Тонкий лёд (СИ) - Цыпленкова Юлия - Страница 9

Какая прозорливость! Я бросила взгляд на диара, он сохранял свою невозмутимость, только в глазах застыло не совсем понятное выражение. Уголки его губ едва заметно дернулись, и я поняла, что мужчина забавляется происходящим. Настроения это не прибавило. Я опять отвернулась, сорвала травинку и теперь рассеянно покусывала ее кончик, продолжая слушать своего жениха.

— Сейчас вы столь упорно «не замечали» меня, что я окончательно уверился в вашем страхе.

— Вы ошибаетесь, ваше сиятельство, — ответила я. — Близнецы давно упрашивали меня отвести их в это место, и сердце мое дрогнуло.

— Какая трогательная любовь к сестрам, — совершенно серьезно отметил диар. Он помолчал немного, теперь глядя на девочек. — Чудесные дети. И словоохотливые, в отличие от старшей сестры. Мели рассказала о том, как вы сегодня их спасли от подгоревшей каши, предложив сходить на пикник в это чудное место. Трогательная забота.

Кажется, теперь у меня пылали даже уши. Я осторожно повернула голову, посмотрела на д’агнара Альдиса. Он был по-прежнему невозмутим. Глядел на меня с вежливым интересом и не более, даже ирония из глаз исчезла. Мой прекрасный план рассыпался, как карточный домик.

— И что вы на это скажете, агнара Берлуэн? — светским тоном спросил меня диар, и я выпалила:

— Да, я вас боюсь! Вы меня пугаете… Ой.

Однако д’агнар не вознегодовал, не нахмурился и не усмехнулся. Он даже не воскликнул: «Я так и знал». Просто кивнул головой, принимая мой ответ.

— Вам не нужно меня бояться, Флоретта, — наконец ответил диар. — Нам с вами предстоит совместная жизнь, смею надеяться, достаточно долгая. Как своей будущей супруге, я могу обещать вам уважение, заботу и защиту. Возможно, я не отличаюсь кротким нравом, но верю в то, что нам не придется ссориться. Ведите себя благоразумно, и мы с вами будем добрыми друзьями. В браке такие отношения даже предпочтительней недолговечной страсти. Вы согласны со мной?

Я пожала плечами, не зная, что ответить. Наверное, мне нужно было просто осознать слова своего жениха, чтобы перестать искать подвох в его предложении руки. Сейчас, глядя в лицо д’агнара Альдиса, я видела лишь открытый взгляд, в котором не пряталось ни насмешки, ни прежней надменности. Мужчина ожидал моего ответа, и мне пришлись бы по душе его слова, если бы не все та же затаенная мысль.

— Почему я? — слетело с моих уст раньше, чем я смогла удержать свой порыв.

Диар приподнял брови и ответил вопросом на вопрос:

— А почему не вы?

Я не нашлась, что сказать. Он продолжал смотреть на меня, ожидая ответа, и я все-таки его дала:

— Ваше сиятельство столь щедр с моей семьей, и я не вижу причин для такой щедрости.

— Вам не нравится, что я решил позаботиться о семье своей избранницы? — спросил д’агнар Альдис.

— Я не понимаю этой заботы, — призналась я, смутилась, но все-таки договорила: — Если бы вы были в… влюблены в меня, то ваш порыв можно было бы как-то объяснить, но до недавнего времени, вы даже не подозревали о моем существовании. Я некрасива, бедна, не особо родовита. Этот брак не несет вам, сиятельный диар, никакой выгоды. И все же вы выбрали меня, несмотря на то, что могли составить намного более выгодную партию. Теперь вы заполнили наши кладовые, прислали лучшего портного, ремонтируете наш дом… Что вы ожидаете от меня взамен?

Мужчина заглянул в корзину, взял еще одно яблоко и отвернулся в сторону близнецов, не спеша дать ответ. Это заставляло нервничать, но я терпеливо ждала. Диар догрызал яблоко, и я поняла, что он думает. На мгновение испугалась, что он сейчас все отменит, решив, что я неблагодарная и не умею принимать то, что дается по доброй воле. Даже представила, какой скандал мне устроит папенька, когда наш благодетель объявит, что передумал брать меня в жены. Однако диар, выкинув огрызок, снова обернулся ко мне. Я не увидела ни гнева, ни раздражения на его лице. Впрочем, как я уже успела заметить, этот человек умел держать себя в руках, скрывая свои настоящие мысли и чувства. И все же в глазах его был заметный интерес.

