Погоня за сокровищем (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 47

И все же море ее не разочаровало. Душа мадемуазель Лоет жила вместе с волнами, пела вместе с ветром, наполнявшим паруса, расцветала вместе с зарей и умиротворялась, когда над одинокой шхуной зажигались звезды. Тина любила смотреть на ночное небо, отыскивая знакомые созвездия. По ним она училась ориентироваться, вспоминая уроки господина Бержара и понимая, что ее знания пока скудны, и девушка собиралась заниматься астрономией в будущем. Впрочем, теперь она знала точно, что всеми правдами и неправдами будет знакомиться с морской наукой, потому что мечты хорошо, но в действительности она себя чувствовала мадемуазель Нири, с умным видом рассуждавшей о том, о чем имела смутные представления. И пусть Тина кое-что уже понимала, но это были всего лишь жалкие крохи того, что она хотела знать и уметь.

На подходе к гавани 'Алиани' остановил корабль прибрежной сторожевой охраны. Офицеры Тарванского королевства поднялись на борт шхуны. Они осмотрели корабль, людей, долго и нудно выспрашивали, кто, откуда и с какими целями прибыли на берег Тарвана. Наконец, Альен Литин отозвал в сторону старшего офицера, и вскоре тот жизнерадостно улыбался, желая приятного пребывания на земле их славного королевства. Путь в гавань был открыт.

— Мздоимцы, — покачал головой Мартель, глядя на 'сторожевик'. — Тьфу, чтоб их дьявол драл.

Взятка офицерам не отменила уже знакомого Тине ритуала. 'Алиани' остановилась посреди гавани, и шлюпка, в которой сидели капитан Верта и Альен Литин, отчалила от шхуны, чтобы получить разрешение на стоянку и заплатить налог. В этот раз капитан опять вернулся один, отчего мадемуазель Лоет помрачнела, подозревая, что Альен уже отправился в город один. Однако переживала она зря.

Вскоре, после того, как 'Лиани' бросила якорь у причала, появился и господин Литин, неся в руке пару свертков. Их он бросил Тине, и девушка ловко поймала оба, удивленно глядя на молодого человека.

— Мы идем в приличный дом, переоденься, — пояснил тот, направляясь к себе в каюту. — С размером вроде угадал. Да, и не забудь надеть башмаки… и почисти их. Мой воспитанник должен выглядеть опрятно, грязнулю с собой не возьму.

— Обещаю пятерней не расчесываться, — хохотнула Тина и поспешила вслед за Альеном.

Молодой человек остановился, обернулся к девушке и с улыбкой встрепал ей волосы. Затем поддел кончик носа согнутым пальцем:

— Буду ждать минут через десять, не задерживайся.

— Еще кто кого ждать будет, — проворчала Тина и протиснулась мимо Литина, не глядя на него.

Мадемуазель Лоет закрылась в своей каюте, с любопытством и даже возбуждением, какого не испытывала от покупок новых платьев, развернула свертки. В первом она нашла белоснежную рубашку с кружевными манжетами, мужские чулки и шелковый галстук. Во втором лежали бордовые бриджи и жилет, составлявшие пару. Хмыкнув, Тина стянула с себя одежду, в которой ходила на корабле, как следует, умыла руки и лицо, почистила ногти. Опомнилась и достала башмаки. Закончив с чисткой обуви, пришлось повторить процесс мытья рук, и лишь Тина затем перешла к одеванию.

Она стянула бриджи тесемками, завязывая кокетливые бантики, застегнула жилет, имевший прямой крой и хорошо скрывавший признак ее настоящего пола, расправила манжеты и взялась за гребень, тщательно расчесывая волосы. После собрала их в короткий хвост. Вновь оправившись, Тина пожалела, что у нее нет большого зеркала, чтобы оценить себя со стороны. Единственное, что ей сделать не удалось — это завязать галстук. Стук в дверь застал ее за решением возникших трудностей.

— Благородная девица, вы готовы? — насмешливо спросил Альен Литин.

— Сами вы девица, — проворчала девушка, открывая дверь и показывая галстук. — Я не умею их красиво завязывать. Могу, как платок…

— Дай сюда, — ответил мужчина. — Я так и думал, что с этим возникнут трудности, потому и пришел.

Пальцы Альена ловко справлялись с галстуком, завязывая на нем франтоватый узел. Затем молодой человек воткнул в галстук жемчужную булавку, оглядел своего "воспитанника" и удовлетворенно произнес:

— Ну, вот, совсем другое дело — хороший мальчик, а не разбойник с большой дороги.

