Погоня за сокровищем (СИ) - Григорьева Юлия - Страница 137

— Где же ты был, мерзавец? — воскликнул Дамиан Литин, оглядывая Альена со всех сторон. — Мы чуть разума не лишились!

Вместо ответа на этот вопрос, молодой человек, усадив родителей, торжественно объявил:

— Отец, матушка, я женюсь.

— Это же отличная новость, сын, — Дамиан встал, но был тут же усажен на место, новости еще не закончились.

— Лусита замечательная девушка, — воскликнула мадам Литин.

— Лусита? — переспросил Альен, потер переносицу, пытаясь понять, почему ему знакомо это имя, и отмахнулся. — Причем тут Лусита?

— Но ты же женишься…

— На Адамантине Лоет, дочери господина Вэйлра Лоета — судовладельца. Вам его имя не может быть неизвестно… Матушка, отец, что с вами?

Чета Литин застыла, округлив глаза. Матушка то открывала рот, чтобы что-то сказать, то закрывала его, так и не издав ни звука. Отец и вовсе побледнел, но быстро справился с оторопью, хмыкнул, затем еще раз и, наконец, расхохотался в полный голос, издав невнятное восклицание.

— Это судьба, — все же разобрал Альен.

— Я против! — очнувшись, воскликнула матушка. — Мы выбрали тебе…

— Тина Лоет и никто другой, — отчеканил молодой человек. — Жениться мне, стало быть, и выбирать женщину, с которой я хочу прожить до конца своих дней, тоже мне. Мой выбор сделан. Жить мы будем в Кайтене…

— Нет!

— Да, матушка.

— Судьба, — повторил Дамиан, успокоившись.

— Какая еще судьба? — мадам Литин поднялась на ноги и прошлась по гостиной. — Мы твои родители, Альен, и мы будем решать…

— Соня, довольно, — мэтр Литин поднялся со своего места. — Лоет, так Лоет, не вижу ничего ужасного.

— Но ее отец — пират! А мать…

— Ее отец — судовладелец уже двадцать с лишним лет, а мать — чудеснейшая женщина. И довольно об этом, — отчеканил Дамиан, останавливая супругу. — Сын, но почему Кайтен? Вы могли бы жить здесь, в столице.

— Она без ума от моря, — улыбнулся Альен. — К тому же ужасно непоседливая особа. Не хочу, чтобы моя супруга загрустила и начала чудить. Есть еще причина. Вэйлр предложил партнерство, я нашел его весьма выгодным. Более того, — молодой человек повернулся к рачительной матушке, — в будущем Тина унаследует «Вэйладу», и Вэй хочет, чтобы я освоил управление судовладельческой компанией, приняв у него дела со временем. Как вы понимаете, делать это из столицы сложно.

— Ну не знаю, — вздохнула женщина, присаживаясь на кресло. — Все-таки Лоет…

— Дорогая, поговорим? — мэтр Литин протянул руку супруге, и они удалились, оставив Альена удивленно взирать им вслед.

То, что между Лоетами и Литинами что-то произошло в далеком прошлом, молодой человек понимал, но что… Ни Вэйлр с Адой, ни отец с матушкой так и не рассказали, сколько он после не пробовал заговаривать об этом с обоими семействами. Отец отмахивался, говоря:

— Что нас может связывать? Это все твои выдумки.

А Вэйлр Лоет постучал Альену пальцем по лбу и осведомился:

— Умник, у тебя там еще осталось место? Так займи его чем-нибудь полезным. Например, придумай, чем занять мою дочь на время своего очередного отъезда, или она с тоски разнесет половину города.

В конце концов, молодой человек махнул рукой, решив, раз прошлое не мешает будущему, то и черт с ним с этим прошлым. Он вполне счастливо прожил эти два года, мотаясь между городами. Тина, когда приходило время прощания, превращалась в мышонка, набившего щеки зерном. Дулась, вредничала, даже обещала сбежать, если он не вернется к оговоренному сроку, но неизменно дожидалась и с радостным визгом бросалась на шею, стоило Альену войти в двери особняка Лоетов, держа в руках два букета: «для прелестной мадам Ады» и для «любимого Чертенка».

— А мне? — вопрошал насмешливо Лоет. — В конце концов, моим ты стал раньше.

— Вот именно, Вэйлр, — отвечал молодой человек, весело поблескивая глазами. — К чему вам цветы, когда у вас весь я?

— Слышала? — оборачивался Вэй к дочери.

— Обойдетесь, папенька, — фыркала дочь, брала Альена за руку и уводила от родителей, не забыв показать отцу язык, и голосом законченной скареды добавить. — Мое сокровище.

