Чистое небо - Цормудян Сурен Сейранович "panzer5" - Страница 86

Скрытно преодолеть сто метров практически голой земли довольно затруднительно, особенно если враг в курсе, что ты где-то рядом. Но дуракам везет. Внезапно на дороге раздались тревожные крики, лязг затворов. А затем с другой стороны дороги послышался визгливый многоголосый лай.

– Слепые псы! – удивленно вскрикнул вполголоса старшой. – Впервые в жизни рад этим ублюдками!

Лай и скулеж переросли в злобное рычание. Прогремели первые очереди, бабахнула граната. «Уазик», который заняли монолитовцы, покатился задним ходом к «шишиге». Автоматчик с переднего сиденья, высунувшись в окно, поливал огнем наседавших мутантов. Несколько стремительных поджарых фигурок избежали гибели, и, обежав «УАЗ», набросились на лежащего на асфальте раненого. Его товарищ, стоящий рядом, суетливо пытался вставить магазин в свою «М-16». Наконец ему это удалось, но одна из собак уже вцепилась ему в ногу. Бросив автомат, он начал, крича от боли, рубить тварь выхваченной из-за ремня лопаткой. Из кузова «шишиги» наперебой загрохотали два «АК», выкосившие оставшихся псин.

К тому времени мы уже подобрались метров на сорок. Черт! «Уазик», продолжая сдавать назад, заехал за «шишигу». Теперь Матвей его не увидит, пока они не тронутся. Ладно, попробуем накрыть его сами. Водила «уазика» что-то громко объясняет своему коллеге из «ГАЗа». Старшой поднимает руку ладонью вверх: «Встаем!» На всех парах летим к машинам, доставая на ходу гранаты. Сейчас нам важен каждый метр, каждый шаг. Если не успеем забить «уазик», то он стартует. До машин метров двадцать...

– Тревога! Противник!

Кричит совсем молодой, судя по голосу, монолитовец, стоящий в кузове «шишиги». Вскидывает автомат. Рыжий его опережает, выпустив с одной руки короткую очередь. Одновременным движением швыряем гранаты и продолжаем бежать. Дорога чуть выше нас, и поэтому осколков можно не бояться. Среди машин взлетают в небо черно-огненные кучеряшки разрывов. Из-за спины слышу пулемет Матвея. Ниточки трассеров навылет проклевывают тент, кузов и кабину «шишиги». «Уазик» скрыт от нас облаком пыли пополам с тротиловой гарью, но, судя по реву движка, водитель жив и разворачивает машину, чтобы скрыться. Рыжий первым взлетает по склону и тут же падает навзничь. Из «уазика», явно наугад, лупит пулемет. Скрежет переключаемой передачи, и машина рвет с места. Мы со старшим залегаем под свинцовым ливнем и стреляем ему вслед. Матвей с опушки пытался нащупать его пулеметом, пока «уазик» не скрылся от него за кустарником.

– Капитан! Быстро по машинам, и смотри, где есть ключи!

Ключи нашлись в «уазике» с погнутым бампером и облезлым кенгурятником. Пока старшой бежит ко мне, завожу машину и разворачиваюсь.

Открывая дверцу, старшой обернулся в сторону опушки и помахал Матвею: «Сюда!» Вопросительно смотрю на него – если ждать Яковенко, мы еще минимум минуту потеряем. Запрыгнув в машину, он пояснил:

– Пусть Рыжего заберет. У него плечо и бедро. Крови много потерял, но выживет.

Выжимал я из моего «козла» все, что только было возможно. Все равно больше семидесяти пяти он делать не хотел. Прямой участок дороги километра в полтора. А вот и наш красавец! Все время его сносит вправо. Значит, или ранен, или колеса осколками посекло.

Впереди какое-то скопище аномалий – машина монолитовцев притормаживает почти до нуля и начинает осторожно лавировать по шоссе. Старшой выглядывает в окно и дает очередь по «уазику». Безрезультатно – сейчас между нами «трамплин» внушительных размеров. Одна пуля каким-то чудом цепляет стекло на задней правой дверце, рассыпав по асфальту блестящие бисеринки осколков. Повторяю все маневры монолитовца, а он уже вновь начинает набирать скорость. Матерюсь, на чем свет стоит. Старшой не отстает.

Сейчас он опять скроется за поворотом. Вдруг над головой с басовитым грохотом проплывает вертушка.

