Трени-ян (с иллюстрациями) (СИ) - Кощиенко Андрей Геннадьевич - Страница 57

Единственно, не знаю, как по-корейски такие гольфы называются. Знаю, что по-японски это называется «zettai ryouiki», поскольку, собираясь жить и работать в Японии, интересовался всем подряд, связанным с Японией[35], а вот как такая штука называется в Корее, не в курсе. Но, наверняка, корейцы для обозначения такого придумали что-то своё, поскольку японское они не привечают.

Думал спросить у онни, чтобы не мекать в магазине, вызывая подозрение у продавцов, что девочка не знает таких вещей, но вчера мы с ней эпично так поругались, причём, достаточно неожиданно для меня. Она начала опять говорить про то, какая классная страна Америка и что нужно на них равняться и будет счастье. Это меня слегка задело и, будучи уверенным, что она говорит так только потому, что местная пропаганда умалчивает нелицеприятные аспекты деятельности «наших американских друзей», сдуру, решил приоткрыть ей глаза, предложив подумать над кое-какими общеизвестными фактами. В ответ я получил внезапный взрыв негодования, непонимания и категорического неприятия. СунОк оказалась конченной фанаткой Америки с промытыми мозгами! Пфф…

Честно говоря, я такого не ожидал. Думал, что мы с ней немного «попикируемся», приводя известные каждому факты в качестве доказательства своей правоты, как это происходило у меня в институте, получим удовольствие от «игр ума» и, в конце найдём какие-то точки соприкосновения друг с другом, да и всё! А в итоге получилось, что СунОк обиделась чуть ли не смертельно, обозвала меня дурой и перестала со мною разговаривать. Чёрт! Пришлось капитально извиниться, пообещав больше не говорить плохо об американцах, пообещать прочитать книгу, которую она мне принесла и искренне раскаяться в своём легкомыслии. Искренне раскаяться получилось, поскольку я действительно, искренне раскаялся, что затеял этот разговор и поклялся себе больше ни с кем из корейцев о политике не говорить. Ну его нафиг! Имеют корейцы такой взгляд на мир, думают так, — да ради бога, как говорится! Жили же они как-то до этого и дальше проживут. А мне нужно молчать, молчать и молчать, чтобы не попасть в такую ситуацию как с СунОк. Она-то, своя, простит, помиримся, а вот с чужими, так не получится. «Стуканут» в местный совет безопасности о том, что я Америку не уважаю, и посадят меня. Тут действительно с этим строго, пару раз видел в Сеуле плакаты, типа наших пятидесятых годов, про шпионов. Вроде — «Не болтай!», «Враг в каждой трубке»… Лучше не связываться. Целее будешь…

А вот и «Golden Рalace»! Надеюсь, Марко всё так же крут?

Время действия: воскресенье

Место действия: ресторан отеля «Golden Рalace». За одним из его столиков, под раскидистой зелёной пальмой с колючими листьями, неспешно кушает ЮнМи. Видно, что она явно наслаждается едой. В этот момент, в зал, в сопровождении своей секретарши, входит ХёБин и идёт по его середине меж столов, направляясь на кухню. Она поглядывает по сторонам, на людей, сидящих за столиками. Внезапно, что-то привлекает её внимание. ХёБин тормозит и начинает разглядывать школьницу, одиноко обедающую за столом. Постояв, и, видно, не придя к какому-то решению, она направляется к заинтересовавшей её девушке.

— Прошу прощения, — произносит ХёБин, подойдя к столику и продолжая внимательно приглядываться к облизывающей в этот момент ложку, девушке, — вы случайно не Пак ЮнМи? Я не ошиблась?

— О? — поворачивается к ней та, зажав вертикально в руке столовый инструмент, — Госпожа ХёБин? Добрый день. Рада вас видеть.

— ЮнМи? — с удивлением её разглядывая, подходит совсем близко к столику ХёБин, — Это ты? Что ты сделала со своим лицом?

— Что я с ним сделала? — удивляется в ответ ЮнМи, не опуская ложку.

— Ты…

ХёБин ещё раз обегает её глазами.

— Ты сделала пластику? Разве это не вредно в твоём возрасте?

— А, вы про это… — отвечает ЮнМи, сообразив, о чём идёт речь, — Это результат действия диеты, госпожа ХёБин.

— Диеты? Что за диета?

— Ничего острого и жирного. Кожа от этого становится чистой, а внешний вид — лучше…

— Да уж, — оценивающе оглядывает ЮнМи ХёБин, — похоже, это действует. Кто тебе посоветовал такую диету?

