Интересное время или Полумесяц встает на закате (СИ) - Фримен Максим - Страница 31

Помещение было не то чтобы большим, но и не то чтобы маленьким. У самой двери стоял поваленный на бок дубовый стол, вокруг него валялись пожелтевшие бумаги, письменные принадлежности и раздолбанные телефон с пишущей машинкой. Прямо мечта барахольщика! В центре помещения располагался, судя по всему, сам реактор. Огороженный перилами, он напоминал квадрат, внутри которого было что-то наподобие странной центрифуги, а по углам располагались приборные панели с кучей кнопок и экранов. Однако вершиной всей этой конструкции можно было назвать трубу, которая выходила из реактора и вонзалась в потолок. Вдоль стен стояли высокие шкафы.

- Сержант! - позвал я. Аскорбин, словно джинн из чайника или из чего они там появляются, возник перед моими глазами.

- Чего?

- Колдуй, - сказал я, указав на реактор. Чех козырнул и коршуном устремился к огромной махине.

Через порог переступил Кобаяси, за ним Крот. У обоих сосредоточенные выражения лиц.

Хобот увлеченно листал папку с бумагами. Интересно, что он там нашел? Немецкий он не знает, а картинок точно нет. Так чего, спрашивается, тогда смотреть?

Я подошел к одному из металлических шкафов и выудил из-под груды стекла и мусора рамку для фотографии. Смахнув пыль, я увидел на фотографии молодого унтер-офицера с пробковым шлемом на голове, жующего банан. На обратной стороне фотографии была подпись и дата. Ставлю рамку на место и поворачиваюсь к Аскорбину. У него мало что изменилось: так же колупается в двигателе. Он уже успел даже во что-то вымазаться. Парень что-то подкручивал там и постукивал иногда.

Я подошел к столу и открыл ящик. На пол, подняв облачко пыли, рухнула тяжелая тетрадь. Поднимаю ее и принимаюсь за чтение. На пожелтевших страницах царствовал ровный почерк и небольшие карандашные зарисовки. Владелец тетради - некто Ганс Зейнгст - вел дневник, в котором он очень подробно описывал все свои переживания, возникающие из-за войны. На одной из страниц был описан бой между небольшим отрядом, которым он командовал, и английским отрядом во время песчаной бури. «...Этот ветер поднял в воздух херову тучу песка. Я ничего не видел. Солнечный свет терялся где-то в водовороте кружащейся поганой пыли и не мог пробиться к поверхности. Куда ни кинь взгляд, всюду преобладали бордово-красные тона. Такое ощущение, что сама земля исторгла из своего чрева собственную кровь. Ужас...»

- Что тут интересного? - голос Крота вырвал меня из власти фантазии. Читая эти строки, я представлял себе картинку происходившего.

- Ничего особенного, - я захлопнул тетрадь и бросил на пол. - Мысли солдата. А что такое?

- Я просто подумал, что ты нашел дневник Штемпфеля, - высказал свою мысль капитан. - Но как я вижу, - он посмотрел на тетрадь, - моя догадка была не верна.

- Скоро закончу! - громко сказал Аскорбин, не отрываясь от механизма запуска. - Только помогите кто-нибудь.

- Хобот, - я кивнул головой в сторону сержанта, - быстро к нему.

Лейтенант козырнул и подошел к чеху, костерившему на все лады «чертов лядский двигатель».

Мне тут, в принципе, делать было нечего и я, закинув автомат за спину, вышел в коридор. Кое-что меня все-таки немного беспокоило. Я все же не мог понять, зачем надо было обкладывать реактор взрывчаткой. Мощности не хватит? Так шестьдесят килотонн это вам уже мало, да? Тут песчинки на песчинке не останется, если рванет. Хотя, с другой стороны, аппарат древний. Может заглохнуть, а может... может, надо все заминировать, чтобы похоронить здесь маленький отряд наемников, а? Перед глазами снова мелькнула физиономия айна, и я засомневался в его надежности. Такое чувство уже было, оно вернулось, только на этот раз с большим размахом. Я скрипнул зубами, чувствуя, что распаляюсь на ходу: вот сейчас вернусь и выпущу в лейтенанта-разведчика половину рожка. Но переборов минутную слабость, я двинул дальше.

