Не зарекайся (СИ) - Панченко Юлия "Вампирчик" - Страница 9

В личной жизни был полный штиль – уже почти год как девушка рассталась с кавалером – тем самым Лёшей, что ухаживал за ней в юности. Еще в те времена их отношения были странными: ребята то гуляли вместе по паркам, кафе, ходили в кино, то могли не созваниваться по несколько месяцев. При этом никакой серьезной связи между ними не было: даже поцелуев. Можно было бы назвать такие взаимоотношения дружбой, если не принимать в расчет то, что Алексей хотел большего. Он порывался развить отношения – обнимал, пытался поцеловать, но девушка ясно давала понять, что пока не готова. Так длилось до тех пор, пока она не поступила в университет. В начале второго курса Лёшка снова появился в ее жизни – на этот раз надолго. Ухаживал настойчиво, но из этого опять ничего не вышло. Он был милым, но недостаточно решительным, слишком мягким – хоть веревки вей. Такой типаж Юле был не интересен, поэтому когда Лёшка снова исчез и появился только на следующий год, девушка поняла, что повела себя правильно. Допусти она близость с ним, страдала бы от таких диких отношений, а так – странная дружба, привязанность приятельская и ничего более. Так что, рассталась – вполне подходящее определение для того, чтобы описать события на любовном фронте.

На этом в отношении личной жизни похвастать Юле было нечего. Она много училась, но синим чулком не была: любила порой развлечься с друзьями, особенно ей нравилось гулять лунными ночами по неоновому городу, забредать на ночные сеансы в кино, и, закатив глаза в экстазе – есть сладкий попкорн. В такие моменты она ощущала счастье и полную гармонию.

На недоуменные вопросы подруг – почему она не встречается с ребятами, когда желающих хоть отбавляй, Юля пожимала плечами.

К концу третьего курса пошел слух о том, что Юля – больше по части девочек, и кто только до такого додумался – девушка не знала. Ей было все равно. Уж лучше так, чем признаться в том, что как самая последняя простушка влюблена в недоступного принца из параллельной вселенной.

Да, в минуты слабости она находила храбрость признать себе – влюблена. Как маленькая, наивная, восторженная пастушка: все еще влюблена в Александра Сергеевича. Наташка бы еще добавила «Пушкина», но в такие отчаянные мгновения Юле было не до шуток. Она не знала, как выгнать из сердца прочь образ директорского сына. Она помнила каждую из его улыбок, идеальный изгиб бровей и самые красивые, но холодные глаза, какие только ей доводилось видеть.

Наверное, если бы он женился, она вычеркнула бы его из памяти, вымела из сердца. Но, по обрывкам сведений девушка знала, что Саша работает за границей – как проклятый работает, и что ни о какой помолвке и тем более свадьбе, речь даже не идет.

Поэтому Юля просто жила – позволяла себе любить, но еще и усердно училась. Она хорошо помнила наставление Елены Павловны – добрейшей души женщины, что работала в центре поваром. Однажды, когда девушка – на тот момент еще школьница, дежурила в столовой, то позволила себе расслабиться: наблюдала через окно за Сашей. Он работал на улице вместе с мальчишками, а она стояла, уперев лоб в прохладное стекло, и вздыхала тяжко, забыв, что пора нарезать хлеб к обеду. Елена Павловна подошла неслышно, обняла за плечи и спросила:

- Нравится тебе наш Александр Сергеевич, да?

Девочка ничего не ответила, ведь и так ясно стало, что раскрылась тайна.

- Такие как он – не выбирают простых смертных, - не обращая внимания на молчание девочки, продолжила женщина, - Они влюбляются в самых лучших, достойных. Если хочешь понравиться ему, то стань интересной, выучись.

Юля тогда так ничего и не ответила, но совет запомнила. А Елена Павловна никому ее секрет так и не выдала.

И вот теперь девушка целенаправленно шла к своей мечте – зубрила, учила, повторяла, и так по тысячному кругу продолжалось. Она изучала языки, делая упор на английский и французский, учила грамматику и осточертевшие формы глагола, фразеологические обороты. В следующем году ей обещали практику за границей, и девушка с нетерпением и затаенным страхом ждала этого опыта.

