Twinfinity Soul (СИ) - "Zezuo" - Страница 35

Дорога была мне знакомой, и дойти до дома нужного мне не составляло особого труда. Люди не загораживали дорогу, а удивлённые возгласы никак не привлекали их. Все они, от мала до велика, увидят убитого человека. Весть о Судье-Инквизиторе, и образе его теневом, разлетится по округе подобно листьям на ветру. Не должны мы показывать своих образов на людях. Впредь, мы с Матушкой… должны быть бдительнее. И осторожнее.

Присутствие Матушки моей я чуял за спиной своей. Следовала она за мной к дому Гевелиоса, скользя от тени к тени. Даже стучаться в двери я не стал, прислушавшись к шумам в доме. Детский плач слегка утих, а в доме раздавались лёгкие стуки. Похоже… Гевелиос приводил в порядок дом свой. Три раза постучался я и произнёс гласом спокойным:

- «Открой мне двери, Гевелиос. Мне многое нужно узнать».

Не медлил друг мой Гевелиос. Быстро распахнул он двери для меня, протянув мне свою руку. Кровь его были смыта водой и слезами, но раны на лице грубом не скоро исчезнут.

«Иорфей… Друг мой! И это я думал, старый хрен… что глаза мои играют со мной злую шутку…» - обоими руками схватил он ладонь мою, сжав её крепко. Прижимался лбом к ней, благословляя меня безостановочно. Не было у меня времени на подобные встречи. Аккуратным касанием руки утихомирил я его, оглянувшись по сторонам.

«Прошу тебя, не сейчас. Нет времени на простые разговоры у нас», - не хотел я огорчать друга своего подобными фразами, но… правду я молвил! Его жена – Амелия… я всё ещё могу её найти, если он скажет мне, где искать её. Положил я руку на его плечо. Взглянул в глаза его. Спросил медленно и чётко: - «Где твоя жена? Куда они её увели?»

Ничего не сказал мне Гевелиос. Убрал руку мою с плеча своего и поник, взгляд свой скрыв. Молчал, слушая плач своей дочери. Катъя… она тоже услышала меня. Она тоже знает о судьбе своей матери.

«Этот человек… Худшее уже случилось, мой мальчик». - Шёпот Матушки проник в мои уши. Тень за моей спиной наклонилась ко мне беззвучно, нашёптывая эту истину. Даже словам моей Матушки я не хотел верить. Амелия… так молода была эта крестьянка. Чистейшим сердцем она обладала. Должен был я узнать о её судьбе. Найти преступника и наказать его… если я… все ещё не успел это сделать.

«Впусти нас внутрь, Гевелиос.» - приказал я другу своему гласом строгим, перешагнув через проём дверной. Видел я в глазах его шок и непонимание. Гевелиос не стал преграждать путь мой.

«Нас?!» - спросил он меня в непонимании, ибо на глаза его не сразу попались очертания незнакомые за спиной моей. Матушка, следуя за мной, не заметила потолков высоких и ударилась головой об дверной проём, вскрикнув кроткое «Ай!». И только тогда понял слова мои Гевелиос, раскрыв двери шире. – «Да, конечно! Проходите!»

Боялся Гевелиос незнакомых очертаний, скрытых за тёмными одеждами. Даже Катъя, широко раскрыв глаза свои, показывала ужас, сокрытый в сердце юном.

«Не бойтесь Даемона, скрытого за одеждами этими. Не несёт она зла в сердце своём», - я успокаивал Гевелиоса словами своими, но он лишь сильнее пугался загадочного образа после слов моих. С ужасом он наблюдал, как тень, возвышающаяся за моей спиной, поглотила Катъю. Как взвизгнуло дитя от рук холодных, а после – засмеялось. Матушка Мика… Не сдержалась она. Не смогла она отвернуть взгляда и рук своих от красоты юной.

«Какое умилительное дитя! Ой-ой! Посмотрите на неё! Брыкается, извивается!» - развлекалась с юной Катъей Матушка моя. Тискала и щекотала тело её нежное руками своими. Смех звонкий проникал в уши Гевелиоса, меняя эмоции на лице его с каждым мгновением. Слушал он нежный голос Матушки моей, шепчущей с умилением: - «А чьи это ножки босые? А чей это животик нежный? А чьи это щёчки пухленькие?»

Тлело моё сердце от слов этих и смеха звонкого. Рад я был, что смогла она найти общий язык с юной девочкой. Даже Гевелиос, продолжающий наблюдать за тенью этой, с улыбкой наслаждался визгами радостными и смехом детским.

