Twinfinity Soul (СИ) - "Zezuo" - Страница 5

Я не мог перечить Брату Савелию. Все его слова несли в себе правду, но… то, что он делает с людьми – неправильно! Я знаю это! Просто я не могу доказать это ему! И… я не мог доказать свою правду. Я мог лишь наблюдать за жестокостью Брата своего. Как он, вместе с нашими Братьями и Сестрами, утаскивают, возможно, невинных людей на костры. Вырезают их, словно скот. Когда я увидел юную мать с младенцем, у которой забирают невинное чадо, а её саму – привязывают к деревянному брусу….

Моё сердце не выдержало подобного безобразия. Я хотел вмешаться, но Брат Савелий остановил меня и приказал Брату Аместолию помочь ему в этом. Меня держали за плечи и руки. Не давали мне двинуться с места. Мои попытки сопротивляться были тщетны, и каждая подобная попытка вознаграждалась лёгкой усмешкой Брата Савелия. И пока Братья зажигали Порядком костры, он промолвил:

– «Ты слишком уж мягкотелый, братец. Сердце твоё – хрупкое и нежное. Тебе пора привыкнуть к суровым реалиям мира нашего. Закалить своё сердце и нервы верой нерушимой. И именно тогда, братец… Именно тогда ты поймёшь всю боль нашего существования! Нашей веры!»

Братья зажгли костры священные, и душераздирающие крики… разбили меня окончательно. Я не отрывал глаз от этой ужасной картины: Матеря и дети, грешники и пресвятые мученики… Все они горели в одном костре. Одежды обращались в пепел, обугленная кожа очерняла их. Запах жжёной ткани, хвороста и плоти заставляли мои колени дрожать, а глаза - слезиться.

Я был в ужасе. Неужели… именно этим занимаются Рыцари Ордена? Судьи - Инквизиторы? Неужели мы только и делаем, что сжигаем людей? Виновных и Чистых? Святых и порочных? Эти… методы… Я не понимал их. Отрицал их! Суд наш должен быть честным! Праведным! Мы лишь очерняем сердца людей страхом! Да… Я вижу теперь в глазах крестьян страх. Они боятся нас! Боятся праведных слов моих Братьев и Сестёр! Даже сейчас, когда мы возносим души мёртвых на небеса своими песнопениями, открепив от поясов цепи серебряные и взяв в руки священные письмена, что висят на цепях этих…

Я не мог понять сути вещей. Не мог понять, какой смысл нёс в себе весь этот ужас. Я мог только склонить голову, стыдливо опустить свои глаза к священным писаниям и молиться. Я – сын божий. Даже если в моем сердце таится страх – я должен держать в ней веру. Веру в добро и чистоту духа моего. Отец-Создатель простит нас, и люди нас простят.

Час моего поста подошёл к концу внезапно. Я запомнил урок свой. Как Судья, я должен был быть менее снисходительным. Должен быть готов пойти на жертвы. Близко к сердцу я держал слова Брата моего Савелия, и я старался привыкнуть к ним. В качестве извинений, Брат Савелий позволил мне остудить мой пыл небольшой прогулкой по стенам. Он дал мне возможность изучить земли, сокрытые этими стенами, и ступить на самую великую из этих стен.

Каждый мой шаг вёл меня на вершину Матинфеевого кольца. Каждая ступень, каждая часть спиральной дорожки ввысь, вела меня к небесам. И когда мои уставшие стопы коснулись последней ступени – глаза мои пронзил яркий блеск. Я стоял на угольно-чёрном камне, гладком и холодном, раскрывая свой рот в удивлении. Мои глаза не могли оторваться от чудесного блеска и сияния вдали. Кристальный занавес, расстилающийся от конца до конца, закрывал людские взгляды от пасти Даемоновой.

«Так вот он какой… Горизонт…» - трепетно прошептал я, не отводя глаз от этого чуда. Впервые в жизни своей я взглянул на Божественное чудо. Барьер неизвестной природы. Необузданную человеком силу, сберегающую нас от глаз Даемонов. Подобной вещи мне никогда не приходилось видеть. Говорят, что никто не может объяснить природу этого барьера до сих пор. А для меня же этот переливающийся и сверкающий занавес – Божие творение. Последний подарок Отца-Создателя. Если не этот барьер, то, что ещё может объяснить нашу веру в него? Ничего. Ничего более.

