Наперегонки со Смертью - Чейз Джеймс Хедли - Страница 7

– Ну, ребятки, кто из вас самый смелый? Пули стоят очень дешево, и я не поскуплюсь на них. Я разнесу череп первому, кто сделает хоть шаг в моем направлении. – С этими словами я чуть приподнял ствол пистолета, раздался едва слышный щелчок, и одна лампочка в зале потухла.

Круг заметно поредел, желающих посмотреть представление осталось совсем мало. Держа пистолет в левой руке, правой я подхватил Франки и направился к выходу.

– Куда вы его тащите? – спросил вдруг один тип с бутылкой в руках.

Я улыбнулся и, почти не целясь, нажал на спуск. Бутылка разлетелась вдребезги, поранив хозяина осколками. Больше вопросов никто не задавал.

Я спокойно вытащил Франки на улицу, подхватил под мышки и дотащил до ближайших развалин. Там я втащил его на второй этаж, положил на пол и начал бить по щекам, пока он не пришел в себя. Было темно, и он не сразу узнал меня, а когда узнал, то страшно удивился, как это мне удалось выбраться из бара живым. Я показал ему пистолет, и он сразу заткнулся.

– А теперь, мальчик, расскажи о своих приключениях, – сказал я.

– Что?

– Я хочу знать, что было после того, как тебя увезли на машине.

– Они схватили меня и запихнули в машину. Там надели на голову мешок и оглушили. Мы ехали довольно долго, около получаса. Возможно больше – ведь некоторое время я был без сознания. Затем машина остановилась и меня вывели. Там был тот тип, которого вы описали: толстый и лысый. Они называли его «босс». Увидев меня, он страшно разозлился, накричал на них, после чего, дав им какое-то указание, ушел. После ухода босса они расспросили меня обо всем, здорово избили и выбросили на улицу, предварительно завязав глаза. И мы снова куда-то ехали. Потом меня опять оглушили, и я пришел в себя, когда уже валялся на обочине какой-то дороги в грязи. Вот и все.

Я сел на какой-то камень и закурил. Франки попросил у меня сигарету, и я дал ему. Минуты три мы молчали, потом Франки спросил:

– Вы никогда раньше не бывали в Париже?

– А почему это тебя интересует? – Я сплюнул на пол.

– Два года назад мне довелось сидеть в гестапо у бошей. Мы сидели в камере с одним типом, американцем, и двумя французами. Американец называл себя «Кожаной Смертью». Он хлопнул тогда немецкого офицера, а я сидел за то, что избил двух полицейских. Его постоянно таскали на допросы. Однажды, когда конвоир привел его после допроса, он задушил его наручниками. Мы бежали, а он остался нас прикрывать. Я не знаю, что с ним стало, но когда я сказал ребятам, что сидел с «Кожаной Смертью», они сказали, что гестапо охотилось за ним больше, чем за любым маки.

– И что?

– Мне кажется, это ты. Только у тебя были черные усы и не было бороды, но у тебя его голос.

– Допустим, это я. Что дальше?

– В таком случае, извини, что поднял на тебя руку. Меня зовут Франки, – он протянул мне ладонь.

– Берт, – сказал я, отвечая на рукопожатие.

– Пойдем выпьем за это, – сказал Франки.

– Нет, – ответил я, – у меня срочное дело.

– Не могу ли я тебе помочь?

– Нет, спасибо, я привык разбираться сам.

– Ну что ж, в таком случае, если я тебе понадоблюсь или понадобится моя помощь, зайди в этот бар и спроси меня. Теперь ты будешь там свой человек.

Когда мы с ним распрощались, я направился на поиски Карла.

Глава 5

Поиски, к которым я приступил, нужно было начинать с квартиры Элен де Фар. Я оказался около ее дома ровно в десять вечера. На этот раз дверь была заперта, и я долго думал, нажать или нет кнопку звонка. В конце концов, я нашел окно квартиры Элен де Фар. Почти рядом проходила пожарная лестница, и я решил попасть в квартиру именно таким путем. Уж слишком много неожиданностей пришлось пережить за последнее время. Нужно быть предельно осторожным, чтобы остаться живым.

