Незнакомец из-за моря (ЛП) - Грэм Уинстон - Страница 53

К Джереми подошел Валентин. В одной руке он держал пирожное, а в другой — бокал мадеры.

— Что ж, Джереми. Еще не бьешь французов?

— Нет... Как и прежде, предоставляю это Джеффри Чарльзу.

— Думаю, он сейчас в Португалии. Или где-то еще. Очень глупо. Никто не поблагодарит его, когда все закончится.

— Не уверен, что он желает благодарности... Разве ты не должен быть в Итоне?

— Да, но меня временно отчислили. Заделал ребенка любимой горничной моего наставника. Уверен, все могло сложиться не так плохо, если бы она столь явно не оказывала предпочтение мне, а не ему.

— Когда ты едешь в Кембридж?

— В следующем году. В колледж Святого Иоанна. Надеюсь, горничные там не хуже.

— Они в основном мужчины.

— Упаси Господь. Кстати, эта девочка, Кьюби, весьма приятна и цветом лица и формами. Я бы с удовольствием испробовал ее после прохладительных напитков.

— Вряд ли это возможно.

Валентин покосился на кузена.

— Маленькое увлечение? Хочешь приберечь её для себя, да?

Джереми поднял бокал и отпил.

— Посмотри, как она дышит, — сказал Валентин. — Как тут не разыграться воображению? Просто потянуть за ленту...

Кьюби с сияющей улыбкой отвечала на какие-то слова Джона-Ивлина.

— Изучал историю? — спросил Валентин.

— А что?

— Когда принц или принцесса входят в брачный возраст — а часто и раньше — король пытается соединить своего сына или дочь с чьим-то отпрыском, дабы скрепить союз, получить земли или собственность, закончить вражду и всё в таком роде. Что ж, мой отец — вот он там — полагает, раз его сыну уже семнадцать и он готов к завоеванию женщин, то можно уже делать расчеты, кого этот сын получит в жены, исходя из подобных побуждений. Как жаль, что у сына на этот счет другие мысли!

— И какие же?

Валентин покрутил бокал.

— Я еще несколько лет не желаю оказываться в этой ловушке. Пусть золотое кольцо и супружеское ложе — это лишь договоренность, и ее легко можно отбросить, но осознание того, что дома меня будет дожидаться маленькая миссис Уорлегган с кислой миной, следящая за мной из другой комнаты, душит лучшие порывы. А кроме того, приличная девушка, а некоторые из них привлекательны, несмотря на приличия, не будет столь расположена к любовному увлечению, узнай она, что кавалер женат. Ты не согласен?

— Согласен, — сказал Джереми. — Это действительно важный шаг.

— Расскажи о себе, кузен. У тебя есть девушка, или, может быть, у твоего отца есть для тебя хорошая партия? Ты симпатичный парень, и мне кажется, большинство девушек Сола и Меллина готовы завалиться перед тобой на спину.

— Для этих целей лучше время жатвы, — ответил Джереми. — Падать помягче.

— Ты не находишь, что у местных девушек ноги коротковаты и слишком толстые? Я нахожу. Ладно, полагаю, ты кормишься в другом месте. В этом отношении Полдарки всегда скрытничали. О Боже. Музыка вот-вот опять заиграет. Интересно, смогу ли я найти место рядом с мисс Кьюби.

Джереми уехал на следующий день. Он посетил церковь, но не оставался на обед. Незадолго до отъезда Кьюби показала ему остальную часть дома и примыкающие территории. Строительные работы в западном крыле еще не закончились, и изысканный, величественный фасад замка резко контрастировал с задней его частью, где море из грязи, камней и древесины заполняли раскиданные повсюду телеги, тачки, корыта и груды сланца. В воскресенье, разумеется, не следовало ожидать здесь рабочих, однако место выглядело заброшенным. Ничто не указывало, что тут недавно копали или укладывали камень, а кое-какой железный инструмент заржавел.

— Рабочие приходят каждый день? — спросил Джереми, глядя в желтые лужи.

— Зимой их не было. Брат считает это пустой тратой времени из-за дурной погоды. Они начнут в мае.

— Сколько уже времени строится замок?

— Пять лет. Разумеется, раньше здесь был дом.

— Твой брат был очень молод, когда взялся за это дело.

