Перекресток Теней (СИ) - Гельман Юрий - Страница 51

Кресте за всех грешников, спустившегося в ад, а на третий день восставшего от

смерти к жизни, и поднявшегося на небо, и воссевшего одесную Отца, и грядет Он в

день Страшного суда судить живых и мертвых, и сие да пребудет вовеки; и веруем

во все, во что верует святая церковь и наставляет нас. И что наше монашеское

служение основано на повиновении, целомудрии, нестяжательстве и пособничестве в

завоевании Святой земли Иерусалима, всеми силами и мощью, кои дарует нам Господь.

И мы полностью отрицаем и не признаем, все вместе и каждый в отдельности, все

виды ересей и злодеяний, кои противоречат вере святой церкви. И во имя Бога и

милосердия мы просим вас, тех, кто представляет нашего святого отца, папу,

видеть в нас истинных детей святой церкви, ибо мы хранили и блюли веру и закон

церкви и нашего собственного монашеского братства, доброго, честного и

справедливого, в соответствии с привилегиями и ордонансами римского престола,

объявленными, утвержденными и принятыми Собором; и оные привилегии, вместе с

уставом нашего ордена, записаны в римской курии. И мы могли бы пригласить всех

христиан (кроме врагов и клеветников наших), с кем мы хорошо знакомы и среди

которых мы жили, чтобы они рассказали, как и каким образом проводили мы нашу

жизнь. И если при допросе мы сказали или сделали что-либо дурное из-за незнания

слова, ибо мы неграмотны, то мы готовы пострадать за святую церковь, подобно

Тому, Кто умер за нас на Святом кресте. И мы веруем во все церковные Таинства. И

мы молим вас во имя Господа и во имя вашего спасения, чтобы вы судили нас так,

как придется вам ответить за себя и за нас пред Господом; и мы просим, чтобы

наши показания были зачитаны перед нами и перед всеми людьми на том языке и в

тех самых словах, в каких они были даны и записаны на бумаге".

- Кто составил этот документ? - спросил Северин.

- Уильям де ла Мор, магистр Храма, твой покорный слуга и еще несколько наших братьев.

- А что было потом?

- Это заявление никак не устраивало папских инквизиторов. Понтифик, узнав о таком повороте событий, написал строгое письмо королю Англии Эдуарду, и тот направил новые приказы мэру и шерифам Лондона, велев поместить тамплиеров в отдельные камеры и заковать в цепи. С нами обращались то строго, то снисходительно - и в эти моменты нас посещали ученые прелаты и мудрые доктора теологии, которые путем увещеваний, убеждений и угроз пытались вырвать у нас требуемые признания. Так продолжалось больше двух месяцев. Мне казалось, я побывал в аду! - Святой отец замолчал. Было видно, с каким трудом даются ему воспоминания. - Шестого июля, я хорошо помню этот день, епископы Лондонский, Винчестерский и Чичестерский беседовали в Саутворке со мной и несколькими братьями-служителями Нового Темпла в Лондоне. Они сказали, что мы очевидно повинны в ереси. Клирики объясняли нам, что мы жестоко заблуждались, считая, что магистр ордена, который не имеет священнического сана, был вправе отпускать нам грехи, и предупредили, что если мы станем упорствовать в своем заблуждении, нас признают еретиками, и что если мы не можем очистить себя от этого обвинения, нам следует отречься от всех ересей, в которых нас обвиняют. Мы ответили, что готовы отречься от заблуждения, в которое впали, и что смиренно и почтительно подчиняемся приказаниям церкви, моля о прощении и милосердии. Затем епископы торжественно отпустили нам грехи и приняли в лоно церкви. Нас выпустили на свободу, а мне, как священнику, разрешили вернуться к своей прежней деятельности.

Однако, признав свою вину, тем самым я признал себя слабым. От всего, чему я так долго учил других, пришлось отречься. Я предал не только братьев тамплиеров, я предал себя и веру! И я пришел к Нему - не столько для того, чтобы в иной форме продолжить путь наставления, а больше для того, чтобы замолить собственный грех.

- Вы считаете, что оставшись твердым в своих убеждениях и, возможно, разделив участь Великого магистра, вы принесли бы больше пользы Ордену и человечеству в целом?

