Четвертый с Фринагара. Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем. - Пратер Ричард Скотт - Страница 60

— Пожалуйста, сразу же спускайтесь ко мне, Доуз, — сказал комиссар, и Доуз бегом направился по длинному коридору в бюро комиссара.

— Что же, Доуз, — приветствовал его начальник, — ждать вам пришлось недолго.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что драгоценный Ромни украден, — ответил комиссар, и Питеру оставалось только озадаченно смотреть на него.

— Когда это случилось?

— Полчаса назад. Лучше отправляйтесь на Беркли-сквер и задайте все вопросы на место.

Уже через две минуты двухместный автомобиль Питера пробирался сквозь поток других машин, и еще через десять минут инспектор был в холле большого дома и опрашивал взволнованных служителей. Факты, как он обнаружил, были весьма просты.

В четверть третьего старик в плотном пальто, до самого носа закутанный шарфом, пришел в галерею и попросил разрешения осмотреть картины. Он назвался Томасом Смитом.

Старик был специалистом по творчеству Ромни и оказался весьма словоохотливым. Он разговаривал со всеми служителями и стремился подробно рассказать о себе, о своем специальном образовании в области искусства, о своей высочайшей квалификации в качестве художественного критика. Все это означало, что он принадлежит к тому тину зануд, с которыми приходится иметь дело большинству служителей картинных галерей, и они с радостью оборвали его излияния, пропустив его в зал, где висели картины.

— Он что, находился в зале один? — спросил Питер.

— Да, сэр.

— Никто с ним не вошел?

— Нет, сэр.

Питер кивнул.

— Конечно, его занудство могло быть намеренной игрой для того, чтобы отпугнуть смотрителей, но продолжайте.

— Старик вошел в зал, и было видно, как он застыл перед картиной Ромни в немом восторге. Смотрители, видевшие его, клянутся, что в тот момент картина была в своей раме. Она висела на уровне глаз, иначе говоря, верх рамы находился примерно в семи футах от пола.

— Почти сразу же после того, как служащие заглянули в зал, старик вышел оттуда, бормоча про себя что-то насчет совершенства исполнения картины. Когда он вышел из зала и оказался во внешнем вестибюле, туда вошла девочка и тоже попросила разрешения осмотреть галерею. Она записала в книгу посетителей свое имя «Эллен Коул».

— Как она выглядела? — спросил Питер.

— Просто ребенок, — рассеянно ответил служащий. — Совсем маленькая девочка.

Очевидно, девочка вошла в салон, когда старик из него выходил. Он обернулся, посмотрел на нее, пересек вестибюль и вышел в дверь. Но, подходя к двери, он вытащил из кармана носовой платок и вместе с ним с десяток серебряных монеток, которые раскатились по мраморному полу вестибюля. Служители помогли старику собрать деньги, он поблагодарил их, по-видимому все еще думая о картине, потому что все время бормотал что-то про себя, и наконец ушел.

Не успел он уйти, как из выставочного зала вернулась девочка и спросила, какая из картин художника Ромни?

— В центре зала, — ответили ей. — Прямо напротив двери.

— Но там нет никакой картины, — сказала девочка, — только пустая рама и какая-то смешная черная наклейка с четырьмя квадратами.

Смотрители бросились в выставочный зал и обнаружили, что картина действительно исчезла. Там, где она висела или, вернее, на стене за ней виднелся знак, оставленный Джейн-четыре квадрата.

Служители, очевидно, не потеряли голову. Один из них сразу же поспешил к телефону и вызвал ближайший полицейский участок, второй — отправился на розыски старика. Но все попытки найти его оказались безрезультатными. Констебль, стоявший на посту на углу Беркли-сквер, видел, как старик сел в такси и уехал; но он не потрудился запомнить номер машины.

— А что было дальше с девочкой? — спросил Питер.

