Кровь обязывает. Книга 9 (СИ) - Обатуров Сергей Георгиевич - Страница 7

  9.8. Дома, как всегда бардак.

  УАЗик бодро катил по знакомой дороге. Мы с Михалычем практически не разговаривали. Он уселся вперед, начальство все же, а я устроился на заднем сидении и несколько раз просто проваливался в сон. Водитель был незнакомый и очень уж молчаливый. Было видно, что на дороге он не может расслабиться, а все время ждет каких-то пакостей. Бросалось в глаза, что опыта у него маловато, а может, просто, таким уродился? Меня он начал раздражать еще в городе. Подъезжая к перекрестку, он заранее не смотрел на улицу, пересекаемую нами, а останавливался и только тогда начинал крутить головой по сторонам, а там и машин-то никаких нет. Чтобы не видеть этого маразма, я закрывал глаза, но мое чутье все равно, лучше любых глаз говорило мне, что транспорта нет и можно было заранее осмотреть этот открытый перекресток и продолжать движение, не снижая и без того маленькую скорость. Михалыча, видимо, это все устраивало, так что я не стал дергаться, а время от времени погружался в здоровый драконий сон.

  Через полтора часа мы подкатили к КПП полигона и часовой, осмотрев, как положено, наше транспортное средство и всех сидящих в нем, дал разрешение на открытие ворот. Мы въехали на территорию, подведомственную моему командиру, и покатили к знакомому домику, рядом с двумя казармами, где мне довелось до этого побывать. УАЗик, мягко качнувшись на рессорах, остановился, и мы с Михалычем выбрались из него, восстанавливая кровообращение в застоявшихся конечностях. Что говорить, УАЗик, это не роскошный лимузин, где можно вытянуть ноги, здесь все подчинено экономии и целесообразности. Одно слово, военная машина. Наши с Михалычем, тела, быстро решили проблему перераспределения крови, все же Молния не зря столько занималась двумя такими балбесами, как она нам говорила. Водитель остался сидеть в машине, может у него там задница приклеилась, а возможно, он минут через пятнадцать осознает, что мы уже приехали. Как бы там ни было, а мы с Михалычем уже двигались по направлению к моему временному жилищу. Видимо Михалыч решил не выходить из образа проверяющей комиссии, а осмотреть все, как и положено. А что, совместим, так сказать, приятное с полезным.

  Нашим глазам открылись ярко побеленные бордюры дорожек. Ну да, это самое главное при таком серьезном ремонте военного объекта. Мы, для приличия, заглянули внутрь домиков для офицерского состава. Ну, что сказать, побелка и покраска прошли на ура. Думаю, что прапорщик, руководивший ремонтом, страдает дальтонизмом. А как по-другому объяснить такие невообразимые цвета, использовавшиеся при ремонте. Думаю, что если он не дальтоник, то просто слил все остатки краски в одну бочку и тщательно перемешал. К побелке претензий не было, как известно, известка только белого цвета.

  Осмотренный нами объект не представлял никакой стратегической ценности, за исключением того, что командованию было бы где прилечь и на чем поесть. Мы еще немного потоптались на пороге цвета детского поноса, прикрыли дверь такого же красивого цвета, как и порог, и отправились в ближайшую казарму. Да, эта крыша будет долго пугать врагов нашей родины своим цветом, видимым, думаю, даже из космоса. Казарма, судя по цвету крыши, была родной сестрой осмотренного нами объекта. Правильно, а зачем индивидуальность в армии? Все должно быть одинаково красиво. Вот оно и было. Человек, с художественным вкусом должен был бы застрелиться на третий день пребывания в такой казарме, о чем я и сказал Михалычу, но он меня успокоил. Солдаты редко здесь бывают, в основном разбросаны по отдельным точкам полигона, где и живут все это время. Казармы нужны для относительно крупных военных сборов или учений. Я не стал спорить, Михалычу виднее, да и прапорщику он еще клизму вставит, это по нему видно, а уж в ментальном плане, так даже читается на раз. Мы бегло, скрепя зубами, осмотрели обе казармы и направились к доту. Все шло по плану, наше перемещение по объекту не должно было вызвать никаких подозрений. Командный состав проверяет вверенный им объект на предмет качества проведенных ремонтно-восстановительных работ.

  К доту вела такая же яркая дорожка, как и к офицерским домикам и казармам. Извести не пожалели, а то что ее смоет ближайшими дождями, так на то и сезонные ремонтные работы.

