Хроники Каторги: Цой жив (СИ) - Ярцев Григорий Юрьевич - Страница 39

До Резервации Второго Эшелона три долгих недели пути. Анна почти настроилась, когда искатель рассказал об остановках; первая в его убежище, а вторая в Догме, где стоял тягач Газа, который поможет сократить путь до недели. Анна не верила счастью.

Шли вдоль Вены, дороги, соединявшей семь Домов. Куда не глянь, все зелено-зелено, все вокруг радуется новому дню, все, кроме Лиса, не проронившего ни слова с прошлой ночи. Анна твердо решила, - настал час, когда и она, как никто, может оказаться полезной. Поинтересовалась, как прекрасно умеет, издалека, о том, что гложет его. Сказала, не нужно пытаться справиться в одиночку, призвала поделиться горем и разделить тяжкое бремя. Так нести его станет легче.

Искатель наблюдал со стороны, дивясь тому, как Анна с помощью обыкновенных слов достучалась до Лиса. Интересно, а он бы так смог? Наверное, нет; слова - совсем не его.

Лис тем временем выложил все как на духу: рассказал, как по его вине умер Непроизносимый, как он, назвав имя домового, подвел черту под жизнью старика. Анне вспомнился рассказ о нем и его вере в собственную неуязвимость перед Каторгой; домовой, как и многие, стал жертвой собственных убеждений, а его вера закончилась в точности так, как обычно заканчивалась любая другая, - смертью.

Предложения, обычно гладко стеленные Лисом, теперь доносились до слуха искателя несуразной кашей. Анна даже не пыталась разубедить его в вине за смерть Непроизносимого, наоборот, аккуратно привела к мысли, задавая вопросы, а Лис, отвечая на них, понимал, сколько жизней удалось сберечь. Не благодаря ему, нет, благодаря смерти домового. Потому как даже в смерти есть что-то хорошее, а порой смерть - лучшее, что случается с человеком за целую жизнь. Так случилось с Непроизносимым; хорошего оказалось немало. Бездомные обрели Дом, Лис обнаружив в раскопках стальную стену с непонятно нанесенными маркировками, убедился - никто кроме него не сумеет пробиться через нее, да и ему вряд ли удастся. Без Дюка про находку быстро позабудут, в виду других, более насущных проблем.

Убедившись в правильной расстановке акцентов в голове Лиса, Анна ловко сменила тему; опять же, вопросом, о том, как ему удалось уговорить каторжников принять люд Кары. Постепенно речь рыжеволосого становилась узнаваемой; обретала привычное яркое словцо, жестикуляцию. Как выяснилось, убедить оказалось совсем не сложно. Он рассказал, что бездомные такие же каторжники, когда-то жившие в Баграде. Именно их предков когда-то не пустил Непроизносимый, но главным, по мнению Лиса, стали женщины бездомных; немного приукрасил их в свойственной ему манере, да так, что мужики в раз ощутили, как кровь наполнила детородный орган.

Искатель не видел, чтобы разговоры так помогали. Анна заметно взбодрилась; знания все-таки пригодились.

- Слова порой лечат лучше любого лекарства. Я би рассказала, Тесой, что все болезни так или иначе идут с голови, но лечение помогло и это главное, жаль только, лечит рани, не видимие глазу, растущие отсюда, - приложила палец к виску. - В этом и заключалась моя работа на капсуле. Слушать, говорить и помогать преодолеть нервние сриви, - Анна помолчала с минуту, а затем добавила: - Если хочешь... я могу попробовать помочь тебе вылечить диссоциативную амнезию.

Но искатель только нахмурился, сказав, что здоров.

- А что за работа на капсуле? - поинтересовался Лис.

Анна с теплом вспоминала самое ответственное и длительное задание; полет до Арго, основной станции-ковчега, занял один год, три месяца и две недели. Двадцать человек, профессионалы своего дела, безвыходно заперты в помещении и разделяли их лишь перегородки отсеков. Первый случай случился уже на вторую неделю. Рене, мать четверых детей...

- Четверых? - оборвал Лис. - А вы смелые.

