Команда скелетов (сборник) - Кинг Стивен - Страница 11

Вопль пожарной сирены внезапно оборвался. Люди молчали в наступившей тишине, словно напряженно ждали чего-то еще, чего-то худшего. Я стоял, потрясенный и окаменевший, и мысли мои сами каким-то образом вернулись к прошлому. Когда Бриджтон состоял всего из нескольких зданий на перекрестке дорог, мой отец иногда брал меня с собой в магазин, и, пока он разговаривал у прилавка, я всегда стоял и глядел через стекло на дешевые леденцы и двухцентовую жевательную резинку… Была январская оттепель. На улице ни звука, лишь оттаявшая вода сбегала по желобам из нержавейки в дождевые бочки по обеим сторонам здания. Я стоял и разглядывал «зубодробилки», «подушечки» и «колесики». Мистические желтые шары света у потолка отбрасывали чудовищные удлиненные тени целых батальонов мертвых с прошлого лета мух. Маленький мальчик по имени Дэвид Дрэйтон, стоящий со своим отцом, знаменитым художником, чья картина «Кристина в одиночестве» висит в Белом доме. Маленький мальчик по имени Дэвид Дрэйтон, разглядывающий леденцы и картинки на жевательной резинке. Мальчику смутно хочется в туалет. А снаружи давящий, накатывающийся туман январской оттепели…

Очень медленно воспоминания ушли.

– Эй, люди! – прокричал Нортон. – Слушайте все!

Люди стали оборачиваться. Нортон поднял руки с раскрытыми ладонями над головой, словно политический деятель, произносящий слова присяги.

– Выходить на улицу сейчас, видимо, опасно! – вещал он.

– Почему? – крикнула какая-то женщина. – У меня дома дети. Мне нужно к ним.

– Там на улице смерть! – снова вылезла миссис Кармоди. Она стояла рядом с уложенными друг на друга у окна двадцатипятифунтовыми мешками удобрений, и ее лицо казалось чуть припухшим, словно ее раздувало изнутри.

Какой-то подросток резко толкнул ее, и она, удивленно хрюкнув, села на мешки.

– Заткнись, ты, карга старая! Несешь всякую чушь собачью!

– Прошу вас! – продолжал Нортон. – Если мы немного подождем, туман развеется, и мы увидим…

Ответом послужил гомон противоречивых возгласов.

– Он прав, – подал голос я, стараясь перекричать шум. – Давайте наберемся терпения.

– Я думаю, это было землетрясение, – произнес мягким голосом мужчина в очках. В одной руке он держал сверток пирожков с мясом и пакет с булочками, другой держал за руку маленькую девочку, может быть, на год младше Билли. – Честное слово, землетрясение.

– Четыре года назад то же самое было в Нейплсе, – отреагировал толстяк из местных.

– Это было в Каско, – тут же оспорила его мнение жена безошибочно узнаваемым тоном закоренелой спорщицы.

– В Нейплсе, – повторил толстяк, но уже с меньшей убежденностью.

– В Каско, – твердо сказала жена, и он сдался.

С какого-то стеллажа, видимо, откинутая на самый край ударом, землетрясением или что бы это там ни было, упала запоздавшая банка, громко и неожиданно загремев на полу. Билли расплакался.

– Я хочу домой! Я хочу к ма-а-аме!

– Будь добр, заткни ему пасть, – попросил Бад Браун. Глаза его быстро, но бесцельно метались из стороны в сторону.

– А в зубы ты не хочешь, трепло? – спросил я.

– Дэйв, ну пожалуйста… Лучше от этого не будет… – проговорил Нортон, думая о чем-то другом.

– Очень жаль, – сказала женщина, кричавшая про детей. – Мне очень жаль, но я не могу здесь оставаться. Мне надо домой, к детям.

И она обвела нас всех взглядом. Блондинка с усталым, но привлекательным лицом.

– Ванда должна смотреть за маленьким Виктором, понимаете? Ванде всего восемь, и она иногда забывает… Забывает, что ей положено смотреть за ним, знаете?.. А маленький Виктор… Он любит включать конфорки на плите; там загораются такие маленькие красные лампочки… Ему нравятся лампочки… И иногда он выдергивает вилки из розеток… А Ванда… Ей надоедает смотреть за ним… Ей всего восемь… – Она замолчала и посмотрела на нас. Должно быть, мы представлялись ей тогда целой шеренгой безжалостных глаз, не людей, а одних только глаз. – Неужели никто не поможет мне? – закричала она. Губы ее задрожали. – Неужели… Неужели никто не проводит женщину до дома?