Тина решила оставить очередное ироничное замечание без ответа, скромно улыбнувшись в ответ, как и полагается хорошему мальчику.

— За мной, Эмил, — провозгласил Альен и первым направился прочь из каюты мадемуазель Литин.

Девушка последовала за ним, отмечая, что молодой человек тоже переоделся в дорогой костюм, рука в светлой перчатке, сжимала набалдашник модной нынче трости. Выглядел Альен респектабельно, вдруг став каким-то незнакомым. Мужчина, почувствовав ее взгляд, обернулся и весело подмигнул. Тина улыбнулась и расслабилась, минутная настороженность перед этим великолепным незнакомцем исчезла, будто ее и не было. Зато стало понятно, зачем ему понадобилось ее наряжать. Странно бы они выглядели рядом, если бы мадемуазель Лоет осталась в своей серой рубахе, широких бриджах и в жилете, на котором уже были заметны следы его каждодневной носки.

— Сверчок, да ты настоящий франт, — добродушно рассмеялся господин Лериа. — Загляденье просто. Смотри, не слишком уж разбивай сердца местных девчонок.

— Ничего не могу обещать, — усмехнулась Тина. — Но на мое сердце они точно могут не рассчитывать.

— Жесто-окий, — протянул боцман, вновь рассмеявшись.

Недалеко от сходней их ждал экипаж, за которым успел сбегать Рени. Кучер приветливо улыбнулся, оценив опытным взглядом богатых пассажиров. Он подождал, когда в карету сядет мальчишка, пропущенный вперед молодым господином, затем заберется и сам господин. Рени закрыл дверцу, и экипаж тронулся с места, провожаемый сопением оставленного заниматься делами слуги.

Карета катила по мощенным булыжником мостовым Порт-Домасо. Тина с нескрываемым интересом рассматривала незнакомые ей улицы, людей, дома. Радостное возбуждение переполняло ее, девушка так давно мечтала увидеть страны, названия которых знала только на карте. Если не считать Тригара, папенька с маменькой никуда ее больше не возили, их морские путешествия ограничивались только морем. И вот Тарван, и Тина может вдыхать его воздух, смотреть на жизнь на чужой земле и даже почувствовать себя ее частью. Это было… это было восхитительно!

Альен Литин, сидевший напротив девушки, наблюдал за ней. В его глазах так же легко читался интерес, только был он направлен не на город, а на соседку по экипажу. Молодой человек рассматривал профиль мадемуазель Таинственность, сейчас не скрытый волосами, и ему нравилось то, что он видел. Нежные девичьи черты, подсвеченные изнутри огоньком азарта. Девушка не скрывала своих чувств, они читались на ее лице, словно оно было книгой, и эта открытость и непосредственность так же нравились Альену. Он любовался своей знакомой незнакомкой, молодой человек больше не видел в ней ничего похожего на мальчика.

Даже в этом наряде, который помог скрыть любой намек на женственность, девушка оставалась девушкой, с присущей всему женскому полу мягкостью черт и нежностью кожи. А с цветом костюма он угадал, отметил про себя мужчина. Бардовый шел мадемуазель. Впрочем, она нравилась ему и в своем повседневном виде, придававшем облику девушке нечто задорное, даже разбойничье. И это тоже умиляло Альена. С удивлением он понял, что становится неравнодушен к ней. Литину вдруг отчаянно захотелось взять девушку за руку, провести ладонью по ее щеке, задев краешек губ…

— Дьявол, — с досадой прошептал молодой человек и тряхнул головой, отгоняя наваждение.

Тина повернула голову, вопросительно взглянув на Альена. Он отрицательно покачал головой и отвернулся к другому окну, но вскоре вновь смотрел на девушку, уже забывшую обо всем и вновь любовавшуюся видами, проплывающими за окошком наемной кареты.

— Смотрите, господин Литин, — встрепенулась вдруг Тина, указывая куда-то.

Альен пересел на ее сторону и взглянул на то, что показывала девушка. Там оказался всего лишь шарманщик, каких бродило множество по дорогам их родного королевства. Но перед ним танцевала девочка с большим бантом на кудрявой голове. Шарманщик держал в руках поводок, к которому была привязана обезьянка, обходившая зевак с небольшой красочной коробкой в лапах. Люди кидали деньги в коробку, гладили обезьянку, и она приседала в подобии реверанса, веселя местную публику.