Любить человека (СИ) - "Mary Lekonz" - Страница 10

Через два часа народ слегка протрезвел, проветрился, и начал потихоньку сворачивать праздник. За время пикника в компании неожиданно образовались две парочки, которые закономерно отстали. Друг Франц вдруг углубился в философскую беседу с эротическим подтекстом с самым сильным и умным парнем курса. Под внимательными взглядами голубых глаз Даниэля, Франц утянул приобретенного собеседника в сумерки наступающего вечера. Оставшаяся группа, за исключением Кристин и Марты, решила продолжить вечеринку в боулинге. Девушкам на следующее утро предстояла поездка в другой город, потому они стали прощаться. Даниэль радушно предложил подвести нетрезвых подружек поближе к центру.

В том, чтобы вести здоровый образ жизни, определенно было много положительных моментов. Даниэль смотрел в зеркало заднего вида, как девчонки усаживают растерявшего свою невозмутимость Маттиаса в салон серебристого «ниссана» и еле сдерживал нервное хихиканье.

Даниэль боялся пьяных людей. Наверное, это отложилось в подсознании, когда нетрезвый водитель сбил насмерть его родителей и трехлетний малыш оказался в приюте. А после того, как под действием алкоголя приемный отец изнасиловал его, неоформленное чувство трансформировалось в жгучий страх. Один запах перегара и вид нетвердой походки поднимал в душе Даниэля бурю негодования.

Только сейчас наблюдающему за карикатурными ужимками троицы парню было до колик смешно. Марта и Кристин расположились на задних сидениях паркетника, кокетливо расправили кофточки и брючки и посадили в середину профессора Холльмана, который, пытаясь держаться прямо, склонял красивую голову на хрупкое плечо то одной девушки, то другой. Лица подружек при этом были весьма серьезны. По ходу движения Маттиас, похожий на античного героя и настолько же безэмоциональный, падал своей скульптурной массой на девчонок. Вернуть его в вертикальное положение было сложно. Девушки обменивались нелицеприятными замечаниями и создавали видимость двусмысленной возни. Нервничали, видя широкую ухмылку с водительского сидения.

Недалеко от Унтер-ден-Линден Даниэль высадил слегка помятых сокурсниц.

- Приятная была поездка, - сказал на прощание.

Марта и Кристин окинули его гордыми взглядами, пожелали доброй ночи и пошагали по знаменитой улице, держась под руки.

Припарковав «ниссан» у дома, Даниэль взялся за выгрузку Маттиаса. Профессор, играя мышцами, как большой кот, вылез из салона, заставив парня нервно сглотнуть. Смешно ему не было уже ни в одном глазу. Маттиас крепко обнял Даниэля за талию, конечно, для собственной большей устойчивости. Прижал к твердому телу. Щекотал ухо горячим дыханием. Алкоголем от него не пахло, хотя все остальное говорило о слабой адекватности.

Так, в крепких объятиях друг друга, они доползли до квартиры. У Даниэля создалось впечатление, что Маттиас спал на ходу. Доставив мужчину до его красочной спальни, парень толкнул рельефное плечо и профессор тяжело рухнул на постель, раскинув руки и ноги.

И все же он не мог оставить Маттиаса спать в одежде и с туго заплетенной косой, от которой наверняка завтра будет болеть голова.

Даниэль с глубоким вздохом забрался на кровать. Коснулся пальцами толстой косы. Волосы у Маттиаса были густые, жесткие, черные, как вороново крыло, с синеватым отливом. Если профессор не носил их тяжело лежащими на плечах, то непременно заплетал косу, на манер южноамериканских индейцев, моментально приобретая сходство с гротескным богом ушедших цивилизаций.

Даниэль умело расплетал затянутые пряди, отпуская на волю волнистые от долгого переплетения волосы, легко массируя затылок, сам испытывая туманное блаженство. Это оказалось так приятно – возиться с теплыми блестящими жесткими волнами, погружать в них пальцы, чуть почесывать…

- Кайфово… – прошептал Маттиас, поворачивая голову.

Темно-карие глаза жмурились от удовольствия. Он провокационно облизнул губы. Кажется, оставшийся в крови алкоголь окончательно раскрепостил мужчину.

- Спокойной ночи, - едва сдерживаясь от того, чтобы не прижаться к этим увлажненным губам, сказал Даниэль.

Теплая рука накрыла его ладонь.

- А пцловать? – нахально осведомился Маттиас, перекатываясь на спину.

Вот он, шанс, который никак не мог упустить Даниэль. Пусть мужчина отуманен вином, но он сам попросил, а парень в последнее время еле справлялся со своими фантазиями.

