Убежище (ЛП) - Кук Тонья - Страница 63

Всадники колотили своих скакунов в один бок или другой, чтобы дать Беседующему пройти между ними. Со спутанными волосами, потом, текущим под ввалившимися глазами, Беседующий с Солнцем и Звездами направлялся к передовой шеренге. Когда последняя линия всадников расступилась перед ним, он оказался на мощеной дороге перед городской стеной. Зубчатая стена была густо усеяна кхурскими куполообразными шлемами. Пока Гилтас смотрел на них, их число прибывало.

«Кто-нибудь выходил или говорил с вами?» — спросил он ближайшего всадника.

«Никто, Великий Беседующий».

Обеспокоенный отсутствием своего советника, Гилтас, тем не менее, был рад видеть, что ворота открыты. Возможно, Мориллон добился успеха. Возможно, он выйдет в любой момент, если только Хан не открыл ворота по своим собственным, возможно гнусным, причинам.

«Что ты об этом думаешь?»

Планчет изучил городскую стену налево и направо, прежде, чем ответить. «Они кажутся столь же удивленными видеть нас, сколь мы видеть их».

Гилтас согласился. Если Сахим-Хан намеревался напасть, его войска ринулись бы немедленно, не собираясь на стенах и тараща глаза полчаса.

«Найди мне глашатая», — сказал он. — «Посмотрим, не можем ли выяснить, что происходит, без кровопролития».

Планчет предложил пойти самому, и Гилтас согласился. Лицо Планчета было известно кхурцам, и он нес бремя благосклонности Беседующего. На нем был местный геб, подходящее облачение для этой задачи. Нет смысла выглядеть как воин, когда нужен дипломат.

Привязанный к копью клочок ткани образовал вполне сносный белый флаг. Когда Планчет оседлал коня, Гилтас взял его лошадь за уздцы.

«Выясни их намерения, и подчеркни, что наши — мирные», — сказал он. — «Убедись, что наш народ по-прежнему имеет доступ к городским колодцам». Угроза жажды уже нависла над палаточным городом. «Не упоминай Мориллона — пока не нужно».

Планчет кивнул и неспешной рысью двинулся по поднимающейся дороге. Ветер шипел над северными дюнами. Добравшись до места, где дорога выравнивалась, он остановил лошадь. Облака разошлись, и его осветил луч солнца. Гилтас приободрился. Это было хорошим знамением.

Конный эльф ждал, беззащитный и одинокий, пока кхурцы не выслали своих собственных всадников. Спустя пять долгих минут из ворот выехал квинтет вооруженных солдат. Со стремени одного из всадников свисал пурпурный с золотом вымпел.

Кхурцы медленно приближались, словно опасаясь вероломства. В один момент Планчет отмахнул от лица кусачую муху, и кхурцы замерли. Он понял, что они были очень напуганы.

В центре квинтета, с внушительного вида кавалеристами по бокам, скакал коренастый человек с толстой шеей и свекольно-красным лицом. Когда кхурцы приблизились, Планчет узнал его.

«Приветствую, генерал Хаккам!» — обратился он. — «Мир вам!»

«И вам, Планчет из Квалиноста», — громко произнес желчный генерал. — «Что, во имя Каргата, здесь происходит?»

«Я собирался задать вам тот же вопрос. Городские ворота были закрыты для нас со вчерашнего дня. Колодцы Кхури-Хана — наш единственный источник воды. Мы начали испытывать жажду».

«И только поэтому вы построили свою армию?»

Еще почему? «Генерал, последние два дня на нас нападали шайки. Были сожжены палатки и избиты наши граждане, некоторые довольно серьезно. Мы не знали, что может появиться из города в следующий раз».

«Сыновья Кровавого Стервятника причинили много неприятностей, вам и могущественному Сахим-Хану. Поэтому много их было отправлено на встречу с их предками».

«То есть, город открыт для нас?»

«У меня нет других приказов».

Свежий порыв ветра, пахнущий морем, омыл переговаривающихся. Флаг перемирия в руке у Планчета захлопал на ветру. Обернувшись в седле, он высоко поднял флаг и помахал им скоплению эльфийских воинов, с молчаливой настороженностью следивших за ними. Когда Планчет повернулся обратно, Хаккам и его эскорт держали руки на рукоятях мечей.

«Я просто предупредил наших солдат, что все в порядке», — спокойно сказал Планчет.

«Кто там едет?»