Я ухватился за нижнюю перекладину лестницы, подтянулся и забросил ноги. Затем полез наверх. Меня отделяло от окна всего лишь метра полтора пустоты. Этот путь можно было преодолеть по широкому карнизу. Без колебаний я встал на него и пошел к окну. В комнате горел свет, и я узнал ее. Элен сидела на том же месте, что и при моем посещении. Только теперь она не улыбалась и не кокетничала. Я толкнул створки окна. Они бесшумно растворились. Я спрыгнул на ковер. Элен не пошевелилась, и я уже знал, почему. На белой кофточке с левой стороны расплылось красное пятно. Из маленькой дырочки текла неправдоподобно красная кровь. Я прикоснулся к ней, ее тело было еще теплым, настолько теплым, что я готов был поклясться, что убили ее не более получаса назад. Но я верчусь здесь минут сорок. Вывод следовал такой – убийца был еще здесь, когда я подошел к двери. На полу валялся пистолет. Я поднял его, и в этот момент раздался звонок. Я подошел к двери и посмотрел в глазок. Боже мой, полиция!

Я бросился назад к окну. В дверь снова позвонили. Я выглянул в окно – там тоже были полицейские. Пытаться бежать бессмысленно. Единственное, что я мог сделать, избавиться за это время от оружия и бороды. Я стер отпечатки пальцев с обоих пистолетов и сорвал бороду. Затем открыл шкаф, чтобы сунуть все это туда. Дверь едва держалась под натиском полицейских. Внезапно из шкафа к моим ногам выкатился рыжий парик Карла. Я закрыл шкаф и уселся в кресло. Больше ничего не оставалось делать, как ждать, когда полицейские сломают дверь.

Я сидел в небольшой прокуренной комнате с решетками на окнах. Напротив меня сидел высокий худой человек с козлиной бородкой. Это и был знаменитый Жермен Форетье. Он вынул сигарету изо рта и повторил:

– Итак, вы говорите, что не причастны к убийству, верно? Как к Элен де Фар, так и к трупам во «Фламинго»?

– К ним я тоже не имею ни малейшего отношения.

Я находился в полицейском управлении вот уже десять часов и весь разговор, который я вел с инспектором, состоял в том, что он пытался убедить меня, будто я виновник трех убийств, я же убеждал его в обратном. Он приводил неопровержимые улики, я упорно стоял на своем. Получался замкнутый круг. Если я признаюсь в тех двух убийствах, то мне надо доказать, что я совершил их в целях самообороны. Но тогда мне пришьют убийство Элен де Фар, где ни о какой самообороне не может быть и речи.

Против меня были только косвенные улики, а на них обвинение не построишь. Наконец, инспектор приказал отправить меня в камеру. Я шел по коридору с двумя охранниками, а между тем мысли работали в одном направлении: как отсюда выбраться? По пути на допрос и с допроса не было никакой возможности бежать. Здесь на каждом повороте по полицейскому и у каждого рука на кобуре. Оставалась камера. Мы спустились по каменным ступенькам в подвал, и меня впихнули в мое новое жилище. Это была темная комната размером три на четыре метра. У маленького зарешеченного окна стоял стол. Здесь же находилась кровать. Солнце стояло в зените, и в камере было довольно светло.

Я встал на стол и осмотрел решетку. Сработана на совесть. Взламывать ее – пустое занятие. Я походил по комнате и лег на кровать. Отсюда нужно выбраться! Я должен отомстить за своих друзей и… найти Карла, если он еще жив.

Пролежав два часа, я так и не смог найти выход из создавшегося положения. Я был так измучен допросами, что как только расслабился, сразу уснул. Разбудил меня охранник. Я поднял на него взгляд.

– К вам посетитель, – сказал он и сразу же вышел, оставив дверь открытой.

Вот он, мой шанс! Кто бы то ни был, я надену его одежду и выскользну из этой проклятой западни. Я поудобнее уселся на кровати. Послышались шаги. Наконец, в проеме двери показалась лысая, улыбающаяся голова Лесажа. Черт побери! Он посмел явиться сюда! От удивления я лишился дара речи.

Лесаж, между тем, вошел в камеру, закрыл за собой дверь и по-хозяйски расположился на столе. Я приготовился к прыжку, но меня остановил его хладнокровный голос.

– Прежде чем ты набросишься на меня, я хочу сказать пару слов.