой.

Она обошла меня и, подойдя к «бьюику», открыла правую дверцу, проскользнула в машину и захлопнула дверцу.

Меня охватила холодная ярость. Я рывком распахнул дверцу.

— А ну, вылезай, сука! — заорал я на нее. — Можешь идти пешком! Я тебе не фрайер, вроде Дженни! Вылезай или я тебя вытащу!

Она еще раз затянулась сигаретой, разглядывая меня.

— Я и не считаю тебя фрайером. Не бурчи кишками, я заплачу. Отвези меня домой и я заплачу за проезд.

Мы посмотрели друг на друга. И тут мною овладела та же жажда секса, что и прошлым вечером. Я едва сдерживал желание вытащить ее из машины и разложить прямо на грязной, запыленной цементом, дороге.

Теперь ее зеленые глаза казались мне омутом обещания.

Я захлопнул дверцу, обошел машину и сел за руль. Машина помчалась по шоссе.

Когда я ждал на перекрестке удобного момента, чтобы пристроиться к потоку транспорта, она спросила:

— Как тебя угораздило связаться с этой дурочкой? Говоришь ты вроде на моем языке.

— Ты знай помалкивай. Чем больше я тебя слушаю, тем меньше ты мне нравишься.

Она рассмеялась.

— А ты штучка, парень!

Она небрежно опустила свои пальцы на мое бедро. Я отбросил ее руку.

— Заткнись и сиди смирно, а то пойдешь пешком! — рявкнул я на нее.

— Ладно. Дай еще сигарету.

Я кинул ей пачку и вырулил на шоссе. Через пять минут быстрой езды мы проехали мимо ресторана «Плаза».

— А он все еще тут, — заметила она.

Я вдруг вспомнил, что эта женщина провела четыре вода за решеткой. Эта мысль встряхнула меня. Я отпустил педаль газа.

— Куда везти? — спросил я, не глядя на нее.

— Еще миля, а там первый дорожный знак слева.

Следуя ее указаниям, через милю я свернул с шоссе на дорогу.

Время от времени я посматривал на нее. Она сидела, отодвинувшись от меня, глядя в ветровое стекло. В профиль ее лицо казалось высеченным из мрамора: такое же холодное и жесткое.

Я думал о ее словах: «Я заплачу за проезд». Вкладывала ли она в них тот же смысл, который придавал им я? Вожделение окатывало меня волнами горячей крови. Я не мог припомнить, чтобы когда-либо испытывал такое неистовое желание, и это потрясло меня.

— Далеко еще? — спросил я осипшим голосом.

— Повернешь налево в конце дороги и мы на месте, — сказала она и выбросила окурок в открытое окошко.

Я проехал еще немного и повернул налево. Впереди показалась узкая дорожка, и я замедлил ход. В конце дорожки стоял дощатый одноэтажный дом с верандой, заброшенный, ветхий, убогий.

— Это твой дом?

— Он самый.

Я затормозил, рассматривая постройку. Мне казалось, что худшего места для жилья и быть не может. Дом окружали буйные заросли сорняков, некоторые в пять футов высотой. Ограда повалилась и исчезла под сорняками, несколько железных бочек из-под горючего, пустые консервные банки и клочья бумаги усыпали подходы к дому.

— Трогай! — нетерпеливо сказала она. — Что рот разинул?

— Это в самом деле твой дом?

Она закурила еще одну сигарету.

— Здесь жил мой никудышный дурачок-папаша. Это все, что он нам оставил, сказала она. — Тебе-то какая забота? Не хочешь ехать дальше, могу дойти и так.

— Нам? Кому это нам?

— Мне и брату. — Она открыла дверцу и выскользнула из машины. — Пока, мистер Благодетель. Спасибо, что подвез, — и она направилась к дому, быстро и широко шагая по неровной, усыпанной мусором, земле.

Я подождал, пока она дойдет до двери, потом запустил мотор, проехал до конца дороги, где она терялась в траве, там остановился и, выйдя из машины, двинулся к дому.

Входная дверь была открыта. Я заглянул в тесную прихожую. Слева виднелась отворенная дверь в комнату. Я услышал мужской голос, говоривший:

— Господи! Никак вернулась!

По мне прокатилась волна холодного горького разочарования «Я заплачу за проезд» оказалось обманом.