Даниэль с трепетом коснулся прихотливо изогнутых губ. Маттиас не набросился на него и не начал прижимать к себе, как в душе боялся Даниэль, а лишь приоткрыл неожиданно мягкие губы. Парень счастливо улыбнулся. Все-таки Маттиас сильно набрался сегодня, повелся на обманчивую легкость кипрского вина… От ощущения вседозволенности у Даниэля дрогнули пальцы. Его губы скользили по припухлой нижней и искусно вырезанной верхней, легко ласкали, чуть прихватывая, не углубляя поцелуй, наслаждаясь каждым касанием. Маттиас вздохнул, блаженно улыбнулся под даниэловыми губами и что-то одобрительно промычал. И размеренно задышал. Даниэль отодвинулся от красивого лица. Похоже, его дорогой профессор заснул прямо посреди приятного действа. Парень перевел дыхание. Поцелуй был таким… сладким, легким, ни к чему не обязывающим… Наверняка Маттиас завтра ничего не вспомнит.

Теперь надо бы стащить со спящего мужчины одежду, хотя бы джинсы, белую майку можно и оставить. Взгляд голубых глаз задержался на обрисованных тесным трикотажем сосках. Шаловливые мысли не успели оформиться в голове, когда Даниэль неожиданно даже для себя потянулся языком к маленькой выпуклости на рельефной груди. Кончиком языка обвел сосок прямо по майке. Нервная дрожь прошла по позвоночнику, отдалась в пальцы. Даниэль непроизвольно затрепетал языком по напрягшемуся темному комочку. Услышал томный выдох. Маттиас прикусил губу, расправил плечи. Даниэль уткнулся носом в пахнущий дымом костра трикотаж. Дымом… Слабый стон вырвался из сжатых губ. Даниэль не понял, как и что с ним произошло. Внезапное возбуждение теплой волной пронеслось по всему телу, заставило ноздри затрепетать, а зрачки расшириться. Запах костра и смуглой кожи подействовали, как афродизиак. Даниэль прихватил губами напряженный сосок, легко потянул. Перешел на другой, вылизывая, оставляя темное пятно на белой майке, провел носом по мускулистой груди, по разделяющей ложбинке, к прессу. Такое невероятное тело – твердое, рельефное, достойное античного героя. Даниэль с трудом заставил себя отпрянуть от Маттиаса. Мужчина спал, легко улыбаясь, подставляясь под неожиданную ласку, чуть выгибаясь в спине.

Даниэль много раз слышал, что алкогольный сон довольно крепкий. Теперь был повод в этом убедиться. Парень поддел пряжку ремня, не давая себе время на смущение, расстегнул молнию на джинсах и осторожно, чтобы нечаянно не разбудить, стянул брюки с длинных мускулистых ног. За два года Даниэль ни разу не видел тела Маттиаса – и сам не интересовался, и мужчина не провоцировал, расхаживая дома в плотно запахнутых, персидских теплых или китайских шелковых халатах. Сейчас нагота молодого мужчины ослепила Даниэля своей античной красотой. Ноги прекрасной формы, смуглые бедра… Задравшаяся майка открывала шикарный рельеф пресса. Посторонней мыслью на задворках разума забился вывод о достаточном количестве азиатской крови в спящем мужчине - Даниэль не думал, что Маттиас делал себе эпиляцию по всему телу. Кожа казалась такой гладкой, будто бархатной… Парень не удержался, провел обеими руками по ногам, бедрам, дурея от ощущения твердых мышц и теплого тела… Маттиас потянулся, мурлыкнул что-то во сне, закинул руки за голову, повторяя знаменитую позу отдыхающих героев. Но Даниэль не обратил на это внимание, уставившись на черные трусы, в которых уже явно было не все спокойно. Руки сами потянулись к темному трикотажу, щеки пылали, в ушах дико бился пульс. Даниэль не чувствовал, как нервно кусал губы, осторожно накрывая ладонью твердеющую под дрожащими пальцами плоть. «Только бы не проснулся», - стучалась в висках подлая мысль. А глаза жадно впитывали, как росла и разворачивалась под тонкими боксерами выпуклость, намного превышающая ничтожные размеры приличных античных статуй. Даниэль машинально погладил скрытую материалом головку, почувствовал пальцами намокающую ткань. Маттиас вдруг так сладко застонал, слегка подавшись бедрами к гладящей его руке, что парень резко оттянул резинку боксеров, освободил потемневший член и окружил внушительный ствол кольцом из пальцев. Знакомые движения, вверх-вниз, невозможно странно, когда делаешь это не себе. Но как же щемяще-приятно было видеть родное лицо, озаренное наслаждением! Даниэль словно впитывал удовольствие Маттиаса, и когда он вскрикнул во сне, выплеснув на пальцы порцию полупрозрачной спермы, парень едва удержался от собственного стона.