Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Змеевы дочки - Корсакова Татьяна - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Дядька Кузьма направился не к крыльцу, над которым красовалась надпись «Городской клуб», а двинулся вдоль стены, к черному ходу. Было видно, что ему доводилось бывать здесь раньше. Ничего удивительного, дядька Кузьма в Чернокаменске числился старожилом. Работал и на приисках, и в шахтах, и в лес уходил с охотничьими артелями. Многое знал, многое умел, со многими водил знакомства.

Демьян Петрович в нерешительности потоптался на месте, а потом сделал знак Алексею:

– Поехали домой, Лешка. Больше в нашей помощи тут не нуждаются.

Как же он оказался не прав!

– Погоди, Демьян Петрович. – Голос дядьки Кузьмы звучал ровно, но что-то в нем неуловимо изменилось, заставило всех замереть. – Посвети-ка. А ты стой, где стоишь. – Он бесцеремонно, даже грубо, оттолкнул шедшую за ним следом Галку.

– Что там у тебя? – Демьян Петрович на ходу вытащил фонарик, луч света мазнул по замершей в нерешительности девчонке, по стене дома с серыми разводами на некогда белой штукатурке и уперся в широкую спину дядьки Кузьмы.

– Сюда иди, – позвал тот.

– А ты не суйся! – Демьян Петрович сдернул с плеча ружье, многозначительно посмотрел на Алексея и шагнул с дорожки в снег.

Конечно, он не послушался! Он же не какая-то напуганная городская девчонка, и вполне может так статься, что его помощь окажется нелишней. Свое ружье Алексей тоже с плеча снял, просто так, на всякий случай.

Они разглядывали что-то у себя под ногами. Алексей заглянул через плечо дядьки Кузьмы и в желтом пятне света увидел на снегу бурые следы.

– Кровь, – сказал дядька Кузьма безо всякого выражения и сунул руки в карманы шинели.

– Знать бы еще чья. – В голосе Демьяна Петровича слышалась тревога.

Не сговариваясь, они двинулись по кровавому следу, который уводил их в глубь старого парка, прочь от дома. Первым шел дядька Кузьма, следом Демьян Петрович и Алексей. Девчонка, как привязанная, плелась сзади. Еще потеряется в темноте, чего доброго. Алексей замедлил шаг, поймал ее за рукав пальто.

– Держись рядом, – сказал тихо.

Она не стала спорить и вырываться не стала. Бледное лицо ее выражало равнодушие к происходящему. Железные нервы у девки.

Кровавый след вывел к часовой башне. Башню эту знал каждый мальчишка в Чернокаменске, и каждый мечтал на нее забраться, своими собственными глазами посмотреть на часовой механизм и бронзовые фигуры, которые, говорят, раньше могли двигаться. Но мечты эти пресекались на корню. Башню посчитали опасным объектом и от греха подальше заперли на замок. Ключи от замка имелись только у деда Василя, но он был непреклонным и ни на какие уговоры не шел, в башню посторонних не пускал. А сейчас тяжелая дубовая дверь оказалась распахнута настежь, и порывы ветра раскачивали ее из стороны в сторону, заставляя стонать давно не смазываемые петли. Коротко выругался дядька Кузьма, вопросительно посмотрел на Демьяна Петровича. Тот молча кивнул, снова зажег фонарик и первым переступил порог.

Внутри было темно, пахло старым деревом и отсыревшей штукатуркой, а еще чем-то металлическим. По лестнице поднимались гуськом, выбивая из деревянных ступеней гулкое эхо, тревожа покой поселившихся в башне голубей.

Наверху, на смотровой площадке, буйствовал ветер. Алексею даже пришлось придержать рукой фуражку, чтобы ее не сорвало с головы. Наверное, поэтому он не сразу увидел то, что увидели остальные.

Тело деда Василя лежало у лап бронзового дракона. Растерзанное тело у когтистых лап… Некогда белая рубаха была красной от крови, кровь же растекалась по деревянной платформе. Кое-где ее уже прихватило морозом, и она стеклянно поблескивала в свете выглянувшей из-за тучи луны. На тех, кто потревожил его покой, дед Василь смотрел с немым укором. Или укор этот был адресован не им, а его убийце, чудовищу, посмевшему совершить такое зверство?

