Эльминстер в ярости (ЛП) - Гринвуд Эд - Страница 74

Человек, который однажды был его союзником, который объединял с ним разумы во времена до его предательства, улыбался почти дружелюбной улыбкой.

Он продолжил улыбаться, когда стена серебряного пламени, устремившаяся из него наружу, окутала Геспердана и в мгновение ока забрала у дракона всё, погрузив его в пузырящееся серебряное забвение…

— Раздави его, - оскалился лорд Бриклар. - До наступления ночи выкупи все его долги и подними его с постели, приставив меч к горлу, чтобы потребовать плату. Затем дай ему потомиться до утра. Я хочу, чтобы он выехал из этого дома до завтрашнего полудня. Предложи ему отдать жену и дочерей в один из моих борделей.

Его управляющий поклонился и поспешил прочь, покинув лорда. Тот откинулся на спинку кресла и улыбнулся. Его взгляд упал на оставленные на подносе графины, и он лениво выбрал один, проглядывая следующую кучу пергамента.

Так много должников, которых можно мучить, так много деловых партнёров, которых можно обвести вокруг пальца. Ах, работа, работа, работа…

Как он этим всем наслаждался. Почему…

— Бриклар, ты — далеко не самый худший среди сюзейльских лордов. Но при этом ты злорадно разрушаешь всех, кто попадает в твоё поле зрения. Не говоря уже о том, что без всякой необходимости грубо ведёшь себя с маркизами.

Голос, которого здесь не должно было быть, раздался за правым ухом Бриклара. Он развернулся кругом, поднимая кулак, на котором было надето кольцо ядовитого когтя.

— Кто ты такой и как смеешь…?

Там никого не было.

Звякнул один из его графинов. Разъярённый лорд резко обернулся — и потерял нос, когда ему в лицо ударил тяжёлый хрусталь.

Человек, который взмахнул графином и спокойно поставил его обратно на поднос, заляпанным кровью Бриклара, сжимал в руке все бумаги со стола лорда.

— Мне и в самом деле следовало бы прочесть всё это, чтобы узнать, кому ты должен отплатить, но мне предстоит разобраться ещё со многими дворянами, и в действительности ты не стоишь беспокойства. Умри, бесполезный паразит.

Потерявшись в боли и потрясённой ярости, лорд Бриклар не успел даже запротестовать, когда по всей комнате из его сундуков и шкатулок вылетели монеты, чтобы устремиться ему в рот и ноздри, проникнуть в горло, удушая его.

Его кабинет хранил множество контрактов, расписок и копий угрожающих посланий, которые он рассылал. К тому времени, как прибежали его управляющий и младшие писари, успел разгореться впечатляющий пожар.

Почти достаточно впечатляющий, чтобы стать погребальным костром беспомощному мертвецу с широко раскрытой челюстью и фиолетовым лицом, застывшему в своём кресле.

В глубокой, заваленной телами пещере Подземья по рядам усталых воинов-дроу прокатился неровный радостный клич, когда прибыли подкрепления. Как раз вовремя, чтобы разделаться с новой волной чудовищных существ из расширяющегося разлома.

Сновали чешуйчатые, извивающиеся тела, с ужасающей скоростью хлестали щупальца. Дроу подбрасывали в воздух и давили, ломались их шеи, тёмные эльфы не успевали даже закричать. Затем их швыряли вниз, в гущу товарищей, с раскалывающей кости силой — и длинные, тёмные, сильные щупальца тянулись за новыми жертвами.

Сквозь разлом прибывало всё больше и больше чудовищ, почти слишком быстро, чтобы новые могли пробраться через тех, которые с такой лёгкостью убивали дроу. Болезненное фиолетово-белое мерцание становилось насыщеннее, вытекая в проходы будто смертоносный газ, вздымаясь и пузырясь.

Дроу в отчаянии трубили в боевые рога, жрицы читали заклинания, чтобы предупредить их далёкий город, и те, кто ещё могли — отступали. Угроза становилась всё значительнее, разлом стал достаточно велик, чтобы расколоть всю пещеру надвое, а текущие из него чудовища — слишком многочисленны, чтобы их сдержать. Битва была проиграна.

В одном из проходов поднялся тихий гром, раздающийся в каждом разуме рокот, звенящий в зубах зов, в котором был голод, злоба и нарастающий страх.