Посещением великого Матинфеева кольца и закончился мой пост. Я годился в ряды Судей, по словам моих Братьев, но мне нужно было многому научиться. Вес, который несут грешники на своих плечах – вот, что я должен понять и найти. Множественные чувства должны работать во мне. Множественные детали должен я познать и запомнить, дабы глаз мой мог отличить грешного человека от пресвятого и Чистого. Брат Савелий даже поделился со мной нужными манускриптами, в которых описывались все известные детали, описывающие еретика, но… мне будет сложно забыть ту мрачную и жестокую картину. Как он вёл женщин и детей на костёр. Я… я должен привыкнуть к этому. Знаю, это выглядит мрачно, но я несу службу. Защищаю чистые души людей от греха и порока. Возможно, эти пути сделают из меня настоящего Рыцаря. Возможно, сквозь чужую боль и агонию я познаю смирение.

После ужина с Братьями и Сёстрами за одним столом я отправился в спальни Сёстер наших. С разрешения Пресвятых Матерей – мучениц и стражниц Сестёр наших - я мог спокойно ступать по коридорам и комнатам спальней этих. Навестить ту, что познала муки душ наших. Сестра Эли’за – так звали её Матеря – лежала в одиночестве. Её боль смогли усмирить, а её душу – успокоить. Только тело её, покрытое ожогами, никто не сможет исцелить. Она была оклеймована огнём, и это клеймо ей суждено носить всю её жизнь.

«Может красота тела твоего и испорчена, но ожоги эти не испортят красоту души твоей, Сестра. Не важно, как на тебя будут смотреть глаза людские – твой прошлый образ неизменно будет таиться в памяти нашей. В памяти моей, Братьев и Сестёр наших. Помни мои слова, и не забывай их.» - словами своими я утешал Сестру Элизу. Стирал её боль молитвами тихими и рукою нежной. Сквозь слезы счастья она приняла мои молитвы, мудрость и благословления. И ради этих слез, чувствую я, мне и хочется жить. Я хочу видеть не страдания и боль, но счастье и радость на лицах людей. Именно этого я хочу достичь. Всей своей душой хочу.

Я сидел у края кровати и наблюдал за Сестрой, возможно, вечность. Наступало время отдыха.

«Спокойных снов тебе, сестра. Да присмотрит за тобой Отец наш Создатель». - Со спокойной душой и нежностью в голосе благословлял я её и прощался с ней. Это было всем, что я мог ей предложить. Пресвятые Матеря, что следили за нами время от времени, похвалили меня за тёплые слова и старания мои. Теперь и они будут молиться за моё благополучие, вместе с Сёстрами моими. Я был убеждён не раз, и я убедился вновь – ради этого я и существую. Я был рождён Святым Сыном именно с этой целью. Мне оставалось только оставить себе обещание перед сном, которое я не мог не сдержать. Я хотел нести добро. Отдавать добро людям и получать его обратно. В мыслях моих – именно это заставит Отца моего Создателя улыбнуться. Именно это я назову своей истинной верой.

В Братских покоях я оказался раньше остальных. Братьев ждут посты, песнопения и прочие дела, не касающиеся моих рук. Я увидел достаточно, и сделал я… все, что в моих силах. Брат Савелий посоветовал мне отдохнуть и набраться сил, и пропустить его пожелания мимо своих ушей я не посмел. Вес моих одежд, с каждым прошедшим часом и с каждым новым шагом, лишь сильнее утомлял меня. Я был иссушен. Все, чего желало моё тело – покоя. Руки мои не желали снимать с себя одежды, и потому, расслабив своё тело, нырнул я лицом своим в подушку перьевую, заставив деревянную кровать скрипнуть и хрустнуть от веса одежд моих. Эта ноша, боюсь, была не под силу даже для моей постели. Вставать обратно я не решился, нет. Мои веки сомкнулись моментально, как только ухо моё прильнуло к перьевой подушке. Я уснул. Уснул и видел сны.

Сон мой был прекрасен. Под взором Отца-Создателя я гулял по просторным, зелёным полям. Тепло я чувствовал на сердце своём. Тепло это исходило из очей Отца, и от земли под моими ногами. Вскоре на лугах и полях появились новые цвета. Зелёная трава. Жёлтые цветы. Белые, и даже розоватые листья на деревьях высоких. А потом – появились дома. Из дерева, с соломенной крышей. И из этих домов вышли странные, расплывчатые фигуры. Темные фигуры. Я не мог разобрать ни лиц их, не очертаний. И только я захотел рассмотреть их поближе – все исчезло. Ушло от меня. Испарилось.