  - Они бы еще траву покрасили - скрипел зубами Михалыч, а тем временем мы добрались до долговременной огневой точки. Здесь все было уже более культурно. Термин "по Уставу" здесь был очень даже уместен. Просто этот объект попадал под разряд боевых, и его расцветка была строго оговорена в Уставе. Во всяком случае, снаружи. Михалыч сорвал пломбу, и мы вошли внутрь. Вот поэтому я и не мог попасть сюда. Моя фантазия даже в самом страшном сне не могла представить себе такие краски внутри этого объекта. Видимо здесь использовали остатки остатков, потому что таких красок в природе не существует. Придется запоминать этот шедевр местного зодчества. Да, эта запасная точка выхода будет самой ненадежной в моем арсенале, но сейчас мне недоступна и та, что в моем доме. Интересно, что там натворили Наталья с Авдотьей, хотя я же их предупреждал, чтобы ничего не меняли в моей комнате. Михалыч, увидев мои ошарашенные глаза по поводу расцветки внутреннего убранства этого объекта, только развел руками. Кто же мог представить, что в замыслы высших существ вселенной вмешается микроскопический меркантильный разум обычного вора-прапорщика. Когда мы оказались внутри, то Михалыч молча разложил листы на две кучки и быстро принялся писать, сообщая мне, что нашим подразделением занялась какая-то специальная служба. Она, как и мы, не подчиняется никому, кроме персонального куратора с самого верха, но наши кураторы не пересекаются и это странно. Наши люди и он сам носят какие-то приборы, отслеживающие некоторые параметры организма носителя прибора. Михалыч боится, что они могут отследить и нашу ментальную связь. Запись голоса не ведется, это его люди в первую очередь проверили, так что наши ментальные перешептывания при встрече можно будет списать на эмоциональный всплеск при виде знакомого лица. Мой дом очень тщательно обыскали, деньги конфисковали. Наталья устроила истерику, ее еле успокоили. Обе женщины, после допроса, вынуждены были вернуться в село, к себе домой. Дом после обыска опечатали. Наталье и Авдотье запретили показываться в городе, так что ничего еще не закончилось. По мне никаких указаний не было, вот Михалыч и проявил инициативу в пределах своих и моих полномочий. Самое главное, это остаться наедине и выработать стратегию нашего поведения. Михалыч может бодаться на своем уровне, все же он полковник. Генерал ему не светит, в свое время он не закончил академию. Был плотно востребован как полевой агент и, практически, не имел возможности заниматься своими делами, а значит, и своим будущим. Хорошо, что у него такая семья, что жена, что дочь. Анна смогла сохранить такую теплую, семейную атмосферу внутри этой небольшой ячейки общества. Я застал эту семью в тот самый момент, когда на карьере главы семьи, его организация уже готова была поставить крест. Наличие моего портала и появившаяся о нем информация после того, как я вывел через него пассажиров того злосчастного рейса, когда нас забросило на неизвестную планету, подтянуло Михалыча к этому проекту. Посредничество Михалыча при выходе на международный картель торговцев оружием стали причиной того, что Михалыч получил новую должность и организовал контроль за порталом. Его семья вздохнула свободно, ведь Михалыч не может без этой работы, ей он отдал всю свою жизнь, отказался от заманчивых перспектив. Для меня же он оказался отличным, надежным другом и соратником в прямом и переносном смысле этого слова.

  9.9. Возвратить свои позиции.

  Я переключился на свою стопку бумаги и предложил Михалычу, что временно дистанцируюсь от портала и займусь возвратом нашей недвижимости. Я не зря сказал, что нашей, так как выкупал-то это здание сам Михалыч, но в этой сделке фигурировали и мои деньги, да и сейчас там жил я, ну, и моим домомучительницам нужно было вернуться в город. Отвыкли они от села, уж Наталья-то точно, да и учеба в институте предполагает, что жить нужно поближе к институту. Но о женщинах я буду думать немного позже, после того, как добьюсь того, чтобы с моего дома сняли арест. Он сейчас стоит опечатанный, но в нем, в любой момент могут появиться гости. Им, в отличие от меня, не нужно сосредотачиваться на каких-то неизменных атрибутах моего дома. Как они это делают, я так и не понял, богиня, в свое время, дала мне возможность свободно перемещаться в пространстве, но все же я не могу пока отказываться от неких реперных точек, которые позволяют мне четко определять точку выхода из-подпространства. Сейчас самое главное было спровоцировать того, кто заварил всю кашу с рейдерским захватом точки выхода зангрийского портала. Кто-то должен был отреагировать на проникновение меня в мой дом. Для себя я решил, что просто демонстративно сорву печати с входной двери, и с этого момента наши недруги должны будут себя проявить.