Край непрощенных (СИ) - Пекальчук Владимир Мирославович - Страница 35

  - Екарный бабай, - присвистнул он, - вот это молния, так молния.

  - Подумаешь, - махнул рукой Святой, - тут иногда и не такое бывает. Вот когда с небес натурально трупаки сыплются - тогда екарный бабай. А это - гроза. Мощная, но всего лишь гроза.

  - Трупаки? - удивился Кирсан.

  -А то. Вот так и падали. Десятками. Ну и ясен пень - в шмазь разбивались. Вонища была такая, что за противогаз убивали точно так же, как и за кусок нормальной жратвы. Лет тридцать назад такое случилось. Я уж думал - это полнейший армагедец, а оказалось - самое веселое еще впереди. Однажды божественный движок засбоил, и зомби, переносясь из города в город, начали мазать.

  - Что мазать? - не понял разведчик.

  - Промахиваться, я хотел сказать. Вместо того, чтобы появиться, стоя на асфальте, они попадали в здания, предметы или просто мазали по высоте. Врастали в землю, в стены...

  Кирсан приподнял брови:

  - Почему?

  - Ты меня спрашиваешь? - ухмыльнулся Святой, - я же говорил тебе: система несовершенна. Она, выражаясь языком компьютерщиков, глючит временами. Сбоит.

  Помывшись, разведчик не стал спешить спускаться с крыши, сел у края, задумчиво глядя вдаль. Туман на высоте четвертого этажа не шел ни в какое сравнение с тем, что у земли, со своего наблюдательного поста Кирсан видел неясные массивы зданий на несколько сот метров, а высотки - на километр вокруг. Перспектива и обзор - большая редкость в этом паршивом туманном месте.

  Ливень как нельзя лучше подходил к тому, что творилось у него на душе. Лиля... Как она там, среди живых? И среди живых ли? Хотелось плакать навзрыд, может быть, он действительно плакал. Капли дождя катятся по лицу или, может быть, слезы - Кирсану сейчас все равно. Говорят, солдаты не плачут? Чушь собачья.

  Вместе с тем, слова Игната дали пищу для размышлений. Система несовершенна, так значит ли это, что отсюда все-таки можно выбраться? Что, если найти уязвимую точку сборки? Крах этого неестественного, чуждого мирка - это свобода или небытие? Если тюрьма рухнет, удастся ли выбраться из-под обломков?

  Позже, подобрав себе какие-то шмотки по размеру из запасов аванпоста и усевшись у огня, зажженного в самодельном очаге Максом, Кирсан меланхолично прихлебывал из котелка доширак, а его мозг отчаянно искал выход. Любая проблема имеет свое решение, независимо от того, знаем мы ее или нет, и если это действительно так, то и способ выбраться тоже должен быть. В самом деле, раз отсюда можно позвонить в мир живых, то почему нельзя вернуться и самому? Что ж, главное - не унывать. Если отсюда есть выход - он найдет его.

  - Пожалуй, я перейду исключительно на дошираки, - пошутил Кирсан, отставив пустой котелок в сторону, - потому что вся еда здесь стала гадостью, а вот доширак практически не изменился: он и раньше был гадостью. Хоть что-то стабильно в этом проклятом месте.

  Макс зевнул и выглянул в окно.

  - Ничего не видать... Уверен, они где-то рядом, - сказал он и швырнул на улицу пустую консервную банку.

  В ответ раздался негромкий многоголосый стон, затем шарканье ног.

  - Тут они, - подытожил Вогель.

  - Я бы удивился, если б трупаки ушли прогуляться в парк, - ответил Святой и принялся укладываться спать.

  Кирсан проследил, как немец вытаскивает себе из кучи одежды пальто и ложится на соседний лежак, затем поинтересовался:

  - По сколько будем дежурить?

  Игнат ухмыльнулся:

  - Если по кухне - уступаю тебе эту привилегию полностью.

  - Я имел в виду - на карауле стоять.

  - Нафига? - искренне удивился Святой, - тут бояться некого. С местными нам делить совершенно нечего, а с учетом появления людоедов можно считать, что даже со здешними варварами у нас временный союз.

  Кирсан скептически скривился:

  - Ладно, а сами людоеды? С ними тоже союз?