– Хорек! Я – Канюк! Цель вижу, отработаю пулеметом. Извините, ребята, это все, что могу. Ухожу, горючка на исходе! – Я и забыл, что у меня приемник еще работает.

За неимением ракет старшой выпускает длинную очередь в небо из моего автомата с трассерами, подтверждая, что мы его поняли. «Двадцатьчетверка» ныряет вниз, слышится якабэшный «фррррух», затем вертушка вновь взмывает в небо и отваливает на юг. Все, отъездился наш Шумахер!

Проходим поворот. Вот он, голубь сизокрылый! Летуны отработали ювелирно – то ли знали, что груз нам нужен целым, то ли сообразили. Очередь отсекла моторный отсек «уазика», отчего тот перевернулся и, снеся знак ограничения скорости (здесь, оказывается, больше сорока нельзя!), ушел в кювет, где и замер, завалившись на бок. Не фиг лихачить, державна автоинспекция предупреждала!

Тормоза моего нового боевого коня жалобно скрипнули и заставили машину замереть рядом с основательно разукомплектованным объектом погони. Старшой выскочил так, как будто увидел сидящего на заднем сиденье велоцераптора. В три прыжка преодолевает расстояние до машины и, оторвав покореженную дверцу, запрыгивает внутрь. Неспешно вылезаю, забираю автомат и вдруг слышу полный боли крик старшого, затем яростный мат, обвиняющий монолитовца в близких отношениях с кристаллом, которому он поклоняется, а затем пистолетный выстрел, после которого наступает гнетущая тишина.

Выставив ствол, начинаю обходить машину. Внутри слышатся неясные шевеления. Тут тент над пассажирскими сиденьями разрезается, и в дыру сначала вылетает средних размеров рюкзак цвета хаки, а после вываливается держащийся за бедро старшой с «фортом» в одной руке и ножом в другой.

– Сука! Вот тварь! Козел! Свинота внематочная! Сумел напоследок! Ведь сдох почти уже, ну чего ему не умиралось мирно! Блин, фанатики хреновы!

Оттаскиваю его от «УАЗа» и усаживаю на траву.

– Черт, в сустав прямо пером своим долбаным попал! И ведь угадал, мерзавец, четко между подсумком и накладкой набедренной!

Вытаскиваю перевязочный пакет и рву его зубами. Как еще накладывать – непонятно. Костюм снимать – это целая история, а резать вообще нереально. Это проколоть ножом легко получилось, а на разрез он сто процентов очень прочен. Старшой видит мои терзания:

– Хрен с ним, давай прямо поверх!

Для достойного завершения процедуры пытаюсь вколоть ему промедол. Отказывается. Закончив оказание первой помощи, начинаю вносить предложения на извечную тему «Что делать?» («Кто виноват» – и так понятно):

– Ну что, старшой, предлагаю беготню на этом прекратить. Вертушка запомнила, где отстрелялась, так что можем смело оставаться здесь и через часок дождемся своего голубого вертолета с целым взводом волшебников на борту.

Старшой откинул забрало, выудил из разгрузки сигариллу и, щелкнув зажигалкой, сладко затянулся:

– Совет, в принципе, дельный и не лишен здравого смысла, капитан. Одно уточнение – ты слышал, как вертушка выходила на связь, координаты наши передавала?

– Не слышал, но это не значит, что такого не было. Мой приемник берет от силы километра на полтора, а для вертушки – это пара секунд лёта.

– На полтора он мог брать твою ротную радейку, а на вертушке сигнал помощнее будет.

– Да мужики только после боя, взяли и не сразу передали, а через минуту!

– Я с тебя фигею, капитан! В этом рюкзачке – их боевая задача, и пока он в штабе Сил Контроля не оказался – задача не выполнена. Никем! Ни ими, ни мной, ни тобой! Мы и так ее наполовину завалили!

– А я не догадался бы об этом, если бы не твое ценное напоминание!

– Все! Прекратить разговоры! Значит, так, пока на нас с указаниями по эвакуации не вышли, выдвигаемся к периметру самостоятельно. Мы углубились в Зону километров на двадцать. Сейчас нужно повторить все в обратном порядке.

Он извлек из разгрузки ДжиПиЭс, посмотрел на разбитый экран, сплюнул и, вздохнув, зашуршал картой:

– Короче, мы сейчас у этого поворота... Стоп! – Он опустил забрало, видимо, сверяясь с компасом.

– Так, водонапорка на сто сорок пять градусов. Мы – здесь! – Палец в зеленой защитной перчатке ткнулся в карту.