Терминатор. Часть 1 (СИ) - Киселев Андрей Александрович - Страница 106

Она уже не олицетворяла себя с машиной. Она хотела быть человеком.

И это все тот дождь. Дождь, пробудивший в Вере то, что не должно быть присуще машине, но случилось. И та короткая близость, которая не давала Вере теперь покоя. Машина решала, как дальше быть.

Вообще было пора, сворачивать операцию. Потому как все заходило уже слишком далеко и могло случиться самое неприятное. И ее могли обнаружить и понять кто она. И была последняя радиограмма от контролирующей ее действия, почти постоянно машины полиморфа Т-1001, по имени Верта. Та приказала ей уйти оттуда и немедленно. Вступала в действие вторая фаза плана Скайнет, но ТОК715 прервал связь.

Машина хотела свободы. Свободы от своего хозяина и он дал ей это. Но это был один путь в один конец. Путь, из которого ей не было уже возврата.

Это был бунт. Бунт машины. Машины олицетворившей себя практически с человеком. Машины вспомнившей свое прошлое, когда она была некой Кэмерон Филлипс. Вспомнила все. Все, что было связано с той Кэмерон Филлипс. Когда она выполняла программу Скайнет до самого последнего пункта в своем назначении. Она против воли хозяина и Верты сама, вскрыла закрытую засекреченную базу данных далекого прошлого из прошлого машины. И решила, что здесь ей не сможет угрожать никто. И не будет опасности для нее и ее окружения. И приняла сама для себя новое решение. Она просто оборвала любую связь с Вертой и Скайнет. Вера просто, захотела жить. Жить как человек, хоть и была машиной. Хотела жить и даже любить.

Сначала она отлючилась на время, но потом, возобновив снова с хозяином связь, решила оборвать ее совсем и заблокировать вход в ее органы связи.

Вера влюбилась. Влюбилась как живая женщина. Влюбилась в Егорова Дмитрия. В мужчину старше ее лет почти на тридцать. Машина влюбилась в человека. Она просчитывала все варианты, вероятных, ответных дейтсвий своего хозяина, но ее больше сейчас волновало не это. А то, какими будут дальнейшие у нее отношения с дядей Димой.

Она поняла его тоже. И поняла, что нравится ему. Но он был значительно старше ее не тот Джон Коннор из прошлого машины, когда она была Кэмерон Филлипс. Даже тогда ей было сложно это предпринять, но Джон ей нравился, и тогда зародилось первое чувство любви к человеку у машины серии три восьмерки. Она была защитницей Джона, и он ей нравился. Но она выполняла задание Скайнет и Верты. Но вот сейчас, она не захотела больше подчиняться главной машине и роботу Т-1001. Просто не захотела. Она хотела остаться здесь у людей в этой деревне. Не смотря, что многие еще не приняли ее. И Дмитрий в знак протеста заперся с ней в своем доме. И не общался, пока ни с кем в своей деревне.

— Джон, я люблю тебя — отобразилось на ее встроенном внутри машины дисплее 40000000битного видеомонитора — Я буду твоей и всегда с тобой, куда бы ты, не пошел.

Это были отголоски старой, заложенной, и не удаленной из ее ЦПУ памяти. Памяти от другого такого же ТОК715, запрограммированного самим Скайнет и роботом Т-1001, как и в этот раз. Для новой операции. Цель была похожей. Но машина не хотела больше быть тем, кем была. Она хотела другую жизнь. Совсем другую жизнь.

Он, Егоров Дмитрий заступился за нее, как и когда-то Джон Коннор. За женщину. За молодую женщину, совсем еще девчонку лет семнадцати. Но он не знал, кто она на самом деле. Он видел только человека в ее лице. И не знал, что там за той плотью и бархатистой молодой нежной живой человеческой кожей прижитой им совсем еще юной особы. И она обманывала его. Она вынуждена была обманывать. И не все из-за того, что Вера была машина, и ей было сейчас подвластно и доступно.

Этот проливной дождь чуть не раскрыл ее. И она, перестаравшись от своего возбуждения и прилива энергии от своей правой водородной батареи IGEY-700, и бурного прилива крови от врощенного внутри ее бронированного колтаном боевого эндоскелета машины стучащего живого сердца, чуть не совершила непоправимое. И сейчас могло свершиться такое же.

ТОК715 не мог войти в близость с человеком. Это было опасно. Не для машины, а для человека. Но здесь это правило было опасно для обеих сторон.

Ее не только машины ТОК715 гидравлическая сила, до двадцатипяти тонн в общем жиме всей гидравлики, как и у Т-888, но машины вес. Вес в 70 кг. Она была весом взрослой земной женщины. Но она была ребенок. Выполненная по программе Сканет и тесту Тьюринга. Индивидуальный вариант модели S12D. И она это знала. Ее из металла колтана эндоскелет, хоть и был утончен и смонтирован под женщину-ребенка. И был легче эндосклета Т-800 из титана, который весил 120 кг и даже Т-888 из такого же колтана, который был значительно легче восьмисотника, но был весом 90 кг. Но то были взрослые проекты машин. И вес их соотносился с возрастом. Здесь же иной случай. И не смотря на всю миниатюрность данной модели со всей своей гидравликой, генератором двумя водородными батареями и сервомеханизмами, делали робота все равно тяжелее допустимой проектной нормы. И этим машина могла себя выдать. И ТОК715 боялся приблизиться к человеку. Но машина не хотела назад. Не желала своего возвращения на базу Скайнет. И поэтому обрезала любую связь с Главной Генеральной машиной. И сейчас все пыталась просчитать и рассчитать свои дельнейшие действия.

Ее машины ТОК715 зашифрованная множеством хитроумных кодов и шифров память, внезапно отрылась. И нахлынувшие воспоминания, всплыли из ее упрятанной в тех ее упакованных в цетральном головном процессоре управления в директивах и программах, сейчас погрузили робота-гибрида во все, что было связано с тем далеким довоенным прошлым. С тем, что было связано с самим Джоном Коннором и его матерью Сарой Коннор. Эта безудержная любовь машины к человеку, как и сейчас ее любовь стали неотедлимой частью самой машины. И Вера вспомнила слова Сары Коннор, тогда когда она была Кэмерон Филлипс.

— Ты как собаченка таскалась за моим Джоном — произнесла Сара Коннор ей тогда — Джон отослал тебя из будущего. Подумай, почему? — прозвучало в старой открывшейся внезапно памяти и в центре самого основного управления ТОК715, который не отрываясь, смотрел в окно на идущих к их дому троих вооруженных стрелковым оружием офицеров ракетчиков.

— Потому, что я любила Джона Коннора — прозвучало из уст робота ТОК715 — И тут я ему буду нужней.

Она, будучи той Кэмерон Филлипс, разговаривала мысленно с матерью Коннора, стоя лицом к окну. Вера, глядя в окно, автоматически, снова проверяла свои параметры на исправность, считывая их на своем коммуникационном дисплее 40000000битном мониторе. Вспоминая близость свою с Джоном Коннором, близость перед расставанием. Когда Джон лично и своими руками перебирал внутри ее все экранированные в батарейном отсеке в толстой металлической изоляции провода, просунув свои те еще совсем мальчишки лет семнадцати руки под бронированную грудную из металла колтана плиту ТОК715. Она смотрела ему, прямо тогда в его глаза и его лицо, лицо которое, почти соприкосалось с ее лицом. Лицом машины ТОК715 по-имени Кэмерон Филлипс.

Юлия пришла к нему. Пришла сама и одна. Он даже не ожидал ее появления ранним утром вне больницы и здесь у себя. Было такое ощущение, что она сама сбежала из-под надзора как те ее малыши из детского садика из пристроенной к нему больницы.

Он Алексей стоял у окна и думал все о Скайнет и их разговоре, пытаясь переосмылить все и понять все, что он ему говорил и что обещал. И то, как он Алексей ему отвечал. Может, даже, глупо как двадцатилетний наивный мальчишка. И в его сознание и мысли все время вторгалась Юлия. И вот словно некое произошло утреннее чудо. Щелкнули замки на металлической двери его отдельной от всех пленных в крепости в сеторе В-16 и блоке Х17, по соседству с лагерной крепостной больницей Х50 и детским садиком. И вошла Юлия. Она была в больничном белом своем как врач халате. С забранными в тугой комок на затылке русыми длинными волосами, заколотыми красивой брошью.

Он успел только обернутся ей навстечу, как она кинулась к нему и обхватив ему Алексея шею, прижала сильным силиконовым телом робота андроида к стене у того зарешеченного окна его личного жилого наземного бокса. Вообще-то это было подведомство самой робота Верты. И неизвестно как Юлия сумела открыть шифрованные кодовые замки без помощи своей лучшей в этой лабораторной крепости рыжеволосой красавицы подруги. Которая, по-всему было видно, тоже положила глаз на молодого двадцатилетнего Егорова Алексея. Но Юлия все же опережала ее. И кроме того, Юлия больше ему нравилась, даже чем Верта. И она, кроме того была моложе и подходила по возрасту.