— О, она просто ушла, — ответил служитель. — Еще некоторое время побыла здесь и вышла. В книге посетителей записан ее адрес. Она не могла вынести картину, это исключается, — убежденно добавил он. — На ней была коротенькая юбка и вообще легкая летняя одежда. Ей некуда было спрятать такой большой холст.

Питер пошел осмотреть раму. Картина была вырезана вплотную к ней. Питер оглянулся вокруг и, тщательно осматривая зал, ничего не обнаружил, кроме длинной белой булавки, лежавшей на полу прямо перед картиной. Такими булавками в банке скрепляют банкноты. Никаких других улик не было.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Трессер относился к потере очень спокойно, пока газеты не опубликовали подробностей кражи. По-видимому, только тогда он осознал истинную цену картины и назначил награду тому, кто ее вернет.

Украденный Ромни стал главной темой разговоров в клубах и в светских кругах. О нем много и подробно писали газеты. Ограбление возбудило интерес самых талантливых молодых людей, запятых любительским сыском. Все специалисты-криминологи были созваны на совещание на месте преступления, и выдвинутые ими хитроумные и весьма обоснованные теории дали вдумчивому читателю интереснейший материал для выводов.

Питер Доуз, вооружившись двумя адресами из книги посетителей — адресом старика и девочки, отправился по ним в тот же день, чтобы лично вести расследование, но обнаружил только, что ученый мистер Смит и невинная крошка по этим адресам никому не известны.

Питер вернулся в Скотленд-Ярд с твердым мнением о том, как произошла кража.

— Старик приходил туда для отвода глаз, — сказал он. — Его послали, чтобы он вызвал подозрение и отвлек на себя смотрителей. Он нарочно нагнал на всех скуку своими занудными речами об искусстве, чтобы его оставили в покое. Он вошел в выставочный зал, зная, что самый его вид заставит служителей следить за ним. Потом он вышел как раз в тот момент — и это было заранее точно рассчитано, — когда вошла девочка. Это был остроумный план.

Монеты были рассыпаны, чтобы привлечь все внимание к старику, и, возможно, в этот момент картина и была вырезана из рамы и спрятана. Где ее спрятали или как девочка ее вынесла, остается тайной. Служители убеждены, что она не могла ее спрятать на себе, а я проделал несколько экспериментов с холстом такого же размера и с несомненностью убедился, что, будучи спрятана под одеждой, картина настолько выпирала бы, что ее не могли не заметить.

— А что это за девочка?

— Джейн — Четыре квадрата, — не задумываясь ответил Питер.

— Но это невозможно!

Питер улыбнулся.

— Для молодой девушки нет ничего проще, чем придать себе еще более юный вид. Короткое платье, косички вместо прически — и готово дело! Джейн — четыре квадрата более чем умна и сообразительна.

— Минутку, — сказал комиссар, — не могла ли она передать кому-нибудь картину через окно?

Питер покачал головой.

— Я подумал об этом, но окна закрыты и к тому же затянуты сеткой. Такой способ передачи просто невозможен. Нет, но каким-то образом она вынесла картину под носом у служителей, а потом вышла в вестибюль и невинно сообщила, что не могла ее найти в зале. Все, естественно, ринулись в выставочный зал. Три минуты никто не обращал на «ребенка» никакого внимания.

— Вы не думаете, что один из служителей был с ней в сговоре?

— В принципе это возможно, — ответил Доуз, — но у всех служащих очень хороший послужной список и работают они там давно. Все они женатые люди, и ни у кого из них нет замечаний по службе.

— А что она станет делать с картиной? Она ведь не может продать ее.

— Она хочет получить награду, — ответил с улыбкой Питер. — Говорю вам, шеф, эта девушка бросила мне вызов. Мне еще не удалось поймать ее с поличным, но я не теряю надежды.

— Хочет получить награду, — повторил комиссар. Она весьма существенна; конечно, вы задержите Джейн, когда она будет отдавать картину.

— Ни в коем случае, — ответил Питер, вынул из кармана телеграмму и положил ее на стол перед начальником. Она гласила: