Подвиги бригадира Жерара - Дойл Артур Игнатиус Конан - Страница 43

Я уже решил, что делать. Хоть я и потерял бумаги, но об их содержании нетрудно было догадаться, и я сам скажу все князю Сакс-Фельштейну, как будто император уполномочил меня. Это был смелый ход и довольно опасный к тому же, но если я зайду слишком далеко, то впоследствии меня можно дезавуировать. Все или ничего, а поскольку на кон поставлена вся Германия, игру нельзя проиграть, если мужество одного человека может решить ее исход.

Я въехал в Гоф за полночь, но все окна были ярко освещены, что уже само по себе свидетельствовало в этой сонной стране о лихорадочном возбуждении жителей. Проезжая по людным улицам, я слышал улюлюканье и насмешки, а один раз мимо моей головы просвистел камень, но я продолжал путь как ни в чем не бывало, шагом, пока не доехал до дворца. Он был освещен сверху донизу, и темные тени, мелькавшие в желтом зареве света, выдавали переполох, который поднялся внутри. У ворот я отдал лошадь конюху, вошел и с важностью, приличествующей посланнику, заявил, что мне необходимо видеть князя по делу, не терпящему отлагательства.

Прихожая была пуста, но, войдя, я услышал гул множества голосов, который сразу смолк, как только я громко объявил о цели своего прибытия. Значит, там было какое-то собрание, и чутье подсказывало мне, что оно должно решить роковой вопрос войны или мира. Возможно, я еще не опоздал и перевесит чаша весов, на которой лежат интересы императора и Франции. Дворецкий, бросив злобный взгляд исподлобья, провел меня в маленькую комнату рядом с прихожей и скрылся. Через минуту он вернулся и сказал, что князя сейчас беспокоить нельзя и меня примет княгиня.

Княгиня! Что толку с ней разговаривать? Разве меня не предупредили, что она душой и телом предана Германии и всячески старается настроить против нас своего мужа и всю страну!

– Я должен видеть князя, – сказал я.

– Нет, княгиню, – раздался в дверях голос, и в комнату быстро вошла женщина. – Фон Розен, прошу вас, останьтесь. Итак, мсье, что вы имеете сообщить князю или княгине Сакс-Фельштейн?

При первых звуках ее голоса я вскочил на ноги. При первом взгляде на нее задрожал от ярости. Нет на свете второй такой статной фигуры, такой царственной головы, таких глаз, синих, как Гаронна, и холодных, как ее воды в зимнюю пору. – Время не ждет! – воскликнула она и нетерпеливо топнула ногой. – Что вы имеете мне сказать?

– Что я имею вам сказать? – повторил я. – Что могу я сказать, кроме того, что вы научили меня никогда больше не верить женщине? Вы навеки погубили и опозорили меня.

Она, приподняв брови, взглянула на дворецкого.

– Что это, приступ горячки, или тут какая-нибудь более серьезная причина? – сказала она. – Мне кажется, небольшое кровопускание…

– Да, коварства вам не занимать! – воскликнул я. – Это вы уже доказали. – Вы хотите сказать, что уже встречали меня?

– Я хочу сказать, что не далее как два часа назад вы меня обокрали. – Ну, это уж слишком! – вскричала она, восхитительно разыграв возмущение. – Насколько я понимаю, вы претендуете на роль посланника, но и привилегии посланника имеют свои границы.

– Ваша дерзость восхитительна, – сказал я. – Но вашему высочеству не одурачить меня дважды за один вечер. – Я бросился к ней и, нагнувшись, схватил подол ее платья. – Вам следовало бы переодеться после такого долгого и спешного путешествия.

Ее белые, как слоновая кость, щеки мгновенно вспыхнули, словно блики зари заиграли на снеговой вершине горы.

– Какая наглость! – воскликнула она. – Позвать сюда стражу, и пускай его вышвырнут вон из дворца.

– Не ранее, чем я увижу князя.

– Вы его никогда не увидите… Ах! Держите его, фон Розен, держите же! Но она забыла, с кем имеет дело: я был бы не я, если б стал дожидаться, пока она кликнет этих негодяев. Она поторопилась открыть карты. Ее ставка была не допустить меня к мужу. Моя – любой ценой поговорить с ним в открытую. Одним прыжком я выскочил за дверь. Вторым пересек прихожую. Еще мгновенье – и я ворвался в большую залу, откуда слышался гул голосов. В дальнем се конце я увидел человека, сидевшего на высоком троне. Чуть пониже восседали в ряд какие-то важные сановники, а по обе стороны смутно виднелись головы множества людей. Я вышел на середину зала, держа под мышкой кивер и бряцая саблей.

– Я посланник императора! – воскликнул я. – У меня поручение к его высочеству князю Сакс-Фельштейну.

Человек на троне поднял голову, и я увидел, что лицо у него худое и осунувшееся, а спина сгорблена, словно ему взвалили на плечи непосильную ношу.

– Как ваше имя? – спросил он.

– Полковник Этьен Жерар, командир Третьего гусарского полка.

Все лица обратились ко мне, я услышал шуршание множества воротников и выдержал множество взглядов, среди которых не было ни одного дружественного. Княгиня проскользнула мимо меня и принялась что-то нашептывать на ухо князю, то и дело качая головой и размахивая руками. Я же выпятил грудь и подкручивал усы, молодецки поглядывая вокруг. Там были одни мужчины – преподаватели из коллежа, несколько студентов, солдаты, дворяне, ремесленники, – и все хранили торжественное молчание. В одном углу сидели несколько человек в черном, на плечи у них были накинуты короткие плащи. Наклонившись друг к другу, они о чем-то шептались, и при каждом их движении я слышал звяканье сабель или шпор.

– Император известил меня личным письмом, что его бумаги доставит маркиз Шато Сент-Арно, – сказал князь.

– Маркиз злодейски убит, – отвечал я, и после этих слов в зале раздался гул. Я заметил, что многие головы повернулись к людям в черных плащах.

– А где же бумаги? – спросил князь.

– У меня их нет.

Тут поднялся невообразимый шум.

– Это шпион! Он просто прикидывается! – кричали все.

– Повесить его! – пробасил кто-то из угла, и еще десяток голосов подхватил эти слова. Я преспокойно достал носовой платок и обмахнул пыль с меховой оторочки ментика. Князь поднял тонкие руки, и шум замер.

– Где в таком случае ваши верительные грамоты и что вам поручено передать? – Мой мундир – вот мои верительные грамоты, а то, что мне поручено, я скажу вам с глазу на глаз.