— Врач гастроэнтеролог, когда я была у него на консультации.

— Врач? — хмыкает ХёБин, — У тебя появились деньги, чтобы ходить на консультации к врачам?

— На жизнь не жалуюсь, ХёБин-сии, — отвечает ЮнМи и спрашивает, — могу ли я вас угостить обедом, госпожа?

— Хм! — насмешливо хмыкает в ответ та и так же, с насмешкой в голосе, интересуется, — Не боишься, что я тебя разорю, ЮнМи-ян?

— Я надеюсь на то, госпожа, что вы тоже придерживаетесь правильного питания и тоже сейчас следуете какой-нибудь диете, — вежливо улыбается в ответ ЮнМи, — поэтому, вы меня не разорите. На диете — сложно разорить.

— Тсс… — выдыхает в ответ ХёБин, — остроумно. Но с языком у тебя всё так же, по-прежнему. Не следишь, что и кому говоришь.

— Простите, госпожа, если мой ответ вас чем-то обидел…

— Я уже ела, — не став уточнять обиды, говорит ХёБин, — но ты можешь угостить меня кофе. Угостишь?

— Конечно, госпожа. Мне будет это приятно сделать. Прошу вас, присаживайтесь, — встав из-за стола, ЮнМи приглашающим жестом указывает на место за ним напротив себя.

— Скажи, чтобы мне принесли чашку кофе, — обернувшись к свой секретарше, отдаёт ей приказание ХёБин и берётся рукою за спинку стула.

— Прошу извинить, что отвлекаю тебя от еды, ЮнМи, — говорит она, усаживаясь за столом, — но мне очень интересно, почему ты здесь?

— В этом нет никакой тайны, ХёБин-сии, — отвечает ЮнМи, — просто это единственное известное мне место, где готовят настоящую европейскую еду. Поэтому, я зашла сюда пообедать.

— Настоящую? Откуда тебе знать какая еда настоящая, а какая — нет? Ты уже успела побывать в Европе?

— Нет, ХёБин-сии, — качает головою ЮнМи, — не успела. Но я уверенна в кулинарном таланте Марко Бендетто и в том, что настоящая европейская еда — это еда без перца, огромного числа приправ и без кимчхи. Господин Марко именно так и готовит.

— Хм… Вот как? Впрочем, мне и раньше говорили, что на Чёджу ты выбрала себе европейское меню в ресторане. Но, пресная еда, похоже, она того стоит…

ХёБин ещё раз внимательно осматривает лицо ЮнМи.

— Расскажи, чем занимаешься? — просит она, — Учишься? Вернулась в старую школу? Или, перешла в школу с углублённым изучением иностранных языков?

— Да, учусь, — кивком подтверждает ЮнМи, — в другой школе. В Кирин.

— Что? — не веря своим ушам, невпопад произносит ХёБин, в изумлении вскидывая брови.

— Я поступила в школу Кирин, госпожа, — скромно улыбается ЮнМи довольная реакцией собеседницы.

— Ты-ыыыЫЫ? — меняя интонацию на усиление в конце фразы, переспрашивает ХёБин, — В Кири-ииИН? Как тебе это удалось?

— Поступила, — чуть пожимает плечиком ЮнМи.

— Когда же ты успела подготовиться к конкурсу? В Кирин он проводится в начале лета. Но, при нашем последнем с тобою разговоре, ты об этом ничего не говорила!

— В попечительском совете школы сочли, что я достаточно талантлива для того, чтобы зачислить меня без конкурса, госпожа.

— А, вот даже так? — кивая, неподдельно изумляется ХёБин, — Ммм… почему они так решили? Надеюсь, это не из-за той бухающаей музыки, которую ты исполнила на проводах моего брата? Да, кстати, что это было тогда, на проводах?

— Это была неудачная попытка доброго пожелания, — несколько сконфуженно произносит ЮнМи, и, стараясь перевести разговор на другую тему, вежливо интересуется, задавая принятые в обществе вопросы, — Как дела у вашего брата, ХёБин-сии? Всё ли с ним в порядке? Он здоров?

— Спасибо, — вежливо наклоняет голову ХёБин, — с моим братом всё в порядке, он здоров и очень доволен, что служит в армии.

— Рада это слышать, ХёБин-сии, — тоже, вежливо наклоняет голову ЮнМи.

В этот момент официантка приносит кофе ХёБин.