Четвертый с Фринагара. Ад во мне. Дело вкуса. Пропавший Ромни. Охота за сокровищем. - Пратер Ричард Скотт - Страница 30

Сильвермен среагировал на мое появление иначе. Он стал белым, как алебастр, мгновенно постарев на несколько лет, но внешне остался совершенно спокойным.

Митчелл и Джитс недоуменно уставились на меня.

— А ну-ка, ребятки, — сказал я им, — быстро повернитесь к полкам и наберите по охапке книг. Да побыстрее!

Они повиновались.

Губы Сильвермена зашевелились, и он хрипло спросил:

— Каким образом вам…

— …удалось остаться живым? — закончил я за него. — Видимо, не пробил еще мой час, Сильвермен. Но вот твой уже наступил, можешь мне поверить!

Он уже приходил в себя. Даже сейчас, потрясенный моим внезапным появлением, он все-таки сумел взять себя в руки, хотя и знал, что на этот раз ему не вывернуться.

— Надеюсь, у вас хватит здравого смысла, мистер Скотт, и вы не совершите бесполезного убийства?

— За последние дни из меня выбили весь здравый смысл!

Госс незаметно стал двигаться в правую сторону. Я сразу же навел на него пистолет.

— Советую не шевелиться, капитан! Или вы думаете, что мои чувства к вам изменились в лучшую сторону после нашей последней встречи на «Фринагаре»?

Госс снова застыл на месте. И он, и Сильвермен не сводили с меня глаз. Должно быть, костюм Фишера висел на мне, как на чучеле. К тому же он был весь изодран и измазан в грязи. На рубашке красовались кровавые пятна, лицо же мое цветом напоминало старый ванильный торт с малиновым вареньем.

У меня оставалось очень мало времени до приезда полиции, а я должен был еще успеть задать парочку вопросов обоим Бобам.

— У одного из вас есть еще шанс, — сказал я. — У того, кто заговорит первым. Учтите, выносить приговор буду я!

Сильвермен покосился на Госса.

— Не слушай этого идиота, Боб! Ты же видишь, у него вся рубаха в крови! Он еле держится на ногах!

— А вам и не придется рассказывать слишком много. Девяносто процентов мне уже известно. За это вы можете поблагодарить Ральфа и Наварро, с которыми мы мило побеседовали полчаса назад…

Я быстро пересказал им все, что узнал за последнее время и добавил, обращаясь к Сильвермену:

— Я просмотрел бумаги в голубой папке и обнаружил, что вы давали Госсу крупные суммы, из которых он по крайней мере половину вкладывал в компанию «Атлас». Путь чеков легко проследить, и они окажутся бесспорной уликой, как и карта с пометками красным карандашом, что лежит перед вами на столе. Если ж ко всему этому добавить ваше членство в Государственной комиссии по строительству шоссейных дорог, то вам не позавидуешь. Все вместе послужит достаточным основанием, чтобы отправить вас далеко от тех мест, где вы обычно пребываете. Даже мне, не специалисту, и то ясно. А уж экспертам не составит ни малейшего труда доказать связь между Робертом Госсом и компанией «Атлас», с одной стороны, и связь между Госсом и вами — с другой. И если не считать убийства и другие мелочи, суду будет достаточно ваших авантюр, связанных с покупками земельных участков.

Никто из них не произнес ни слова.

Тогда я попытался подойти с другой стороны и повернулся к Госсу:

— Я знаю совершенно точно, что этот общественный деятель снабжал вашу компанию сведениями, которые касались прокладки новых шоссейных дорог. За вами и за Наварро он действовал как за ширмой. Белден, пока не струсил, оформлял все сделки по скупке земель. Но кое-какие детали мне до сих пор неизвестны. Кто, например, возглавлял это дело?

Этот вопрос тоже остался без ответа. Но Госс все-таки нервно облизал губы и слегка повернулся ко мне, словно собираясь заговорить. Губы Сильвермена, казалось, срослись друг с другом.

— Можешь не бояться этого деятеля, — сказал я Госсу. — У меня имеется достаточно материалов, чтобы обеспечить вас обоих нужным количеством цианистого калия, когда вы попадете в камеру для приведения в исполнение смертных приговоров в тюрьме. Ты ведь знаешь о существовании такой камеры, Моррисон?

Он вздрогнул, услышав свое настоящее имя.

