Наследие Артанов - Лихачев Всеволод - Страница 24

– Ну и где ты здесь офис найдешь? Не говоря уже о квартире и чашке кофе? – Антонина Семеновна, как назло, опять все испортила. Ну вот, уже и помечтать даже нельзя!

– Между прочим подслушивать чужие мысли нехорошо!

– Да как же их не подслушивать, коли они из тебя прут, как вода из сломанного бачка унитаза! Тоже мне, остепенился он! Был бы нормальным – сидел бы у себя дома, а не мотался по космосу в поисках приключений на свою…

– Антонина Семеновна!!!

Господи, ну до чего же достала меня эта старая занудливая карга! Сегодня я как никогда понимал почему все разумные существа во Вселенной после внедрении в их мозг самки лингвина тотчас же спешили покончить жизнь самоубийством. Один лишь я, прожженный пройдоха, прошедший школу выживания со своей тещей, был все еще жив и даже не бился пока головою о стены.

Спать, спать, срочно спать. Завтра будет новый день, а мне нужны свежие силы. Пропустив мимо ушей очередной поток брани, смешанной с патетическими выкриками о моей черной неблагодарности, я заставил себя принять удобную позу, закрыть глаза и расслабиться.

Глава 7

– Иди ко мне, милый! Да! Да! Да! Я вся твоя!!! – губы Эльвианоры совсем близко, я тянусь к ним, желая ощутить их сладостный вкус, но натыкаюсь на что-то мохнатое, влажное, пахнущее потовыделениями настолько сильно, что марево сна не выдерживает, распадается на отдельные сегменты, а затем и исчезает вовсе, оставив меня наедине с тоскливой действительностью.

– Махама? Ты-то как здесь оказалась?

– Махама спасать Илья. – Голос у Махамы звучит несколько иначе, проскальзывают в нем какие-то странные, новые нотки, и я с ужасом осознаю вдруг, что солоноватый привкус на губах, возможно, возник не из ниоткуда и не просто так, а… да ну, глупость какая!

– Хорошо, спасать так спасать. Я и сам не против. – Притворившись, как будто происходящее в порядке вещей, я торопливо поднялся и сделал несколько робких шагов по камере. Ай да Антонина Семеновна, ай да молодец! Благодаря ее стараниям, а так же плотному ужину, чувствовал я себя сегодня просто отлично.

– Нам сюда. Махама вперед, Илья бежать за Махама. Илья понимать?

Чего уж тут не понять? Я утвердительно киваю, и Махама вихрем вырывается из дверного проема, несется дальше, на бегу выдергивая из притороченного к спине чехла внушительных размеров тесак. Я спешу следом, мимоходом удивляясь, что глаза мои прекрасно видят, хотя коридор освещен достаточно сильно двумя рядами похожих на люминесцентные ламп. Почему это, кстати? По идее, после продолжительного нахождения в полной темноте, им нужно какое-то время для того, чтобы привыкнуть к свету. Меняется организм, Антонина Семеновна настраивает его словно рояль, улучшает, делает своего симбионта наиболее приспособленным к среде обитания? Что ж, вполне возможно. При случае, надо будет обязательно спросить ее об этом.

Вижу распростертое на полу тело. Охранник, с виду похожий на человека. Слегка жирноват, правда, и чертами лица напоминает Симониуса, но это скорее от сидячего образа жизни. Однако меня интересует не его скромная личность, а висящая на боку кобура. Магнитная защелка поддается легко, и вот у меня уже в руке увесистый пистолет с непропорционально коротким дулом. От оружия веет уверенностью и силой – как раз те два качества, которых сейчас так не хватает! Махама уже ждет в конце коридора с видом крайне неодобрительным. Повторяет: «Илья бежать за Махама» и снова срывается с места. Я спешу за ней, хотя чертовски хочется остановиться хоть на минуту, чтобы исследовать свое приобретение.

Еще одни двери. На вид практически прозрачные, но что-то мне подсказывает, что с ними справится не так-то легко даже при помощи динамита. Моей сообщнице однако динамит не нужен: она роется у себя в кармане и извлекает на свет божий чей-то отрубленный палец. Прикладывает его к замку двери, и та лениво отъезжает в сторону. Только сейчас замечаю, что за ней было настоящее кровавое побоище. Трупы. Штук двенадцать. Лежат вповалку там, где их застала смерть. На полу лужи крови, отрубленные конечности. На все это дело стараюсь не смотреть – просто мазнул взглядом и побежал себе дальше.