  - Во-первых, - поучительно сказал Святой, - людоеды еще не сожрали все мясо и потому наверняка остаются там же. Во-вторых, даже окажись тут отряд, он непременно наткнется на зомбаков и мы все услышим. Ну и наконец, если на нас все же нападут во сне... Подумаешь, проблема. Всего лишь новый цикл.

  - Твой оптимизм воистину заразен.

  Снова залитое солнцем, слепящее отраженными от мокрого асфальта лучами, затянутое туманом шоссе. По обе стороны - несущиеся навстречу деревья лесопосадки. Кирсан в очередной раз поворачивает голову и встречается взглядом с Лилей. Он мог бы любоваться ее глазами вечно - но водителю нельзя отвлекаться от дороги. Перед машиной - влажное после дождя шоссе, утренний туман, и восходящее солнце впереди. И бульдозер, так некстати поставивший точку множеству планов, устремлений и надежд. Руки крутят руль, сверкающий бульдозерный нож все ближе...

  Он открыл глаза и некоторое время смотрел в потолок. Хреново, что выпало погибнуть мгновенно: если б Кирсан прожил после удара хоть несколько секунд, он бы знал, выжила ли Лиля. А теперь ко всем страданиям прибавляется мучительная неизвестность.

  Новый 'день' не принес ничего нового, только вместо доширака - тушенка, такая же омерзительная. Макс, поев, растянулся на своем лежаке и вновь погрузился в дремоту, точно так же, как он делал это во время заточения в фактории у варваров. Похоже, ему действительно нет разницы, сидеть в клетке или на свободе: в аду любая свобода иллюзорна.

  - Мы долго будем ждать? - спросил Кирсан у Святого.

  - Сколько потребуется. Но вообще, я ожидаю первые отряды через несколько часов.

  - Эта скука меня убивает, - тяжело вздохнул разведчик.

  Игнат ухмыльнулся:

  - Как, уже? А что ж ты скажешь через несколько веков?

  - Через несколько веков ничего не поменяется, - не открывая глаз, сказал Вогель, - все всегда будет вот так. Навечно. Даже с ума сойти не сможешь: для нас это слишком большая роскошь.

  - Я полагаю, что чуток покороче, чем вечность, - ответил Святой, - наш срок здесь конечен.

  - Оптимизм - это хорошо, - хмыкнул немец, - поздравляю. С надеждой коротать вечность как-то полегче, должно быть.

  Игнат забросил ногу на ногу и захрустел оберткой печенья.

  - Я не склонен надеяться. Давно обдумывал все это и теперь могу сказать, что возможность искупления мною доказана математически.

  - Еще одна твоя садистская штучка? - подозрительно осведомился Кирсан.

  - Кроме шуток. Начиналось, в принципе, с веры и надежды, да. Пастыря-пройдоху наслушался. Ну я человек такой, мне вообще несвойственно верить: я либо знаю что-то, либо знаю невозможность этого чего-то. Я лет через двадцать своего пребывания тут заметил одну нестыковку. Дело в том, что нас тасуют по кластерам, однако вникните, коллеги: население Земли все растет. До семи миллиардов уже дотянуло. Каждый день умирает все больше людей, но на нашем кластере - границы все те же, от восемнадцати до двадцати трех. Периодически приходят новички типа тебя, Кир, а 'старички' исчезают. Внимание, вопрос: куда?

  - На другие 'острова', полагаю.

  Святой самодовольно хмыкнул:

  - Включи мозги, разведка. Сколько грешников по кластерам не расфасовывай - их число увеличивается. Должно увеличиваться, потому что все время прибывают новые. Я подсчитал, что за последние двадцать лет встретил тут примерно двести новичков, которые только-только умерли, вот как ты. Также за это время сюда попало примерно триста новеньких, которые умерли давно и раньше были на других кластерах. В сумме пятьсот. И я могу назвать некоторое количество имен людей, которые пропали отсюда за последние десять-двадцать лет. Ты не поверишь - их тоже примерно пятьсот.

  - Ты что, записывал?

  - На кой ляд мне записывать? - оскорбился Святой, - у меня память эйдетическая, как у Александра Македонского. Только он поименно помнил всю свою армию, а я - всех, кого тут встречаю. Так вот, разведка, если ты перенесешь с другого кластера триста душ, то там освободится место на триста душ, смекаешь? А ушло отсюда - пятьсот. Внимание, вопрос: куда делось отсюда двести старичков? Если доливаешь в банку воды - хоть ты сдохни, но больше ее вместимости не нальешь. Лишка выльется.