Нам с Матушкой пришлось остаться в доме Гевелиоса. По её желанию, Гевелиос укрыл все окна тканью плотной, и принёс ей чашу с водой. Раскрыла она одежды свои для него. Показала своё лицо истинное Гевелиосу и Катъе. Представилась моей матушкой, имя своё назвав. Может и напуган был друг мой Гевелиос, но нашёл он всё же странном образе тепло и нежность женскую. Быстро привык он к лицу незнакомому и смущался улыбок Матушки Мики.

Дочь её – Катъя – сильно полюбила Матушку мою. В руках серых, нежностью своей одаривая, тискала она юную Катъю. Играла и разговаривала с ней. Выщипывала из юной девочки всю грусть и печаль, заражая её своей улыбкой. Никогда ещё мне не приходилось слышать такой громкий и звонкий смех, выходящий из детских губ. Матушка помогла и Гевелиосу, смахнув с лица его раны и ссадины. Касанием нежным излечила Матушка тело его, высекая благодарности и слова добрые из уст Гевелиоса. И действиями своими она показала доброту сердца своего. Показала истинную сущность Даемона.

Медленно текло время в доме Гевелиоса. Незаметно шли мгновения, срывая с сердца усталого беспокойство и страх. За столом я вновь оказался, с Гевелиосом общаясь. Меня интересовало то, что случилось с Амелией. Судьба её… Даже я не предвидел такого конца:

- «Сразу после того, как ты, мой друг, покинул наши земли – Орден вновь закрыл все ворота», - рассказывал мне Гевелиос, мрачным взором меня оглядывая. – «Начал обыскивать каждый дом и каждый уголок, упрекая людей в грехах. Та неделя была для нас сложной, ибо еды совсем у нас не было. Ждать мы не могли, и жена моя… Она связалась не с теми людьми. Взяла еды у местного изверга, что зарабатывал на бедах чужих. На наших шеях висел долг, и этот долг рос с каждым днём. Не стал я терпеть этого! Каждого подхалима и бугая выгонял, если не словами, то силою! Они… Сначала они разграбили мастерскую… Потом кто-то подкинул Амелии крест тот проклятый… А когда… когда её сожгли на моих глазах Судьи… люди… пришли вновь и…»

«Не продолжай. Не терзай своё сердце.» - Матушка Мика успокаивала моего друга словами нежными. Не отрывала рук своих от Катъи, уснувшей прямо на груди её мягкой. Тихим шёпотом общалась она с нами, окрывая взглядом грустным то меня, то Гевелиоса. – «Как же печальна судьба людская. Я знала про веру вашу, про сложную жизнь и тесноту… Но… эта… жестокость…»

«Потому и существует Орден Пресвятой Инквизиции, матушка. Только они могут подставить свои плечи слабым и беззащитным… если наставить их на правильный путь», - разговоры наши мчали другой дорогой. Не сразу я вспомнил про миссию свою, наслаждаясь странным уютом дома этого. Почтить память Амелии у меня не хватало времени. Я должен был покинуть своего друга вновь.

– «Прости, Гевелиос, но нам нельзя задерживаться. Время для нас – дорогая монета».

Только поднялся я со стола обеденного и откланялся другу своему – Гевелиос схватил меня за руку. Взмолил он, слезами заливаясь:

- «Не уходи, Иорфей. Останься! Моя дочь… она беззащитна! Не уследить мне за нею, не прокормить! Прошу, забери её с собой! Уведи её с земель этих! Умоляю тебя!»

Просьба Гевелиоса… не мог исполнить я её. Не мог я увести дитя юное от рук отцовских. Не стоит этой юной девочке находиться среди Даемонов. И всё же… Не мог я оставить Гевелиоса беспомощным. Я должен был услышать его просьбу и помочь ему всем, чем только можно. Молчал я, не отдавая ответа своего. Не мог я принять решения. Найти выход из ситуации… На Матушку свою взглянул я и задумался, разглядывая лик её восхитительный. Мать… Этой семье нужна мать! Крепче станет семья с женщиной в ней

«Твоя дочь останется с тобой. Могу я лишь отдать тебя и Катъю в добрые руки. И если она ещё жива и помнит меня – появится ещё один добрый человек в доме твоём. С ней ты сможешь пережить эти ужасные времена». - Это было единственным разумным решением в голове моей. Может, у него и появятся лишние рты, что придётся ему кормить, но в скором времени эти рты станут ему работающими руками, что прокормят всю семью.

Гевелиос согласился со мной. Другого выбора не было. Он мог только доверить мне свою судьбу и посмотреть, что преподнесу я ему в середине пути этого. Вновь укрыл я себя накидкой тёмной. Вновь стала Матушка Мика тенью за моей спиной. Перед уходом – взглянул я на Гевелиоса, приказав ему: