Всеобщая история искусств. Русское искусство с древнейших времен до начала XVIII века. Том 3 - Алпатов Михаил Владимирович - Страница 8

Бляшка. Из Курской области

Византийцы откровенно признавались, что опасаются объединения славянских племен: они понимали, что это объединение сделает славян непобедимой силой. Племенные союзы существовали у славян уже в VI веке. В IX веке в Восточной Европе складывается огромное Русское государство, центром которого был Киев. Как и у. других народов, государство возникло у славян на основе распада общинно-родового строя и классового расслоения общества. Свободные крестьяне-общинники постепенно закрепощались. Каждый год князья в сопровождении дружин отправлялись в города и села для сбора дани, главным образом в виде пушнины.

С упрочением власти киевских князей они много забот положили на расширение своих владений и укрепление их рубежей. Борьба с такой могучей державой Восточной Европы, как Византия, продолжалась в течение первого века существования древнерусского государства. Киевские князья со своей дружиной неоднократно ставили византийских императоров в трудное положение и даже грозили их самостоятельности. Одновременно с этим шло укрепление славян на Дунае; на востоке был нанесен удар Хазарскому царству, на юге закреплено было положение в Тмутаракани, на севере, вокруг Новгорода, славяне оттесняли финские племена. Торговая артерия, которая связывала скандинавские страны с владычицей морей, Византией, оказалась под властью киевских князей.

Рельеф турьего рога. Из Черной могилы

С развитием классового строя и установлением княжеской власти, с ростом городов и укреплением международного положения Руси изменился характер архитектуры славян. Правда, сельское население Киевской Руси жило и теперь в небольших избах. На севере их строили из дерева, причем каждый дом делился на три части: холодную клеть, сени и теплую избу, — деление, которое в условиях сурового северного климата стало традиционным в русской жилой архитектуре. На юге преобладали постройки типа полуземлянок, в которых историки видят прообразы украинских мазанок.

Новым было то, что в городах стали возводить княжеские терема. Сохранились сведения, что терема эти состояли из клетей и высокой башни — повалуши, которая заметно поднималась над крышами домов подданных князя. При входе в терем посетитель прежде всего вступал в его просторные сени. Для торжественных приемов, советов с дружиной и пиршеств, которые часто устраивали князья, существовали просторные гридницы. Здесь высился трон, на котором восседал князь, когда к нему приводили иностранных послов. Из этих скудных сведений можно сделать вывод, что новые условия жизни поставили перед архитектурой новые задачи: она должна была приобрести характер торжественной представительности.

С утверждением государства более четкие очертания приобрели мифологические представления. Почитание природы, силы которой прежде воспринимались славянами в нерасчлененном единстве, стало складываться в более стройную мифологическую систему. Правда, славяне не пошли так далеко, как древние греки или римляне в очеловечивании своих богов, но все же теперь ясно определяется состав славянского пантеона. Во главе его стоял издавна почитавшийся славянами бог грозы и молнии, бог-воитель Перун. Воздавая ему особенные почести и сосредоточив вокруг него племенных богов, киевский князь видел в этом средство укрепления государственного единства. Рядом с Перуном стоял Велес, бог скота. Заключая свои договоры с византийцами, киевские князья клялись именами этих двух богов. Наряду с Перуном и Велесом бог ветра Стрибог, бог неба Сварог, бог солнца Даждьбог составили сонм богов, почитавшихся в древнерусском государстве.

Славянский идол. Из Гольцгерлингера

Почитание богов и служение им не вылилось в Киевской Руси в форму стройного культа. Здесь не существовало даже особой касты жрецов, как у западных славян (полабов). Тем не менее есть основания предполагать, что и в древнерусском государстве строили здания, предназначенные для служения языческим богам. Летописцы называют их «капищами». Уже значительно позднее в летописи упоминается чудский кудесник, который встретил посланников князя «на порозе храмины».

Остатки языческих капищ были откопаны в Киеве, близ Десятинной церкви, и на Благовещенской горе, близ Вщижа. Но они слишком незначительны для того, чтобы по ним можно было судить об этой культовой архитектуре. Косвенный свет бросают на этот вопрос раскопки на острове Рюген в Арконе на Балтийском море. Храм стоял на высоком месте, на откосе горы над самым морем, и подплывающим к берегу был виден издалека. Он имел в плане квадратную форму. В центре его находились четыре столба. Возможно, что эти четыре столба служили подпорами кровли, как в древнегреческом мегароне (I, стр. 111). Учитывая, что в храме стояло изваяние четырехликого божества, можно думать, что архитектура подчеркивала четыре направления, к которым были обращены четыре лица идола Святовита. Старинный писатель Саксон Грамматик называет его «произведением изящнейшим» (opus elegantissimum). Другой автор, Герборд, в своем описании храма западных славян в Щетине рассказывает о том, что внутренние и наружные стены его были густо покрыты раскрашенными изваяниями зверей и птиц («скульптуры, выступающие из стен»). Самое изобилие этих изображений должно было производить сильное впечатление. Один арабский писатель в своем описании храма восточных славян говорит об его роскошном убранстве, но описание это носит настолько сказочный, фантастический характер, что не может служить надежным источником. Вероятно, таких пышных по убранству храмов, как у западных славян, у восточных не существовало. Во многих случаях они ограничивались священной оградой (требищем), в пределах которой и поклонялись изваяниям своих богов.

Описание арабского путешественника Ибн-Фадлана дает некоторое представление о формах славянского культа. Он неоднократно наблюдал, как к волжской пристани, где происходила торговля, прибывали суда русских купцов. Обычно купец выходил на берег с хлебом, мясом, молоком, луком и медом, подходил к высокому деревянному столбу с подобием человеческого лица на нем и простирался передним: «Господине, — говорил он, — я прибыл издалека, со мною девушки и соболя», и, перечисляя все товары, привезенные с собой, он умолял идола, чтобы тот доставил ему купца с диргемами. Если идол не внимал его мольбам и просьба его оставалась не удовлетворенной, он приносил новые дары. Если и это не помогало, он одаривал других идолов до тех пор, пока его желание не исполнялось. Если торговая сделка оказывалась удачной, он приносил мясо заколотых жертвенных животных и вешал на столбах перед идолом. С наступлением ночи к этим идолам пробирались собаки и поедали мясо. Между тем купец усматривал в этом хорошее предзнаменование: «Мой господин, — говорил он в таком случае, — соблаговолил ко мне и съел мой дар».

Летопись рассказывает о том, что киевский князь Владимир до своего крещения был ревностным язычником. Его усердием Киев и другие города украсились каменными идолами Перуна и Велеса. Может быть, летописцу хотелось оттенить рассказом о сооружении Владимиром идолов христианское благочестие крестившегося князя. Путем приведения славянского языческого культа к единообразию Владимир пытался упрочить свое единовластие.

Перун был поставлен Владимиром в Киеве за пределами княжеского двора. Другое изваяние Перуна стояло над Волховом в Новгороде. Относительно киевского Перуна известно, что туловище его было изваяно из дерева, голова серебряная, усы золотые. По-видимому, остальные кумиры были целиком деревянными. «Боги ваши дерево есть», — говорили позднее христиане язычникам. Поэтому такое сильное впечатление произвело на летописца применение серебра и золота в киевском Перуне. Поскольку в летописи речь идет лишь о золотых усах Перуна, можно предполагать, что он был безбородым.