Я шагнул вперед и Рея, услышав меня, обернулась.

— Тебе что-нибудь нужно? — спросила она.

Показался мужчина, видимо, брат: высокий, мощного сложения, с такими же густыми каштановыми волосами и зелеными глазами, с угловатым лицом. Он был одет во что-то наподобие грязного мешка и замызганные джинсы. На вид он казался несколькими годами моложе ее: двадцать четыре, может меньше.

— Это кто?

— Я — Ларри Карр, — сказал я. — Сотрудник бюро опеки.

Мы уставились друг на друга, и я немедленно возненавидел его, когда он издал короткий глумливый смешок.

— И что только к тебе не липнет, — сказал он Рее. — То хмыри какие-то… теперь вот опекун из бюро.

— Ох, заткнись! — огрызнулась она. — Он никого не кусает. Есть какая-нибудь еда в этой вонючей дыре?

Я переводил взгляд с сестры на брата. Они были из чуждого мне мира.

Вспомнился Парадайз-Сити с его богатыми, жирными старухами и их собаками, суетящийся и мельтешащий Сидни, чистая, привлекательная молодежь в несусветных нарядах, и все же эта убогая обстановка имела для меня что-то притягательное.

— Как насчет помыться? — сказал я. — Я угощу вас обоих обедом.

Мужчина отпихнул Рею в сторону и двинулся ко мне.

— По-твоему, мне нужно мыться?

— Конечно. Еще бы не нужно… от тебя воняет.

Рея, наблюдавшая со стороны, рассмеялась и встала между нами.

— Это мое, Эл. Не трогай его.

Поверх ее плеча мужчина сверлил меня злобным взглядом сверкающих глаз. Я ждал его первого движения. Я чувствовал острое желание ударить его. Наверно, он понял это по выражению моего лица, потому что отвернулся и, пройдя через застекленную грязную комнату, толчком распахнул дверь и исчез за нею.

— Ничего себе возвращение домой, — сказал я. — Хотите угощу обедом?

Она окинула меня изучающим взглядом. Изумрудно-зеленые глаза смотрели с язвительной насмешкой.

— И приспичило же тебе! — сказал она. — Когда ты получишь меня, это обойдется тебе подороже обеда!

Это звучало как вызов и обещание, и я улыбнулся ей.

— Я буду в отеле «Бендикс»… в любое время, — сказал я и, выйдя из дома, направился к машине.

«Рано или поздно, — говорил я себе, — мы сойдемся. Это будет событие, которого стоит ждать».

Я вернулся в Люсвил, съел ленч у Луиджи, потом купил винограда и поехал в больницу.

Дженни казалась более оживленной. Она бодро улыбнулась, когда я сел на стул возле ее постели. у. — Как прошла поездка? — спросила она, поблагодарив за виноград.

Я описал ей встречу с Реей Морган. Сказал, что встретил ее, отвез домой и распрощался, добавив, что ее брат показался мне прохвостом и не обрадовался моему приходу.

Но Дженни не так легко было провести. Она испытующе посмотрела на меня.

— Что вы о ней думаете, Ларри?

Я пожал плечами.

— Кремень. — Я старался сделать вид, что Рея мне безразлична. — Я сказал ей, что с вами случилось несчастье и вы послали меня.

Она улыбнулась своей теплой улыбкой.

— Это ее не интересовало, правда?

— Да… не интересовало.

— И все-таки вы не правы, Ларри. Люди отзываются на доброту.

— Она — нет.

— Да, это верно, но большинство отзываются, хотя, конечно, не все. Она трудный случай.

— Лучше и не скажешь.

После долгой паузы она спросила:

— Что вы намерены делать? Ведь здесь вы не останетесь?

— Скажите мне одну вещь. Вы уже в больнице два дня. Много у вас было посетителей, кроме меня?

Задавать этот вопрос было низостью с моей стороны, но я хотел убедиться.

— Только вы, Ларри. Больше никого, — и она вновь улыбнулась.

— Значит, ни одна из тех старух, которые осаждают вас просьбами, не зашла вас навестить.

— Это ничего не доказывает, Ларри. Вы не понимаете. Они все очень бедны, а приходя в больницу, принято что-то приносить. Им нечего принести, вот они и не идут.