— Знаете, агнара Флоретта, — сказал диар, — вы сумели меня удивить. До этой минуты я был уверен, что вы опасаетесь меня совсем по иным причинам.

— Какие же причины вы видели, ваше сиятельство? — мне вдруг стало любопытно.

— Обычный страх, который может испытывать девушка перед незнакомым взрослым мужчиной, сделавшим ей предложение руки и сердца. Возможно, эм… испуг перед некоторыми супружескими обязанностями…

Я густо покраснела, разом вспомнив слова Лирии и свой сон, где диар соглашался с кухаркой. Глубоко вдохнув, я зажмурилась, чтобы успокоиться, а когда снова посмотрела на д’агнара Альдиса, он следил за близнецами, меланхолично покручивая в пальцах сорванный цветок.

— Мне приятно осознавать, что моя невеста не глупая девушка, — снова заговорил он, не оборачиваясь ко мне. — И всё же вы зря подозреваете меня в скрытой корысти. Нет ничего удивительного в том, что я принял живейшее участие в жизни вашей семьи. Что вы там говорили? Кладовые? Почему вы отказываете мне в желании видеть свою будущую супругу сытой и довольной жизнью? Портной? Дорогая моя агнара, ваш гардероб совершенно никуда не годен, хотя бы по той причине, что у вас его попросту нет. Я мог бы позвать инара Рабана и после свадьбы, но будущей сиятельной диаре не подобает ходить в платьях, более подходящих служанкам. Светская жизнь сопряжена с общением с другими людьми. Вы хотели бы предстать перед моими гостями в этом унылом наряде, что сейчас надет на вас? — Диар повернул ко мне голову и покачал головой. — Вы слишком открыты, Флоретта, стоит научиться скрывать свои чувства. Вы опять покраснели. Но вернемся к вашим подозрениям. Что было после портного? Дом? Мне неприятно, что моя невеста живет в развалюхе, где сквозит со всех щелей. Мне нужна здоровая жена. Что-то еще?

— Нет, — прошептала я, опуская взор.

— Завтра вам доставят мой подарок — породистую кобылку. Это смирное создание непременно порадует вас, — от прежней добродушной иронии в голосе диара не осталось и следа. Он не ждал моих восторженных возгласов, просто доводил до сведения.

— Я не умею ездить верхом, — призналась я.

— Значит, с лошадью прибудет и учитель верховой езды, — равнодушно ответил д’агнар Альдис. — Что еще вы не умеете? Танцы? Впрочем, кто бы вас обучал всем этим новомодным коленцам. Учитель танцев будет посещать вас три-четыре раза в неделю. Ко дню нашей свадьбы вы должны быть готовы не ударить в грязь лицом перед благородным собранием. Кто еще? Пожалуй, учитель изящной словесности.

Я только хлопала глазами, слушая своего жениха. Похоже, за меня решили взяться всерьез и воспитать достойную супругу. А потом мне стало обидно, и я выпалила:

— Ваше сиятельство, если вы так стыдитесь того, что я не умею держаться в седле, выкидывать новомодные коленца и вести беседы, если опасаетесь, что я опозорю вас перед благородным собранием, то зачем выбрали меня, когда есть множество девиц, уже постигших все эти искусства?!

Д’агнар Альдис одарил меня ледяным взглядом и сухо произнес:

— Агнара Берлуэн, следите за тем, что произносите вслух. Если я выбрал вас, значит, посчитал достойной партией. Что до моих слов об обществе, то мне совершенно плевать, что они будут думать, но не плевать будет вам. И если вы услышите насмешки от людей, не одаренных Богиней разумом в необходимом количестве, то даже моя защита не сделает ваше самолюбие менее уязвленным. Я не стыжусь вас, я проявляю заботу. Впрочем, если вам все это кажется лишним, то можете прозябать в своем нынешнем состоянии и набивать себе шишки, набираясь опыта. Так что вы мне ответите? Мне присылать к вам учителей?

Мне стало стыдно. В словах диара не было изъяна, и все мои подозрения теперь казались глупыми и беспочвенными. Он совершенно прав, во всем прав. И моя гордость тут неуместна. Она, действительно, сильней пострадает, если надо мной будут насмехаться.

— Ну же, дорогая невеста.

— Вы правы, ваше сиятельство, — ответила я. — Учителя нужны.