Страх, от которого рокот сорвался на слышимый, бесконечный шепчущий крик задолго до того, как в поле зрения показался источник этого звука, окружённый хлестающей клеткой синего пламени, постоянно обжигавшей его, пока оно визжало, вопило и выползало в пещеру.

Это был глараг, намного увеличившийся в размерах, но обожжённый, почерневший и дрожащий от боли. Его хвост беспомощно мотался под гнётом беспощадной паутины синего пламени. Глараг несся прямо к разлому — а может, его туда направили. Поглощая и убивая разумы всех на своём пути, он ревел от дикой боли. Напрасно бились смертоносные щупальца других чудовищ — их всасывала или давила эта широкая, несущаяся громадина, и маленькие холмы гниющих, давно мёртвых дроу исчезали, когда глараг таранил их, совсем не сбавляя хода.

Навстречу синему пламени вспыхнуло фиолетовое, слишком ярко и яростно, чтобы горстка выживших дроу смогли за этим проследить — и грохочущий вопль боли резко оборвался.

Глараг исчез, унесённый туда, откуда пришёл, и разлом, через который он прошёл, начал умирать с разрывающей уши высокой песнью всепоглощающего синего пламени.

Оглушённые и ослепшие, дроу падали на колени или слепо шагали, пока не натыкались на камень и не опускались по нему вниз, чтобы свернуться клубком, обхватив голову. Высоко над их стонами свечение в пещере медленно угасло, а вместе с ним — весь свет и движение, оставляя лишь мрак.

И распростёршиеся трупы, чтобы показать, что здесь когда-то было то, за что сражались — или против чего.

Одинокий синий огонь пылал в воздухе, слабо шевелясь, как будто осматривался по сторонам, чтобы убедиться, что задача выполнена.

Затем он почти нахально угас.

Мэншун лихорадочно носился по погребу, хватая жезл там и шар тут. Ему необходимо было то, или это, или…

Мерцание всех его прорицательных сфер угасло одновременно.

Мгновение спустя все магические вещи в его руках ожили одновременно, в единственный ревущий миг уничтожив его предплечья и большую часть лица.

Он слепо подался назад, скрючившись от боли, пытаясь увидеть хоть что-нибудь сквозь беспомощные слёзы.

— Ты не можешь сопротивляться, - с отвращением сказал поблизости Эльминстер. - Ты никогда не мог сопротивляться.

Мэншун сумел выдавить проклятие. Что-то пронеслось по его телу. Мурашки, магия, которая… которая оставила его конечности онемевшими, не подчиняющимися ему…

Он по-прежнему мог думать и разговаривать, но…

— То, что ты — нежить, позволяет мне с лёгкостью тобой управлять, - мрачно сказал ему Эл. - И я могу начать мстить хотя бы за нескольких из убитых тобою, за жизни, которые ты осквернил.

— О? - дерзко выплюнул Мэншун. - Кто назначил тебя проводником справедливости?

— Мистра. Но я не исправляю несправедливость. Даже тысячу лет спустя, у меня нет времени. Так что с некоторыми я делаю то, что необходимо, с остальными — немного того, что я могу, и прощаю оставшихся.

— Прощаешь? - сумел ухмыльнуться Мэншун. - Как жрецы?

— Как все из нас прощают. Или должны прощать. Если ты не способен простить несправедливость, ты становишься её пленником — или скорее, становишься скован собственной ненавистью, собственной жаждой мести. Я устал от оков, поэтому я часто прощаю.

— Так почему бы не простить меня?

— Следовало бы. В конце концов ты абсолютно безумен, и справляешься с этим куда хуже моего — и ты слишком наивен и глуп, чтобы увидеть, как тобой манипулирует неизвестный.

— Что?

— Нет, я не собираюсь тебе рассказывать. Пускай это станет маленьким червячком, который грызёт тебя, пока ты будешь умирать. Пускай это будет моей местью.

— Месть! - сплюнул Мэншун, пытаясь  не перестающими вопить глазами разглядеть зелья, которые он спрятал на дальних полках среди бесполезных отваров, красок и кислот Сронтера. - Что ты знаешь о мести? У тебя всегда была богиня — и товарищи-рабы Мистры — которая направляла тебя, стерегла тебя и делала для тебя всё.