Интеллектуальная позиция-1 - Внутренний Предиктор СССР (ВП СССР) Предиктор - Страница 26

Однако, далеко не главный вопрос в отношениях с Японией: насколько японская глобальная концепция сотрудничества чиста от к порабощению народов бассейна Японского моря (в некоторых контекстах: «Японское море» — весь Тихий Океан) методом каждый в меру понимания работает на осуществление своих интересов, а в меру непонимания на тех, кто понимает больше. Это так, поскольку самобытное миропонимание в каждой из региональных цивилизаций, к числу которых принадлежат и Япония, и Россия, позволяет им, при искренних намерениях осуществить общее благо, освободиться от коллективно-бессознательных устремлений к порабощению других; тем более позволяет выявить таимую осознанную устремленность к такого рода порабощению методом “культурного сотрудничества” в деятельности каждого из сотрудников в глобальном историческом процессе.

Ещё ранее, как сообщалось в утреннем выпуске последних известий всесоюзного радио 04.07.1990 г., тогдашний министр иностранных дел Японии Накаяма перед отбытием в Хьюстон на встречу глав “большой семёрки” заверил в поддержке Японией перестройки в СССР, но сказал, что Япония будет оказывать этому процессу помощь «только интеллектуальную». Одним из вопросов, обсуждавшихся на той встрече в Хьюстоне, был вопрос и об оказании помощи, в том числе и финансово-экономической, перестроечным реформам. В связи с этой темой Накаяма сказал, что «давать СССР валюту — то же, что давать сахар диабетику», дополнив тем самым свое высказывание об оказании «интеллектуальной помощи».

Если не отрывать все эти высказывания японских политических деятелей и бизнесменов одно от другого, то не исключено, что японские пришли к выводу о том, что евро-американская идеологическая и финансовая экспансия в Россию уже выдохлась и утратила эффективную общественную поддержку среди активного населения страны. Соответственно этому обстоятельству, через общероссийскую газету и сделано предложение к сотрудничеству той части деловых кругов России, которой также очевидна антинародность прозападной концепции общественно-экономических реформ в стране, и которые , чтобы осуществить в стране иную концепцию реформ.

Как видно из приведенных в начале обзора выдержек из письма японского социолога и из обзора журнала “Германия”, № 3/1995 г. и для Запада, и для Японии очевидно и понятно, что их отличие друг от друга — объективная историческая данность. Но многое говорит и о том, что Японии понятно и то, что отличие региональной цивилизации России от Запада — также объективная историческая данность, в то время как Запад свою политику в отношении России строит исходя не из объективной исторической данности, а исходя из ветхозаветного ростовщического мифа и сопутствующего ему мифа об «экспорте [22] в дикую Россию передовой западной культуры на протяжении всего последнего тысячелетия».

Поскольку исторически реально Япония ведет глобальную торговую войну против Запада с того момента как оправилась от военно-силового поражения во второй мировой войне, ей естественно стремиться к тому, чтобы как минимум заблокировать употребление ресурсов России Западом против себя, а как максимум без проблем вписать Россию в японскую глобальную концепцию мироустройства.

Соответственно этой долговременной глобальной стратегии японской политики через общероссийскую газету и сделано предложение потенциальным своим союзникам в российских деловых кругах принять участие в Японо-Российском форуме по развитию делового и экономического сотрудничества, проведение которого намечено на вторую половину октября 1996 года в городах Осака, Киото и Кобе.

При этом на примерах из прошлого японского бизнеса потенциальным партнерам в России сообщается, чем сотрудничество с Японией может отличаться от сотрудничества с Западом, а именно:

— беспроцентное кредитование инвестирования, включая долговременное;

— консультационная поддержка управления в фирмах, пока местное управление не обретет должную квалификацию;

— командирование на фирмы специалистов для поддержки их кадрового управленческого корпуса;

— ориентация инвестиционных проектов на общественно полезный результат как таковой, а не на денежную прибыль, которую на последующих этапах было бы стыдно прожрать и проблудить или сделать ещё большую денежную прибыль как таковую, разорив всё вокруг себя.

Однако настало время, когда и демократы-прозападники начинают ощущать, что в России что-то не соответствует их представлениям о ней, следуя которым они начали реформы по западной модели. В “Московских новостях” № 34, от 25 августа — 1 сентября 1996 г. в статье “«Особый путь» России: мифы и парадоксы” обсуждаются результаты социологического анализа, проведенного на базе фонда “Общественное мнение” летом этого года. Были опрошены 1519 человек в 37 регионах страны (примерно по 40 человек на регион). Автором идеи опроса и финансовым спонсором является Владимир Преображенский — один из вице-директоров “Инкомбанка” [23]; авторы и разработчики опроса — социологи Татьяна Кутковец и Игорь Клямкин (последний известен многими выступлениями в печати).

Начинается статья с утверждения И.Клямкина: «Подавляющее большинство наших сограждан — независимо от того, за кого они голосовали на выборах, — скорее “западники”, чем “самобытники”. Это большинство (по нашим исследованиям 85 % населения) убеждено в том, что жизнь отдельного человека выше любых иных ценностей; что закон обязателен для всех — от главы государства до рядового гражданина; что собственность священна и неприкосновенна; что государство тем сильнее, чем выше благосостояние его граждан и чем лучше соблюдаются гражданские права и свободы. Не государство, а человек — на первом месте. Что здесь “самобытного” принципиально антизападного?»

Далее следует перечень параметров, по которым в опросе был описан Запад: место частной собственности и государственной, тип политического режима, отношение к правам человека, особенности социальной политики, которые были соотнесены авторами опросника с конкретными странами. И сообщается: «Выяснилось, что почти три четверти опрошенных, будь на то их воля, выбрали бы одну из западных моделей. Вне конкуренции шведско-германско-голандский вариант. Советский путь, то есть путь СССР и других коммунистических стран предпочел лишь каждый седьмой, а “восточный” вариант (китайский, иракский, иранский) — один из ста опрошенных.»

За этим выражается удивление: «С одной стороны, люди готовы согласиться, чтобы Россия двигалась по дороге, проложенной немцами, шведами, американцами, французами. Но стоит поставить вопрос чуть по-иному: должна ли Россия двигаться по особому, отличному от западного, пути? — как большинство становится “самобытниками”, а доля “западников” уменьшается до одной пятой!»

Объяснение этому “парадоксу” авторы статьи и опроса находят не в том, что к характерным качествам Востока и Запада оказался нечувствителен ошибочный набор параметров, которыми при проведении исследования они описали Запад и далеко не однородный Восток: Только слабоумный может объединить в одну группу Китай и государства с Коранической культурой; или исключить из вопросов о “священности собственности”, вопрос о ростовщичестве, его нравственной приемлемости и признании допустимым его законности.

Объяснение “парадоксу” находится в том, что «люди воспользовались возможностью психологической компенсации, заложенной в самой формулировке вопроса. Мы не можем жить, как хотим, “они” достигли благосостояния, а мы нет, мы оказались несостоятельными и отстали — осознание этого создает дискомфорт. Причем современный россиянин отнюдь не враждебен Западу [24].» Дальше идут рассуждения о качествах западного человека, отсутствующих у россиян и подводится итог: «Мысль, что достичь желанного благосостояния можно никого не копируя, приносит облегчение. Никто ведь не вникает, что это за путь и в чём его уникальность. Предполагается, очевидно, что есть какая-то элита — политическая, интеллектуальная, профессиональная, — которой это ведомо. И тот, кто задает вопрос об “особом пути”, уже одним этим подтверждает, что такой путь есть.»