- Об этом судить не мне, дорогой Северин, а тому, кто распоряжается людскими судьбами.

- Как говорится, грешно подменять собственной волей творящую волю Бога. Не так ли?

- На мне уже достаточно грехов! - сокрушенно воскликнул священник. - До самой смерти хватит, о чем молить Всевышнего.

- Я полагаю, Он распорядился вашей судьбой именно так, чтобы привести к выполнению еще одной миссии, - понизив голос, сказал Северин. - Возможно, самой главной и ответственной в жизни...

- Я не совсем понимаю, о чем ты говоришь...

- Я поясню, святой отец. Для этого я и приехал.

Старик внимательно посмотрел на гостя. На лице Северина де Брие не дрогнул ни один мускул.

- Это связано с какой-то тайной? - предположил де Мьюс.

- Да, вы правы. Это связано с тем, что спрятано в подземелье этой церкви.

- Ковчег?! - воскликнул старик. - Ему угрожает опасность?

- Пока еще нет, но есть вероятность, что такое возможно.

- Откуда ты знаешь?

- Вчера я получил письмо из Парижа. Человек, которому у меня нет оснований не доверять, сообщил, что тайные агенты короля Филиппа разыскивают Ковчег по всей Франции. Не исключено, что они могут напасть и на британский след. Когда восемь лет назад Жак де Моле привез эту святыню в Англию, его сопровождало немало людей. Далеко не каждому было известно, что именно везет в своем багаже Великий магистр. Но были и те, кого де Моле посвятил в тайну. Где эти люди сейчас? Кому они служат? Этого мы с вами не знаем, святой отец. Поэтому я считаю необходимым как можно скорее перенести реликвию в другое место. И чтобы знали об этом только два человека: вы и я.

- Ты сразил меня наповал! - сказал де Мьюс. - У меня путаются мысли. А если бы инквизиторы что-то прознали тогда...

- Теперь вы не станете отрицать, что остались жить на этой земле для высокой цели?

- Да, Северин, эта цель стОит того, чтобы именно за нее отдать свою жизнь.

- Но этого от вас никто не требует.

- И, тем не менее, я готов!

- Нам нужно обговорить детали, - сказал Северин. - Прежде всего: куда переправить Ковчег?

- Тут нужно подумать.

Филипп де Мьюс опустил подбородок на сжатый кулак и задумался. Северин не стал торопить старика с ответом. Он хорошо знал своего старшего собрата по Ордену: пройдет минута-другая, и у того будет готово решение - продуманное и взвешенное.

Наконец священник встрепенулся и поднял голову.

- В десяти милях от Херефорда на берегу реки Монноу стоит церковь, - тихо сказал он. - Знаешь, чье имя она носит? Святого Михаила, как и наша. Там, неподалеку от валлийской границы, была одна из старейших в Англии прецепторий. И мне знаком капеллан этой церкви - верный и надежный человек. Я думаю, что Святой Михаил, который так долго охранял Ковчег здесь, постарается сберечь его и там.

- Святой отец, я не сомневался, что вы примете самое верное решение! - сказал Северин.

- Это решение продиктовал мне Он, - ответил священник, поднимая глаза к небу.

- Мы не договорились - когда.

- Ты сам говорил, что тянуть с этим опасно. Ведь так? В таком случае, давай завтра же отправимся в путь. Ты достанешь лошадь и повозку, я подготовлю провиант в дорогу.

- А сколько туда ехать?

- Не больше двух дней.

- Хорошо. Я пока вернусь в Лондон, - сказал Северин. - А завтра к вечеру приеду к вам уже с телегой. Не станем же мы выносить Ковчег из церкви среди белого дня.

- А все-таки как здорово, что я в свое время посвятил тебя в эту тайну! - воскликнул де Мьюс. - Если бы ты не знал о Ковчеге...

- Даже страшно подумать, что бы могло произойти...

Они помолчали несколько минут.

- Я ни разу за все эти годы не спускался туда, - вдруг сказал священник.

- Это глубоко?

- В комнату ведет узкий коридор, он делает два поворота и все время опускается вниз. Если не ошибаюсь, там восемьдесят семь ступенек. На какую глубину они ведут - определить трудно.