Звёздные прыгуны (СИ) - Лароу Владимир - Страница 64

   Обычный грязно-желтый кристалл, каким он запомнил ее в доме Эона.

   Тело трясла лихорадка, зубы отбивали дробь, рука со второй попытки накрыла проклятый минерал.

   Сейчас, вот сейчас - сработает сигнализация, завоет сирена, набегут стражи, и... освободят его от обязанностей героя!

   Он скажет - хотел рассмотреть, случайно зацепил...

   Ничего не произошло.

   Дункан выругался. "Кто так охраняет!" Да любой мальчишка, шпион-самоучка способен выпотрошить сокровищницу!

   Уже не надеясь услышать спасительный вой, одеревеневшая рука сгребла Карту и опустила ее в карман.

   Не удивительно, что Гильдия до сих пор не совладала с Повстанцами!

   Тело развернулось к двери.

   Последняя надежда - задержат на выходе, обыщут...

   Бдительные стражи берут под блестящие козырьки.

   - Счастливо!

   Да, счастливо.

   Одеревеневшие ноги, вновь обрядшие гибкость колени несли его по коридору. Прочь. Прочь. К комнате, к шкафу, в котором заждался Камень.

   Путь не близкий. Может, опомнятся, хлопнут по лбу. "Как же мы допустили!". "Догнать!", "Задержать!", "Обыскать!" Но Дункан уже знал, внутренним чутьем чувствовал - не скажут, не догонят, не задержат.

   Что ж - Рубикон перейден, жребий брошен. Радуйтесь, трепещите в предвкушении. Дункан - спаситель - украл - совершил свой подвиг, идет к вам.

   11.

   Светлые стены, памятное окно, забранное привратником свободы - решеткой, роскошное кожаное кресло.

   Все, как он помнил, как оставил. Впрочем, не все - кровать, его кровать исчезла. Ее просто убрали, как вещь, отслужившую свое, выполнившую возложенную миссию.

   Из кресла, навстречу ему, поднялся высокий юноша, худой, словно раздвоенная палка, к которой зачем-то прилепили руки.

   - Если не ошибаюсь, мистер Трегарт?

   Улыбка, проявившая белоснежные зубы, оказалась на редкость обаятельной.

   - Д-да, - кивнул Дункан.

   - Прошу за мной, мистер Канн ждет вас.

   Он перенесся в палату, ту самую в которой провел полторы недели, круто изменившие его взгляды на жизнь, да и саму жизнь тоже. Единственное место в лагере Повстанцев, которое знал.

   Если честно, Дункан ожидал иной встречи. Нет, не фанфар, хотя, почему бы и не фанфары, и не криков "герой", "добытчик" - все это уже было. Он ожидал... сам не знал, чего ожидал, но не будничного "мистер Канн ждет вас".

   Разочарование, даже... обида...

   Он-то дурак метался, мучился коликами совести и схватками долга, а они, оказалось, ждали его. Знали - рано или поздно, Дункан Трегарт явится, принесет им Карту Пути на тарелочке с праздничной желтой - символом измены - каемочкой.

   Вооруженные люди за дверью, коридор, лестница, снова коридор, опять вооруженные люди, снова дверь.

   Рашид Канн встретил их за ней, в просторной приемной сиротливо смотрящейся без секретаря. Место служащего пустовало - он (она) то ли вышел (ла) на минуту, то ли его (ее) удалили ради встречи дорогого гостя.

   - Мистер Канн, к вам...

   - Вижу, вижу! - обычно спокойного Канна было не узнать: глаза горят, язык то и дело пробегает по сухим губам, руки в тщетных поисках работы теребят края одежды. - Дункан! Рад, очень рад! - подбежав, он обнял Трегарта.

   - Вот! - Дункан вытащил Камень и Карту, хотелось избавиться от всего побыстрее.

   Повстанец важно кивнул, принимая гостинцы.

   - Ты молодец, ты сделал правильный выбор!

   Да, он - молодец, отчего же так муторно на душе, почему он чувствует себя, словно вывалялся в грязи.

   - Я... устал. Хочу отдохнуть и... помыться. Где тут у вас...

   - Конечно, конечно, тебя проводят.

   12.

   Комната - памятник минимализму - сестра-близнец кельи агентов.

   Сменял шило на мыло, хотя, не в комнате, конечно, дело.

   Он совершил свой подвиг, поступок, еще один, едва ли не самый мощный удар по бездушной Гильдии. Теперь все будет, должно быть хорошо, просто замечательно... отчего же в душу, словно запустили каленые щипцы и медленно выворачивают, отчего хочется завыть, или забиться, в самый дальний, самый темный угол, чтобы никто не нашел...

   Себябичевание прервал осторожный стук в дверь.

   Не дожидаясь приглашения, она открылась.

   - Можно? - в проеме нарисовалась физиономия певца свободы - Рашид Канна.

   Похоже, правила приличия, Повстанец полагал пустым звуком, или у них, у Повстанцев так принято.

   - Ну, как наш герой?

   И этот туда же. Для Гильдии был героем, теперь - для Повстанцев. Нелегко быть героем.

   Рашид бодро прошелся до дальнего угла, на что потребовалось аж пять шагов. Подумал. Присел на кровать.

   - Вижу, вижу, мысли, сомнения терзают. Знаешь, я не умею цветисто говорить, однако то, что ты сегодня совершил... одним словом, это был правильный и по настоящему геройский, да, да, нечего кривиться, словно кислоты обпился, поступок.

   - Надеюсь.

   Руки Канна, пробыв непродолжительное время без дела, принялись теребить край покрывала.

   - А ты... кто-то видел, как ты похищаешь Карту?

   Дункан присел рядом, опустил голову.

   - Самое невыносимое, самое противное - никто меня даже не заподозрил. Наоборот. Это, как... отобрать игрушку у несмышленыша. Наверняка, они до сих пор считают меня героем, прямо, как вы. Ничего - сейчас там ранее утро, скоро день - хватятся.

   - Вот, об этом я хотел с тобой поговорить. Из наших ни один не сможет, даже смертник, но ты - Герой Гильдии, добытчик Карты - другое дело. Жаль, раньше в голову не пришло.

   - Вы о чем?

   - Вот, - на раскрытой ладони Канна лежала небольшая коробочка. - Пронеси это в штаб Гильдии, оставь в Зале Совета и сразу назад, только сделать надо непременно сегодня, сейчас, пока ты вне подозрений.