Никто не ответил. Изредка кто-то лишь шаркал ногой по полу. Женщина переводила взгляд своих несчастных глаз с одного лица на другое. Толстяк неуверенно шагнул к ней, но жена одним рывком отдернула его назад и крепко схватила за запястье, словно кольцом наручников.

– Вы? – спросила блондинка Олли.

Тот покачал головой.

– Вы? – обратилась она к Баду.

Он накрыл рукой калькулятор, лежавший на прилавке, и промолчал.

– Вы? – повернулась она к Нортону, и он начал говорить что-то своим сильным адвокатским голосом, что-то о том, что нельзя, мол, так, сломя голову… Она махнула на него рукой, и он смущенно замолк.

– Вы? – спросила она меня, и я снова взял Билли на руки, держа его как щит, словно им я пытался отразить этот ужасный взгляд сломленного человека.

– Чтоб вам всем сгореть в аду… – сказала она. Не выкрикнула, а именно сказала смертельно усталым голосом. Потом подошла к двери и оттянула ее двумя руками.

Я хотел сказать что-то, вернуть ее, но у меня во рту все пересохло.

– Э-э-э, леди, послушайте… – сказал подросток, накричавший на миссис Кармоди, и схватил ее за руку.

Она поглядела на его руку. Он, покраснев, отпустил ее, и она вышла в туман. Мы смотрели, как она уходит, и никто не произнес ни слова. Туман поглощал ее, делая бесплотной, оставляя вместо человека лишь размытый набросок человеческой фигуры на самой белой в мире бумаге, и никто не произнес ни слова. Какое-то время она была как надпись «Держитесь правой стороны», плавающая в воздухе: ее руки, ноги, светлые волосы стерлись, осталось только пятно красного летнего платья, казалось, танцующего в белом пространстве. Потом исчезло и оно, и никто не проронил ни слова.

Глава 4. Склад. Проблема с генератором. Что случилось с носильщиком

Билли, мгновенно вернувшись к двухлетнему возрасту, расплакался громко и истерично, хрипло, сквозь слезы требуя маму. На верхней губе у него появились сопли, и я повел его по одному из средних проходов, обняв за плечи и пытаясь успокоить. Мы остановились у длинного белого холодильника с мясом, расположенного вдоль всей задней стены магазина. Мистер Маквей, мясник, еще стоял за прилавком. Мы просто кивнули друг другу, поскольку в данных обстоятельствах ничто другое не казалось уместным.

Я сел на пол, посадил Билли на колени, прижав лицом к себе, стал успокаивать его и что-то ему говорить. Я говорил всю неправду, которую родители обычно держат про запас для тяжелых случаев, ту самую неправду, которая так убедительно звучит для ребенка, и говорил ее совершенно убежденно.

– Это не простой туман, – сказал Билли, взглянув на меня потемневшими и полными слез глазами. – Да, папа?

– Да, я думаю, это не простой туман. – Здесь я лгать не хотел.

Дети сражаются с потрясениями не так, как взрослые. Они пытаются сжиться с ними, может быть, потому что лет до тринадцати они и так живут в состоянии полуперманентного шока. Билли начал дремать. Я продолжал держать его, опасаясь, что он может снова проснуться, но вскоре он заснул по-настоящему. Возможно, он не спал часть предыдущей ночи, когда мы легли втроем в первый раз с тех пор, как он вышел из младенческого возраста. А возможно – при этой мысли я почувствовал, как внутри у меня пронесся маленький холодный вихрь, – возможно, он предчувствовал что-то еще.

Убедившись, что он крепко заснул, я положил его на пол и пошел искать, чем бы его укрыть. Почти все оставшиеся в магазине до сих пор стояли у витрин, вглядываясь в плотный покров тумана. Нортон собрал небольшую группу слушателей и продолжал вещать, или по крайней мере честно пытался. Бад Браун твердо стоял на посту, но Олли Викс уже покинул свое место у кассы. Несколько человек с испуганными лицами еще бродили в проходах, словно призраки.

Через большую двойную дверь между рефрижераторным шкафом для мяса и охладителем пива я прошел в складское помещение, где за фанерной перегородкой ровно гудел генератор. Что-то здесь было не так. Слишком сильно пахло дизельным выхлопом. Я двинулся к перегородке, стараясь дышать неглубоко, потом расстегнул рубашку, задрал ее и закрыл нос и рот скомканной тканью.