— Вот так, мой ангел, — усмехался Лоет, как только дверь закрывалась за молодыми людьми. — Растишь свое сокровище, холишь, лелеешь, а оно обзаводится собственным сокровищем и линяет из сундука.

— Правильно, нечего добром разбрасываться, — деловито отвечала Ада. — Прекрасный юноша.

— Умник — центр вселенной, — ядовито восклицал Вэйлр, ворчливо заканчивая. — Идолопоклонницы.

Матушка Альена все-таки свыклась с тем, что ее невесткой станет дочь первой супруги ее мужа, о которой тот отзывался с неизменным теплом и уважением. Но каждый раз, как только заходил разговор о поездке в Кайтен, у мадам Литин приключалось, то нездоровье, то неотложные дела. И все-таки выбор сына она приняла. Однако сложней всего смириться женщине оказалось с подопечным Альена, которого он привез с собой после долгого исчезновения. Паук Хон вызывал у мадам Литин нервную дрожь, и стоило сыну появиться перед матерью со своими импровизированным эполетом, как Соня находила дела еще более неотложные, чем перед поездкой в Кайтен. Впрочем, самому Хону, кажется, было все равно. Он прекрасно обходился заботой и лаской Альена.

— Твой… питомец пойдет с нами? — спросила мадам Литин, поглядывая на паука, появившегося в гостиной, и теперь деловито поднимавшегося по ноге ее сына.

— Хон не любит оставаться один, — ответил Альен.

— Господин Альен, коляска уже ждет, — Рени, оставшийся рядом со своим хозяином, замер в дверях, почтительно склонив голову.

— Да, идем.

Он подал руку матери, но Соня передернула плечами и воспользовалась помощью мужа.

— Прости, сынок, но у меня мороз по коже от твоего питомца.

— Ничего, матушка, — усмехнулся Альен. — Многие опасаются.

Они вышли на улицу, и молодой человек обернулся, оглядывая особняк с высоким крыльцом и большими стеклянными дверями, молодой сад и удовлетворенно вздохнул. Итог долгого ожидания был уже близок, оставалось потерпеть еще три дня, и он сможет привести сюда свою юную супругу. Альен улыбнулся, вспоминая, с каким восторгом Тина рассматривала свое будущее жилище, с каким энтузиазмом выбирала обивку, гардины, мебель и прочее. В общем-то, Литину оставалось только оформлять заказ и платить деньги, и это его вполне устраивало. Альену даже нравилось, что невеста принимает в постройке дома живое участие, вкладывая в особняк свою душу.

Матушка Альена все-таки свыклась с тем, что ее невесткой станет дочь первой супруги ее мужа, о которой тот отзывался с неизменным теплом и уважением. Но каждый раз, как только заходил разговор о поездке в Кайтен, у мадам Литин приключалось, то нездоровье, то неотложные дела. И все-таки выбор сына она приняла. Однако сложней всего смириться женщине оказалось с подопечным Альена, которого он привез с собой после долгого исчезновения. Паук Хон вызывал у мадам Литин нервную дрожь, и стоило сыну появиться перед матерью со своими импровизированным эполетом, как Соня находила дела еще более неотложные, чем перед поездкой в Кайтен. Впрочем, самому Хону, кажется, было все равно. Он прекрасно обходился заботой и лаской Альена.

— Твой… питомец пойдет с нами? — спросила мадам Литин, поглядывая на паука, появившегося в гостиной, и теперь деловито поднимавшегося по ноге ее сына.

— Хон не любит оставаться один, — ответил Альен.

— Господин Альен, коляска уже ждет, — Рени, оставшийся рядом со своим хозяином, замер в дверях, почтительно склонив голову.

— Да, идем.

Он подал руку матери, но Соня передернула плечами и воспользовалась помощью мужа.

— Прости, сынок, но у меня мороз по коже от твоего питомца.

— Ничего, матушка, — усмехнулся Альен. — Многие опасаются.

Они вышли на улицу, и молодой человек обернулся, оглядывая особняк с высоким крыльцом и большими стеклянными дверями, молодой сад и удовлетворенно вздохнул. Итог долгого ожидания был уже близок, оставалось потерпеть еще три дня, и он сможет привести сюда свою юную супругу. Альен улыбнулся, вспоминая, с каким восторгом Тина рассматривала свое будущее жилище, с каким энтузиазмом выбирала обивку, гардины, мебель и прочее. В общем-то, Литину оставалось только оформлять заказ и платить деньги, и это его вполне устраивало. Альену даже нравилось, что невеста принимает в постройке дома живое участие, вкладывая в особняк свою душу.