Два эльфийских всадника отделились от шеренги тяжелой кавалерии и легким галопом направились к Планчету и Хаккаму. Не потребовалось много времени, чтобы узнать Беседующего и единственного воина эскорта, генерала Таранаса. Когда они подъехали, Планчет пояснил ситуацию.

«Благодарю вас, генерал», — сказал Хаккаму Беседующий. Он протянул тощую руку. — «Вы хорошо справились со своими обязанностями».

Без особого энтузиазма генерал пожал руку Беседующего. Гилтас заверил его, что отведет своих воинов, а затем добавил: «Еще одно. Мой советник, лорд Мориллон, не вернулся прошлой ночью. Он в городе?»

«У него была аудиенция у Сахим-Хана, а затем он покинул дворец».

«Он в порядке?»

Хаккам нахмурился. «Почем я знаю? Он покинул дворец. Вот все, что я знаю».

Коротко кивнув, Хаккам развернул свою лошадь. Планчет был потрясен невоспитанностью человека, бесцеремонно повернувшегося спиной к правящему Беседующему!

Луч света, так долго освещавший Планчета и Гилтаса, наконец, погас. Гилтас поднял взгляд на вздымающиеся облака. Он нахмурился. В воздухе над городом, казалось, повис какой-то тонкий предмет. Нет, не повис. Он двигался, падал.

«Стрела!» — крикнул Планчет.

Он ринулся заслонить Беседующего, но снаряд падал с такой высоты, что его траектория была практически отвесной. Широкий наконечник пронзил нижнюю челюсть Гилтаса и ударил в основание шеи, справа.

Воцарился ад. Таранас не дал Гилтасу упасть на землю, поймав его за плечи и удержав. Стражники Хаккама вытащили мечи и пустили своих лошадей короткими кругами, высматривая, кто пустил стрелу.

В передних рядах эльфийских воинов поднялся крик. Они видели, как упала стрела и ужасный итог ее падения. За криком последовал выросший вдоль шеренги лес мечей. Неровным строем, так как задние ряды еще не узнали, что случилось, эльфы ринулись вверх по холму на защиту своего монарха.

Гром приближавшихся эльфов вынудил эскорт Хаккама пришпорить лошадей в сторону города. Толстошеий генерал проревел: «Вернитесь, негодяи! Стойте на месте!» Один остановился. Остальные направлялись прямо к закрывающимся городским воротам.

«Что за вероломство?» — закричал Планчет, рывком высвобождая ноги из стремян и спрыгивая с лошади. Беседующий завалился на шею своей лошади.

«Я не отдавал такого приказа!» — возразил Хаккам, также спешиваясь.

Они с Планчетом сняли Беседующего с лошади и осторожно опустили на дорогу. Стрела все еще торчала у Гилтаса в шее.

«Ее выпустили не мои люди», — произнес Хаккам. — «Это не кхурская боевая стрела».

«Тогда, что это?» — спросил Планчет.

«Охотничья стрела. Мои люди не пользуются такими».

Гилтасу повезло, что снаряд не был боевой стрелой. Прочно насаженная, с квадратным или треугольным железным наконечником и кожаным оперением, боевая стрела глубоко вошла бы в худое тело эльфа. Охотничий же снаряд, небрежно сделанный, с плоским широким наконечником и белым оперением из голубиного пера, попала Гилтасу в ключицу и остановилась. Рана была опасной, но при бережном уходе, не смертельной.

Волна кричащих эльфийских воинов галопом приблизилась к коленопреклоненным фигурам на дороге. Горстка остановилась, но большинство продолжили движение, направляясь к городским воротам.

Их гневные крики донеслись до уха ослабевшего Гилтаса. Где-то глубоко внутри себя он нащупал неизвестный источник сил. С побелевшим лицом, он попытался встать. Планчет, удерживая его, попросил Беседующего лежать смирно.

«Прекрати это», — сквозь стиснутые зубы сказал Гилтас.

Решив, что причиняет Беседующему боль, Планчет почувствовал, как к слезы подступили к глазам. Он прошептал: «Прошу прощения, сир, но вам следует лежать смирно. Пожалуйста, не двигайтесь».

«Нет, Планчет! Останови воинов! Не дай им вступить в сражение! Я приказываю!»

Таранас услышал приказ Беседующего. Он схватил со своего седла трубу и подал сигнал «Возвращение». Ему пришлось повторить призыв четыре раза, прежде чем все несущиеся всадники услышали его и обратили внимание. Передовые застыли в считанных метрах от городской стены.