Кроме реакторной тут было еще несколько комнат, в которые я поочередно заглянул. В одной была подсобка, в другой - широкая комната со скелетами кроватей, видимо, жилое помещение, а вот третья меня заинтересовала. Вытянувшись вдоль стен, с обеих сторон стояли длинные столы, и на них было полным-полно какой-то переломанной аппаратуры. Я взял в руки запыленную плату, повертел ее. Какие-то диоды, крючки, что-то похожее на батарейки. И для чего она? Вроде в сороковых полупроводников не наблюдалось. Положив плату обратно на стол, я обратил внимание на зачехленный угловатый предмет, стоявший в другом конце помещения. «Сейчас посмотрим, что ты скрываешь», - я обошел груду железок и подошел к неизвестному предмету. Ухватившись за край грязного шелка, сдергиваю его на пол, и перед моими глазами вырастает рельефная мировая карта с цветастым обозначением будущих земель, которые, типа, войдут в состав Рейха. И любили же нацисты планы строить о мировом господстве! Хотя помечтать и не вредно. Вот дали по «морде» под каким-нибудь оазисом, пришел сюда, посмотрел на карту, помечтал и успокоился, отпустив злость из-за поражения.

Презрительно улыбнувшись, я развернулся и вышел вон из помещения. Из реакторной долетали приглушенные голоса моих людей. Они о чем-то спорили. Но стоило мне вернуться, как спор утих. Сделав вид, что я ничего не заметил, я подошел к Аскорбину, заканчивавшему устанавливать взрывчатку вокруг атомного реактора. Сержант бросил на меня сердитый взгляд: отвали! Он щелкал по небольшой клавиатуре, устанавливая таймер, а Хобот держал в руке липучки, ожидая разрешения сержанта прикрепить бомбу; в двух метрах от них стоял серьезный Крот, а Кобаяси внимательно изучал план эвакуации, висевший у входной двери.

- Ну вот и все, - удовлетворенно цокнул языком Аскорбин, когда Хобот прикрепил бомбу к ржавой стенке реактора. - Осталось нажать заветную кнопочку, и время будет неумолимо идти к точке невозврата.

Только я хотел сказать пару слов ребятам, как раздался сухой щелчок. Кто привык иметь дело с оружием, тот никогда не перепутает этот звук и сразу же подберется, начнет лихорадочно мыслить, пытаясь придумать, как выпутаться из передряги.

Я медленно поворачиваюсь назад. Кобаяси стоял прямо на пороге и держал нас на прицеле. Сделай кто-нибудь из нас лишнее движение, и длинная очередь веером уложит всю группу на холодный пол бункера.

- Ты что творишь? - спрашиваю разведчика.

- А ты не догадался? - вопросом на вопрос ответил он.

- Сука, - выругался Крот. - Вот чувствовал же в тебе гнилье, но старался не обращать внимания.

- Вы же наемники, - осклабился айн, - и должны на животном уровне чувствовать опасность. Однако как ни крути, но в этом мире выживает не сильнейший, а тот, кто сможет приспособиться.

Вот чертова змеюка, подумал я.

- Тебе все равно ничего не светит, - медленно говорю ему. - Дневник-то мы не нашли.

Кобаяси холодно улыбнулся.

- Ошибаешься, - сказал он и достал из внутреннего нагрудного кармана толстую тетрадь. - Вот он, - разведчик помахал им и спрятал обратно.

- Где ты его нашел?

- В лаборатории. Когда вспыхнул свет, ослепивший вас, мне хватило этих нескольких мгновений, чтобы схватить тетрадь. А если хотите узнать почему я не ослеп, то могу объяснить. Моим глазам помогли линзы из специального состава.

- Какого? - на автомате спросил Хобот.

- При вспышке очень яркого света происходит мгновенная реакция, и линза темнеет, что позволяет относительно неплохо видеть. Такие вот линзы-хамелеоны.

И правда. Когда освещение было включено, мы зажмурились, но я успел заметить скользнувший мимо меня силуэт, чему не придал никакого значения. Ч-черт!

- Запускай реактор, - предатель навел ствол автомата на Аскорбина.

- Нет, - сказал напарник.

Выстрел, вспоровший тишину, заставил вздрогнуть, а звон упавшей на бетонный пол гильзы высвободил из бездны моей памяти череду нелицеприятных воспоминаний.

- Запускай реактор! - яростно рявкнул Кобаяси.

- Хорошо-хорошо, - сержант потянул на себя рычаг и следом нажал на красную кнопку пульта бомбы. Та издала короткий сигнал, и время до взрыва стало уменьшаться. Жить нам оставалось ровно час. Ну... уже немного меньше.