Цветочный город (СИ) - "Mary Lekonz" - Страница 1

========== Часть 1. Влюбленность ==========

Я влюбился в него первого сентября. Среди суматохи приветственных речей, новых знакомств и упоения мыслью о престижном студенчестве вдруг промелькнул в коридоре его силуэт. Мелькнул и пропал. Запомнились горящие угольные глаза и какая-то буйная, выпендрежная даже для лингвистического университета черная шевелюра. Следующие дни я ловил себя на том, что ищу взглядом странного парня, а дома уже прикидывал варианты знакомства.

Лишь через месяц я узнал, как его зовут. Через два - выучил расписание его занятий. Парень учился на курс старше и на другом факультете, появлялся в нашем корпусе только на больших переменах, в буфете, а пару раз в неделю – в лекционных аудиториях.

Скоро его облик стал моей навязчивой идеей. Я не знал, почему вдруг так среагировал на этого парня. Он, конечно, был очень ярким - высоким, худощавым, спортивным, красивым цыганской красотой, с сумасшедшими шальными глазами на пол-лица, резким четким профилем, белой кожей и на контрасте - непокорными, жесткими на вид черными кудрями. И имя оказалось подходящим для цыгана – Илья. Ни разу я не видел его в спокойной позе, всегда - бегущий, увлекающий за собой сокурсников. Даже в буфете, в очереди, он умудрялся перетекать из одного состояния в другое, как ртуть, притоптывая и двигаясь незаметно для окружающих.

К концу первого курса я понял, что познакомиться в рамках одного университета не так-то легко, у нас не оказалось точек пересечения: я учился на немецком педагогическом, он - на французском переводческом; он увлекался волейболом, я - плаванием. Мы жили в разных районах города и даже дорога домой не могла стать поводом для знакомства.

На третьем курсе я увидел его с девушкой. Вот уж не думал, что способен так резко озвереть. Желание придушить хрупкую блондинку, которую Илюха кормил пирожным, казалось всепоглощающим. В глазах замелькала кровавая пелена. В тот день я получил свой первый «неуд».

Лето стало нелюбимым временем года, ведь два месяца я не видел Илью и не знал, как он проводил время. Наверное, надо было проявить чудеса изобретательности, но я не мог придумать, как подружиться с парнем. Все прежние друзья приобретались закономерно и незаметно в больших компаниях или в школе. Знакомиться с надеждой на отношения мне никогда не приходилось.

А влюбленность уже приобрела масштаб катастрофы. Мысли об Илье занимали весь отведенный под фантазии отдел мозга. Я боялся, что сорвусь и пристану к нему с прямолинейным неприличным признанием. Наверное, лишь чувство самосохранения помешало устроить громкую сенсацию - в разрез с общим мнением, лингвистический университет вовсе не был прибежищем «сладких» мальчиков, а уж Илья, с его обнимашками с однокурсницами и жгучими взглядами на симпатичных переводчиц не вызывал сомнений тем более.

В начале четвертого курса я обнаглел и познакомился с подружкой илюхиной блондинки. Таким некрасивым способом я надеялся приблизиться к их паре, может быть, составить компанию. Но, словно издеваясь надо мной, через месяц подруги поссорились. Наши отношения с Маринкой тоже быстро сошли на уровень дружеских кивков при встрече.

Илья заканчивал университет. Мне оставалось учиться еще год. Я плохо представлял, как буду приходить в альма-матер и не чувствовать его присутствия.

На последний звонок переводческого факультета меня позвала та самая бывшая подружка. Пятикурсники и преподаватели радостно напивались в большом холле английского корпуса, вспоминая самые интересные события длинного совместного плавания. По известной традиции, парни втихаря подливали в пластиковые стаканчики с плохим шампанским принесенную кем-то особо умным водку. Я оказался рядом с Ильей и неожиданно встретился с ним взглядом. Наконец я смог близко рассмотреть цвет его глаз - они оказались темно-темно-карие, бездонные. Я постарался держаться в пределах его компании, слушал его язвительный голос, шутки с однокурсниками. Потом отошел за новой порцией шампанского, а когда возвращался, незаметный за широкой спиной шатающегося впереди выпускника, то услышал, как высокий переводчик в очках спрашивал у Ильи:

- Это кто такой в синем джемпере с ромбами?