Дядька Кузьма шагнул к телу, под его ногами хрустнула замерзшая кровь. Алексея передернуло от этого звонкого, такого неуместного здесь звука. Заскорузлые пальцы дядьки Кузьмы коснулись стариковской шеи, прямо под некогда седой, а сейчас окровавленной бородой.

– Теплый еще, совсем недавно преставился, – произнес Кузьма глухо и вытер руку о штанину.

– Не преставился, дядька Кузьма, а убили. – Демьян Петрович говорил тихо, почти шепотом. – Видишь, сколько ран? И на руки, на руки его посмотри. Пальцы поломаны. Его пытали перед тем, как убить.

В голове не укладывалось. Кому нужно убивать, а перед этим еще и пытать ни в чем не повинного старика? Зачем?..

– Хороша ночка! – Рукавом шинели Демьян Петрович вытер покрывшееся испариной лицо. – Сначала волки, а теперь еще и это…

Договорить он не успел, под их ногами неожиданно дернулась и пришла в движение деревянная платформа. Чтобы не упасть, Алексей схватился за одну из статуй. Кажется, это была женщина, одна из тех, которых во все времена принято считать прекрасными дамами. Дама глянула на него с брезгливым укором, от бронзового тела ее шел такой холод, что ладоням стало больно. Чертыхнулся дядька Кузьма, который едва не свалился на мертвое тело, а Демьян Петрович обхватил за шею похожую не то на дракона, не то на крылатого змея тварь.

В этот же момент башня словно завибрировала, наполнилась глубоким и чистым звоном. Он был таким громким и таким пронзительным, что захотелось зажать уши руками.

– Что это? – Демьян Петрович оглушенно замотал головой.

– Где девчонка? – не закричал, а зарычал дядька Кузьма, и Алексей только сейчас осознал, что Галки с ними нет…

К лестнице он бросился первым, двигался, ориентируясь скорее на интуицию, чем на звук. В темноте едва не вывихнул лодыжку, больно стукнулся локтем, пока не попал на этаж с часовым механизмом.

Она стояла спиной к огромным вращающимся шестерням. Руки ее оказались перепачканы чем-то черным, а взгляд был пустым и бессмысленным, словно она спала наяву.

– Эй, ты! – Алексей не хотел ее пугать, но получилось все равно громко. Ему показалось, что даже громче металлического перезвона, наполнившего часовую башню. – Что ты сделала?

Она никак не отреагировала на его крик, даже голову в его сторону не повернула. Ненормальная.

А шестерни за ее спиной вращались все быстрее и быстрее, и Алексею вдруг подумалось, что стоит только ей сделать шаг назад, и она попадет в эту стальную мясорубку. Вот сейчас стало по-настоящему страшно. То есть страшно ему было и там, на смотровой площадке, рядом с мертвым, уже замерзающим телом, но только сейчас он осознал, что у страха, оказывается, бывают грани. Стоящая напротив девчонка могла умереть в любую секунду, и смерть ее была бы едва ли менее мучительной и страшной, чем смерть деда Василя.

Именно страх, а не здравый смысл легонько толкнул Алексея в спину, взъерошил ледяной лапой волосы на затылке, шепнул на ухо – давай!

Он двигался осторожно и плавно, словно бы боялся спугнуть дичь. Не сводил взгляда с окаменевшего, удивительной красоты лица, только в глаза, черные с серебряными проблесками, старался не смотреть. Шкурой чуял – не надо заглядывать в эти колодезные глубины, небезопасно. И когда пальцы его сомкнулись на ее плечах, ему вдруг показалось, что вся она каменная или бронзовая, как те фигуры, что кружатся сейчас наверху. Подумалось, что сдвинуть ее с места не получится…

Получилось. Алексей рванул девчонку на себя, подальше от шестерней, краем уха успев услышать чудовищный скрежет. От застопорившихся вдруг шестерней снопом посыпались искры, а через мгновение какофония звуков стихла, уступила место тревожной, вибрирующей тишине.

Тишина длилась недолго. Окаменевшее тело, которое Алексей продолжал прижимать к себе, сначала обмякло, а потом забилось в тщетной попытке вырваться. Девчонка, до этого безмолвная и безучастная, истошно завизжала, одновременно отбиваясь от Алексея и пытаясь зажать уши перепачканными мазутом руками. Казалось, она слышит что-то свое, недоступное для остальных, мучительное и страшное одновременно. Или не только слышит, но и видит?..