— Лично я представляю себе все это дело следующим образом, — продолжал я. — Инициатором и организатором с самого начала был Сильвермен. Так сказать, человек за сценой. Зная, что ты скрываешься от полиции, он смог без особого труда убедить тебя сотрудничать с ним. Тем более, что дело представлялось весьма прибыльным…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Ну уж и прибыльным… — начал было Госс, но Сильвермен тут же перебил:

— Придержи язык, Боб! — сказал он, глядя мимо меня на Госса. — Неужели ты не понимаешь, что у него нет никаких доказательств?! И к тому же он вот-вот сдохнет! Его не хватит и на пять минут. Послушай лучше меня! Ты ведь знаешь, какие у меня связи. Клянусь, что все обойдется как нельзя лучше. За свою судьбу можешь не беспокоиться!

Теперь уже не приходилось сомневаться, кто из них босс. Я постарался изобразить на лице некоторое подобие улыбки.

— Доказательств более чем достаточно, Сильвермен! В настоящий момент Наварро стоит перед инспектором полиции и слово в слово пересказывает ему все то, о чем я только что поведал вам. Полиция будет здесь с минуты на минуту.

— Он лжет, Боб! — выкрикнул Сильвермен. — Он приехал один! И никакой полиции не будет!

И тут я услышал вой полицейской сирены. Собственно, это могла быть случайная патрульная машина, но в таком случае она появилась очень вовремя.

— Слышите? — спросил я.

И в этот момент понял, что Сильвермен поверил мне. Впрочем, он, видимо, и раньше не сомневался в моих словах. Госс стал пугливо озираться, словно затравленная крыса.

— Вы уже не вывернетесь, голубчики, — продолжал я. — Хотя честно сознаюсь, что Сильвермен находится в более выгодном положении. У него есть на кого свалить вину. Козел отпущения заготовлен заранее… Человек с темным прошлым! Преступник, за которым охотится полиция!.. Как ты думаешь, кто бы это мог быть, Моррисон?

Госс как-то нерешительно посмотрел на меня. Он отлично понял, кого я имел в виду. Зато Сильвермен не колебался ни секунды. Он бросил на меня холодный взгляд и сказал:

— Странно, что вы не сообразили этого раньше, Скотт. Разумеется, всем этим делом заправлял Моррисон! Он и понесет ответственность за совершенные проступки… Человек с преступным прошлым. И сколько я ни отговаривал его, он не хотел отступать. Именно ему пришла в голову мысль воспользоваться моим положением и с помощью шантажа он втянул меня в это грязное дело…

— Так вот как ты заговорил! — вне себя от ярости выкрикнул Госс. — Паршивая падаль! Вонючий выродок!.. Теперь мне все ясно, Скотт. Этот ублюдок предусмотрел все. У него в руках мое полицейское досье, и если бы не его связи, я давно бы уже находился за решеткой! Он всех нас держал в кулаке, понимаешь? И один разрабатывал все планы. Он и Белдена доставил на яхту, чтобы самому решить, что с ним делать. Кстати, и яхта эта не моя, а его. Только записана на мое имя. И вот там мы имели возможность поговорить без помех. А вечеринка с танцами была организована для отвода глаз. И когда ты появился в каюте, он сказал мне: «Нам придется убрать их обоих»…

Госс внезапно замолчал. До сих пор у него получалось все гладко, но слова «он сказал мне» Госс произнес, не подумав и в следующее мгновение уже, видимо, понял, что полностью свалить свою вину на Сильвермена ему не удастся.

— Все последующие события — это лишь результат его решения, — уже без прежней уверенности добавил он.

Звук сирены не становился громче и через некоторое время совсем исчез. Я забеспокоился. Потом заметил, что дуло моего пистолета смотрит вниз в пол и снова придал ему нужное направление. Я уже совсем ослабел и еле держал пистолет.

— Значит, «Фринагар» только записан на твое имя… — Я замолчал, мне даже трудно было говорить. Горло мое пересохло и было шершавым, как наждачная бумага. — А на самом деле яхта его? Что ж, я так и думал! Ты никогда не назвал бы ее «Фринагаром»… Назвал бы «Морским бродягой» или… — Я опять замолчал. Мысли путались в голове, и я не мог найти нужных слов.

— Ну да! — подхватил Госс. — Яхта только записана на мое имя. А куплена на его деньги. И у него где-то хранится завещание, которое они с Митчеллом заставили меня написать в его пользу. По этому завещанию все мое имущество переходит к нему, независимо от того, какой смертью я умру — естественной или насильственной. Он все предусмотрел, этот подлец!