Новый коридор, на этот раз более короткий, чем первый, по сторонам металлические двери камер, как и в предыдущем. И все-таки что-то мне подсказывает, что это не совсем тюрьма. Точнее – не обычная, к которой мы все привыкли, с тысячами заключенных, столовыми, мастерскими и прочими прелестями тюремного быта, а этакая мини-тюремка для вип-персон. Уж очень тут все какое-то игрушечное что ли. Последний рывок – и вот мы уже упираемся в двери лифта. Здесь никакого пропуска не требуется – просто жми себе на нужный этаж и едь. Сейчас на табло высвечиваются какие-то непонятные символы со знаком «минус», и я понимаю, что мы, в общем-то, находимся где-то глубоко-глубоко внизу. Коготь Махамы замирает напротив одной из кнопок, она как будто раздумывает: стоит ее нажимать или нет.

– Что там?

– Опасно. Птачиков слишком много.

Не знаю уж кто такие «птачики», но шестое чувство подсказывает мне, что друг другу мы не очень понравимся. А потому начинаю вертеть в руках пистолет, силясь разобраться в его конструкции. Спускового крючка нет, предохранителя – тоже. Рукоятка абсолютно голая, без выступов. Зато хоть прицельная мушка на стволе имеется, уже какая-никакая, но радость.

– Затвор передерни, тупица, – слышится в голове раздраженный голос Антонины Семеновны, и я понимаю, что она права: верхняя часть оружия действительно снабжена искомым предметом. Не удивительно, что я сразу его не заметил – очень уж хорошо он вписывается в конструкцию. – Ручной пульсатор марки «ПР-21К», оружие ближнего радиуса действия, стреляет кратковременными энергетическими импульсами, радиус гарантированного поражения цели от нуля до стадвадцатисеми метров, максимальная дальность действия: шестьсот метров. Затвор, расположенный в верхней части оружия, играет роль предохранителя. Выстрел производится при нажатии на датчик, вмонтированный в верхней части рукоятки. Заряд батареи рассчитан на четыреста двадцать выстрелов.

– Антонина Семеновна, и откуда вы только все это знаете?

– Тебе прямо сейчас ответить или может ты все-таки заткнешься и передернешь, наконец, этот долбанный затвор?

– Хорошо-хорошо, молчу.

Затвор передергивается с тихим щелчком. Ну вот, оружие готово к бою. Махама бросает короткий взгляд в мою сторону и решается-таки нажать на злополучную кнопку. Лифт несется наверх с бешенной скоростью, проходит буквально несколько мгновений, и створки его начинают раскрываться. По какой-то неясной причине время теперь словно застывает, замораживается. Сладкой патокой текут секунды, позволяя неторопливо и взвешенно оценивать ситуацию.

Да, действительно, «птачиков» слишком много. И никакие это не «птачики» вовсе, а самые обыкновенные охранники в темно-синей униформе. Я успеваю разглядеть даже эмблему вставшего на задние лапы четвероногого животного на правой стороне груди одного из них и поразиться красоте неведомого хищника: кристальной белизны мех, оскаленная пасть с рядами острых, как иглы, клыков, на лапах – темные подпалины. Чем-то хищник весьма напоминает мне снежного барса.

Охранников на самом деле около тридцати, рассредоточены они на расстоянии около пятнадцати метров, причем двое засели за рычагами управления какого-то аппарата довольно устрашающего вида. Что это за аппарат – разглядеть я уже не успеваю, поскольку время вновь начинает свой бег теперь уже с привычной для меня скоростью.

Огонь открывается сразу, без предупреждения, причем целятся преимущественно в Махаму. Не знаю уж какими доводами они руководствуются, но именно эта их одержимость дает мне возможность безнаказанно выскользнуть из лифта и сместиться с линии огня чуть влево, под прикрытие одной из колонн то ли поддерживающих потолок здания, то ли установленных с чисто декоративной целью. Торопливо делаю несколько выстрелов и, как водится, мажу. Нет, так дело не пойдет. Успокоиться надо. Успокоиться. От притока адреналина дрожат руки, отчего дуло пистолета «рыскает» непозволительно сильно. Мимоходом успеваю подумать, что оружие мне досталось не абы какое, а очень даже приличное, скорострельность у него – дай Бог каждому. Как пулемет строчит, если палец с рукоятки вовремя не убрать. Даже не знаю теперь – хорошо это или плохо, ибо расход зарядов идет бешенный. Так, что там говорила Антонина Семеновна насчет батареи? Правильно, рассчитана на четыреста двадцать выстрелов. А потому мазать нельзя. Нельзя мазать – и точка. Высовываюсь из-за колонны и, невзирая на все свои правильные рассуждения, высаживаю длинную очередь в сторону охранников, которые даже присесть не подумали – так и стояли себе в полный рост, надеясь на преимущество в живой силе и плотность собственного огня. Зря они так, между прочим. Не понимают, что крыса, загнанная в угол, способна весьма, весьма на многое, особенно если учесть, что у нее есть стимул жить.