Город для хранящего (СИ) - Гуркало Татьяна Николаевна - Страница 53

Парни переглянулись и молча согласились.

Ящик они в итоге донесли до дома хранищих и оставили в библиотеке. Сходили полюбоваться шумящей толпой, собравшейся рядом с обворованным домом, и решили, пока все увлечены происшествием, обворовать следующий.

Дом советника Тейка оказалось обокрасть проще простого. И книги он особо не прятал. Они лежали у него в библиотеке на почетном месте, под щитом охраняющим от пыли и грызунов.

После Тейка они побывали еще в четырех домах. Собрали разную мелочевку, которой, судя по всему, вообще не придавали значения. Один артефакт, разряженный и уснувший, использовали для украшения ленты, подвязывающей занавеску в девчачей комнате.

У советника Сакета хранилось две фальшивки и кольцо, когда-то принадлежавшее зеленоглазой даме с портрета в коридоре дома хранящих. Артефакт это или нет, Хият не понял. Что-то в кольце явно было, но что-то непонятное и способное отозваться только тогда, когда позовет женщина. Пожав плечами, Хият решил показать кольцо Диле, Атане и Доране. Две первые — сильные маги, а Дорана — универсал. Кого-то это кольцо да услышит.

В ящик Хият так и не заглянул. Оставил его в библиотеке и решил, что посмотрит завтра. Потому что если не выспится и будет весь день дремать, как в том лабиринте, это может вызвать подозрения.

А ближе к обеду, когда Хият как раз успел поспать в свое удовольствие, растолкать и не думавшего просыпаться Ладая и даже соорудить бутерброды, явилась злая как фурия глава совета Даринэ Атана и обозвала Хията всякими нехорошими словами, требуя чтобы он почувствовал себя жалким, раскаялся и признал собственное несовершенство.

Ладай смотрел на добрейшую и мудрейшую в полном восторге.

Хият только глупо моргал, ел бутерброд и лениво размышлял о том, почему она решила покричать на него.

Высказав Хияту все, что о нем думала, Атана перешла к тому, из-за чего собственно решила покричать. Оказалось, Хият все-таки наследил. И его счастье, что глава семейства Ерен решил позвать лучшего из следопытов — Кояна. А тот, сообразив, что за водник побывал в комнатке с тайником, мало того, что солгал, заявив, что человек ему неизвестен, так еще и следы подправил, и пробежался по другим адресам, якобы по следу, и только после этого пошел докладывать о проделанной работе любимой начальнице. То есть ей, Даринэ Атане.

Ладай восхитился Кояном и пообещал поблагодарить его.

Хият молча покивал и зевнул. Что-то ему после еды спать захотелось.

За это он получил подзатыльник и требование больше не делать такие глупости самостоятельно. Видимо, Атана предлагала себя в качестве помощницы. Просто Хият не сразу это понял. За что получил еще один подзатыльник и требование ближайшие пару дней никуда без Таладата не выходить. Потому что есть у нее подозрение, что некоторые умники могут додуматься до похищения. А она слишком хорошо помнила, как Хията притащил Тоен и свои ощущения при этом. Не хотелось ей еще и с убийствами разбираться.

Ближе к обеду следующего дня город стоял на ушах.

Новость о том, что у Большого Камня есть хранящий доползла до самых тихих уголков и людей, которым любые новости были в принципе не интресны. Причем эта новость успела обрасти странными подробностями, вроде — Хията похитил собиратель, а Таладат его героически спас. Таких подробностей было много, они зачастую противоречили друг другу, но продолжали множиться с неимоверной скоростью. Больше всего Даринэ Атане нравилось утверждение, что Хият на самом деле Каит. Просто он попал под удар существа из междумирья и опять стал ребенком. Вот и пришлось ему взрослеь заново. То, что Хият на Каита хотя и похож, но не настолько, почему-то сторонников этой версии не смущало.