***

Они встретились случайно – схлестнулись, пересеклись. Да так, что у обоих что-то в груди подскочило.

Юля возвращалась из университета – голодная, усталая. В сумке пудовой гирей тяжелел вымоленный у одногрупника словарь: прошлогоднее издание, всего сто экземпляров. Спина болела от напряжения, и настроение у девушки было отнюдь не прекрасным. Хотелось в душ, поесть и завалиться спать.

Саша приехал к отцу на работу, разминувшись с ним буквально на пятнадцать минут. Телефон родителя был вне зоны досягаемости, так что теперь Александр сидел в машине и не знал, как правильно поступить: ехать домой, или подождать, пока отец вернется на работу. Сидеть в машине было глупо, поэтому он выбрался из салона, чтоб пройти в здание, как наткнулся взглядом на девушку, что появилась в пределах видимости. Она шла знакомым широким шагом, оттого Саша присмотрелся внимательнее – пытаясь узнать. Длинные пшеничные волосы девушки были собраны в высокий хвост и хлестали ее по плечам в такт ходьбе. Глаза были скрыты за солнцезащитными очками, но мужчина узнал эту фигуру, скулы, поворот головы…

Она почти прошла мимо, как он вдруг окликнул тихо:

- Юля!

Она обернулась, да так и замерла на мгновение, потом взяла себя в руки и кивнула ему:

- Привет, Саша.

Видеть его тут - было неожиданно и очень трепетно. Всколыхнулось в душе забытое томление, словно вязкий песок со дна реки поднялся.

Он почти не изменился, разве что стиль одежды поменял на более классический, еще стрижка оказалась новая: волосы уже не завивались кольцами, а были аккуратно уложены в том самом «художественном беспорядке», что в салоне стоил изрядной копеечки. Слегка загорелый и модный, с интересным, приобретенным за границей акцентом, Александр Сергеевич напомнил ей о заграничном лоске и роскоши. И стало обидно, что схлестнулась с ним вот так – в простом сарафане, всколоченная, и утомленная. Вот бы встретить его в шикарном ресторане, одетой в вечернее изысканное платье, под руку с кавалером…

Но, реальность такова – во все времена она есть беспощадна и саркастична. Юля к подобному закону подлости давно привыкла.

- Ты что, все еще живешь здесь? – Александр отошел от дверцы автомобиля и лениво приблизился к девушке.

От него пахло незнакомо: холодной, горькой полынью и Юле показалась чуждой эта новизна.

Она сняла очки, так как разговаривать, пока они закрывают глаза, казалось ей невежливым, и только тогда ответила на вопрос.

- Да, я все еще живу здесь.

Дополнять или объясняться не стала, задала свой вопрос:

- А ты, погостить приехал?

- Верно, - кивнул мужчина.

Казалось бы, говорить им больше было совершенно не о чем, вот только повернуться и уйти ни у одного не хватало сил.

Юля стала настоящей красавицей. Это мужчина отметил сразу, и мысль сию сомнению подвергать даже не собирался. На нее было приятно смотреть: точеная, правильная красота в каждой черте и в каждом жесте. После грубоватых, нахрапистых американок, видеть славянскую привлекательность: мягкость и плавность изгибов было особенно приятно.

«Мы с ним – как разные берега, никогда не соединимся», – думала Юля, пока они молча смотрели друг на друга. «Не просто из разных миров, из Вселенных параллельных. Ничего общего нет, и быть не может. Его мир – позолоченная роскошь да насмешки над простыми смертными, моя бытность – непрерывный подъем к новым вершинам. Из неблагополучной семьи – в приют, где можно отсидеться да передохнуть. Из школьного посмешища в прилично одетую ученицу. Из троечниц - к красному диплому». А дальше она обязательно станет успешной и независимой. И не будет в ее жизни места напыщенным и самовлюбленным директорским сынкам.

- Как вообще тут дела? – спросил Александр и сунул руки в карманы брюк.

Такая словоохотливость была для него в новинку, и чувствовал мужчина себя неуверенно: неловко как-то. И, тем не менее, спросил, хоть еще на минутку задержать девушку и потешить своего внутреннего любителя красоты.