— Временами мне кажется, он жалеет, что начал! Но всё же сейчас это красивый дом.

— Потрясающий.

— Мистер Нэш сделал несколько ошибок в проекте, что добавило расходов. Как видишь, замок стоит на склоне, и мистер Нэш сконструировал большую стену, по которой можно будет бродить летом после обеда и смотреть на озеро и парк, она также послужила бы подпорной стенкой для фундамента дома. Увы, прошлой весной, когда пошли дожди, не хватило дренажных отверстий, и мокрая земля обрушила стену! Помню, я проснулась ночью от такого грохота, что уж было решила, будто случилось землетрясение! Даже стены тряслись, а утром мы обнаружили развалины. После этого стену пришлось строить вдвое толще прежней!

Они остановились у церкви, где не так давно прослушали службу и проповедь. Сейчас там было пусто.

— Разъясни мне кое-что, — попросила Кьюби. — Вчера ты так горячо спорил о паровых машинах.

— Правда? — удивился он, вспоминая хохот.

— Ты же знаешь. Так искренне рассказывал, а Огастес задирал тебя.

— Что ж, верно. Среди последних открытий это самые волнующие, да?

— Не знаю. Это ты скажи. Какое тебе до этого дело?

— Дело есть всем нам! Когда-нибудь это изменит нашу жизнь.

— Каким образом?

Джереми посмотрел на Кьюби. Обычно уголки ее рта казались скорбными полумесяцами. Но стоило только вызвать у нее улыбку... И все сразу вылетело из головы.

— Каким же образом? — повторила она. — Просвети меня.

— Что ж... — сглотнув, он попытался собраться с мыслями. — Паровая машина даст нам преимущества. До настоящего времени мы зависели от лошадей, рогатого скота, от ветра или воды — всем этим нельзя управлять полностью. Не нами это создано, в отличие от паровой машины. Когда мы научимся в полной мере использовать их мощь, паровые машины будут служить для обогрева домов, толкать телеги на дорогах, молоть кукурузу или управлять кораблями. Можно даже использовать машину во время войны вместо пороха.

— Но паровую машину уже используют...

— Не такой мощности, как в котлах под высоким давлением. Это решительно все изменит.

— Но разве не таится в этом, как утверждал вчера Огастес, большая опасность?

— Риск есть... Как это обычно бывает со всеми нововведениями. Но сейчас он почти преодолен.

— Все это случится при нашей жизни?

— Может быть. Еще я считаю, что это поможет бедным и нуждающимся, потому что удешевит производство всяких вещей, которые сейчас они не могут себе позволить...

Они повернули к церкви. Джереми остановился у надгробия.

«Шарлотта Тревэнион, скончалась 20 февраля 1810 года в возрасте 27 лет.

Памяти возлюбленной жены, чьи останки покоятся в семейном склепе. Памятник возведен Джоном Беттсвортом Тревэнионом, эсквайром, в знак супружеской любви. От страданий, принесенных затяжной болезнью, от восторгов тех, кто знал её, от любящих детей, от обожающего мужа призвал её к себе волею своею Всемогущий.

А также священной памяти Шарлотты Агнесс, младенца и единственной дочери Шарлотты и Дж. Б. Тревэниона, умершей 8 мая 1809 года в возрасте 2 лет и 8 месяцев».

— Это жена и ребенок твоего брата? — спросил Джереми.

— Да.

— Такая молодая. Отчего она умерла?

— От саркомы груди, так сказал доктор. Невыносимо было смотреть на ее страдания.

Кьюби двинулась дальше, будто ей не терпелось уйти.

— Неудивительно, что твой брат временами впадает в меланхолию.

— До кончины Шарлотты он был веселым, оптимистичным и честолюбивым. Теперь же его веселость, как ты понял вчера вечером, не выглядит искренней. Какая-то возбужденная и лихорадочная. Словно он пытается ухватиться за нечто ускользающее.

— Как ты считаешь, он женится снова?

— Нет. Никогда.

— Но у него же двое детей!

— Мы справимся.

— Вы сплоченная семья.

— Трудно сказать. Наверное, так и есть... Во времена невзгод.

— Кажется, вы любите друг друга.

— О да, да, конечно.

Они прошли еще несколько шагов.