Некоторая часть горожан с упорством достойным лучшего применения искала артефактный шлем. Уже пересмотрели все городские пугала, побеспокоили добрую треть цепных псов, которым не повезло быть обладателями хотя бы слегка похожих на шлем мисок для еды. Кто-то даже награду за этот шлем пообещал. А нашла его в итоге сама Атана, просто никому не сказала. Нашла в шкафчике, об который некоторое время опирался спиной раненый Тоен. Как шлем туда попал, догадаться не сложно, а вот что теперь с ним делать женщина не представляла. Но точно не отдавать пообещавшим за него награду.

Совет Великих продолжал развлекаться внеплановыми заседаниями. В последний раз многомудрые мужи и женщины спорили о том, можно ли считать Таладата предателем, раз он столько времени прятал ребенка Каита и никому ничего не сказал. В итоге решили, что нельзя. Были, конечно, желающие проголосовать «за», но Атана сразу предупредила, что эти голосовавшие и пойдут предъявлять Таладату претензии, и они передумали. Тем более, даже реши кто-то, что он таки предатель, что делать дальше? Изгонять из города одного из сильнейших магов? Пытаться его наказать, устраивая в городе натуральную войну, в которую наверняка включится и его воспитанник, и друзья, и просто сочувствующие, и недовольные советом?

На фоне этих событий странноватые кражи как-то потерялись. Даже то, что были украдены вещи, некогда принадлежавшие хранящим, интереса почти не привлекло. Коян следы путать умел даже лучше, чем их распутывать, поэтому найти воров никто не рассчитывал, и все знающие истинную цену этим вещам нехорошо друг на друга косились. Это даже отвлекло их на некоторое время от Хията. А может, они ждали, кто первый рискнет побеспокоить мальчишку, и хотели посмотреть чем это закончится. А потом оказалось, что меньше всего терпения у того же Сакета.

В гости к хранящему он приперся с любимым внучатым племянником. Долго рассказывал Хияту что этот племянник является, конечно, не единственным, учитывая Тоена, но самым близким его родственником. Еще о своей любви к обожаемой сестре рассказывал и безалаберности ее единственного сына. О том, что папашу этого сына, мягко говоря, не любил, упомянуть забыл. А в ответ на прямой вопрос начал вилять и ссылаться на то, что знаком не был.

Хият долго на этих родственников смотрел. Столь же долго их слушал. А потом ему надоело и он прямо спросил, чего им надо?

Сакет стал рассказывать о том, что одинок и желает всех родичей собрать под свое крыло.

Хият сказал, что точно его родственником не является.

Сакет стал доказывать, что ему достаточно того, что бедный мальчик, обманутый приблудным Таладатом, является родственником его любимого племянника.

Хият закрыл глаза, подумал, а потом их открыл и сказал:

— Хорошо.

Сакет стал расплываться в улыбке.

— Но в дом хранящих я вас не пущу, — добавил Хият.

Улыбка Сакета подувяла, хотя он попытался заверить, что в дом хранящих никогда и не хотел.

Хият поскреб затылок, опять немного подумал, а потом тоном наивного ребенка поинтересовался:

— А вы знаете, что ваше проклятье убивает вашего же племянника? Я узнавал, за последних два месяца он чудом выжил четыре раза, а дальше эти чудеса будут множиться, очень быстро множиться, пока однажды не закончатся. Вот тогда он и отправится следом за своим дедом и его родственниками. Может даже с маяка столь же красиво спрынет.

Сакет застыл с приоткрытым ртом. Потом отмер и уставился на Хията с чистой, незамутненной ненавистью во взгляде.

— Щенок! — практически зашипел. — Возомнил о себе. Он говорил таким же тоном. И где он сейчас?! Там, где и ты будешь!

— Ага, значит племянника не жалко, священная месть важнее, — сказал Хият и зевнул. — И да, я действительно не могу ничего доказать, можете мне об этом не рассказывать. А даже если бы и смог… наказание для таких, как вы, оказывается, не предусмотрено. К сожалению. Так что и доказывать смысла не имеет. Проще наказать своими руками…

— Возомнил о себе… — повторил Сакет, отмахнувшись от желающего что-то спросить племянника. — Посмотрим…

— Проклятья на меня не действуют, — равнодушно сообщил Хият и потусторонне улыбнулся.

Сакет громко хмыкнул и поспешно откланялся, уведя желавшего все-таки поговорить племянника.