- Без понятия, - пожал плечами Илюха. - В первый раз его вижу.

Я развернулся и вышел из шумного холла. На выходе выкинул ненужный стаканчик. Четыре года я преследовал его, а он, оказывается, в первый раз меня видел. Не спорю, я не сильно мозолил Илье глаза, но все-таки пару раз мы встречались на каких-то больших общих университетских мероприятиях и даже что-то говорили друг другу.

В тот вечер я впервые переспал с парнем. Вот так просто, пошел в ночной клуб, про который гремела определенная слава по городу. Клуб не подвел, я быстро абстрагировался от действительности, удивленный и слегка очарованный закрытым обществом, а когда ко мне подсел симпатичный мужчина и положил теплую ладонь на запястье, не отказался от знакомства. Я так хотел отвлечь себя от боли в сердце новыми впечатлениями, что наплевал на прежние принципы.

На последнем курсе я подружился с Аней из параллельной группы. Аня любила фриков: обожала «Queen», «Rammstein», классический русский балет и модерновый - Бежара, новомодные мальчиковые эмо-группы, цветовые безумства Сальвадора Дали, пронзительные пассажи Цветаевой и Кузмина, и все это смешивалось в ней в термоядерный, но очень привлекательный коктейль. Она сама была странной той шизанутостью, которая выдавала настоящий талант. Потрясающе рисовала. Расписывала свои руки гелевой черной ручкой от запястий до локтей фантастическими цветами и райскими птицами. Писала туманные рассказы с открытыми концовками, после которых хотелось спросить, чего она обкурилась. Нестандартно мыслила и обладала невероятным чувством слова.

Аня быстро вытряхнула из меня печальную историю любви и моментально сделала вывод:

- Знаешь, Руслан, пока Мэрилин Монро не стала яркой блондинкой, к ней не пришел успех. На меня тоже не обращали внимания, пока я не перекрасилась в рыжий.

Анька потрясла известной всему факультету гривой шикарных длинных волос, сверкнула ореховыми очами. Ведьмачка.

Вечером я пристально разглядывал себя в зеркальном отражении. По сравнению с ярким Илюхой я не выглядел звездой, но и уродом не был. По крайней мере, по поводу своей внешности я никогда не комплексовал. Рост – около 183, средний для мужчины, телосложение - нормальное, со слегка запущенной мускулатурой. Регулярные тренировки я возобновил только недавно, устав бороться с плохо влияющими на настроение гормонами. Лицо вполне симпатичное, напоминающее о далеком нашествии татаро-монголов: приподнятые внешние уголки глаз, широковатые резкие скулы и общий слегка азиатский облик добавляли мне индивидуальности. Цвета, правда, не хватало: глаза - непонятные, зелено-карие, скорее светлые, волосы - пепельные, словно присыпанные серой пылью. Может, по примеру Ани, перекраситься в рыжий? Хотя что мне это даст, Илюхи-то в универе уже нет.

Но мысль прочно засела в голове и щекоталась полгода, до окончания пятого курса. Моментально просекшая мои настроения Аня добавляла масла в огонь, толкая в сторону рискованного эксперимента. Наконец, я сдался и одним позднемайским вечером приперся к Анне домой для консультации.

- Рыжий и черный отметаем сразу, - пристально рассматривая мое лицо, выдала подружка. – А что, если белый?

- Блондинку вызывали? – жеманясь, протянул я.

Аня засмеялась.

- Подберем фантастичный цвет, платиновый! Сделаем стрижку какую-нибудь охренительную. И линзы. Ты хотел очки завести, а то уже на людей жмуришься, словно хочешь всех сразу.