- Четверих, да, - продолжила Анна. - Так вот, Рене не могла простить и терзала себя за то, что оставила детей на Земле. Не умирать, - оговорилась Анна, - а в Резервации Репродукции. Ненавидела себя, кричала, что ни одна мать би так не поступила. Я убедила Рене в правильности еио действий, - усмехнулась, - даже таблетками пичкать не пришлось.

- И часто нервишки сдавали?

- Всего инцидентов било двенадцать, - ответила Анна с пугающим хладнокровием.

- А это, как... много или мало?

- Много, но и ми не бездушние машини. Какой би не била ответственность, или ситуация, ми не можем перестать бить человеком, оставаться людьми.

- Четыре ребенка, бесья харя! - вторил Лис. - А у тебя сколько? Десять?

- Одна, - опустив глаза, ответила Анна. - Прекрасная девочка, еио звали Белль.

- Звали?

Анна горько посмотрела на Лиса. Увлажнившиеся глаза и слеза, пробежавшая по щеке, остановили расспросы. Лис опустил руку на хрупкое плечо. Извинился. Касание вынудило Анну поежиться, и беседа утонула в недосказанности.

День прошел незаметно. Сколько прошли, Анна не знала, но много, так ей казалось. С дороги не сходили. Если забыть про Дома и все увиденное, казалось, от человечества не осталось ничего кроме этой самой дороги. Так и шли до самой ночи. На ночлег устроились неподалеку; звери поменьше старались избегать Вены, наученные грозными машинами, разве что крупные, вроде Беса порой нападали на тягачи, но те не колесили в ночи.

Луна отбрасывала на волнистое покрытие холодный свет и дорога в посеребренном свете походила на застывшую реку.

Искатель оставил Анну и Лиса одних, а сам, вооружившись Олей, отправился осмотреть окрестности, убедиться в относительной безопасности выбранного места, потому как полной безопасности в Каторги не существовало по определению. То и дело поглядывал назад, отыскивая взглядом банку со светлячками с кулак размером. Насекомые излучали зеленоватое сияние, своеобразный ночник, собранный Лисом. В лесах им не пользуются, опасаясь привлечь хищников, а у дороги можно. Лис и Анна сидели друг против друга, лица и руки освещены тусклым зеленоватым светом, похожи на приведения.

Обошел один раз, другой, тишина - ничего вокруг.

Когда вернулся, они уже спали. Сел рядом. Так и не заснул, - не мог позволить беде случиться с Анной. Осмотрел лезвия; острые, едва не порезал палец, перебрал Ататашку, благо Мук не успел ничего испоганить. В очередной раз заметил, как россыпь звезд в небе необъяснимо располагает ко всяким мыслям, порою, неуловимым, неземным и от того казавшимися ненормальными. Оглядел гарды, украшенные Уроборосом. Бесконечность, вечность, - как острие и яблоко катаны, два конца одной линии. Думал о Резервациях, о людях внутри, о том, как совсем скоро все начнет налаживаться, не сразу конечно: уйдет немало времени, но жизнь с увиденных картинок, фотографий, обязательно наступит. Мысль о том, что он все же увидит все великолепие, созданное Человечеством, насладится благами Старого мира, не давала покоя. Придут Старые люди и заставят Каторгу покориться их воле.

Да, так оно и будет.

Завел механические часы, вшитые в нарукавник; ночью темно, не видно ничего дальше носа, но он безошибочно нащупывал ушко, а когда закончил, провел пальцем по стеклышку, ощутив выщерблены трещин.

Искатель вел уже несколько часов, когда первые лучи солнца коснулись земли. Лис окончательно освободился от чувства вины за смерть Непроизносимого, Цой старательно скрывал бессонно проведенную ночь, а Анна, слушая бесконечные разговоры Лиса, не переставала удивляться окружающей красоте. Дорога привела к охваченным вьюном и плющом бетонным надгробиям; городок, почти полностью захваченный растительностью; деревья и кустарники росли где ни попадя. Огромные одеревеневшие корни когда-то свисали со зданий, но сейчас вмяли их в землю, похоронив собственным натиском. Это птицы, поедая семена, разнесли их по крышам вместе с пометом, помогая растениям прорасти в самых невозможных местах. Края плюща, тянущегося к большой дороге, обожжены химическим раствором, что распыляли тягачи Домов.

Искатель велел выстроиться за ним и идти шаг в шаг. Каждую улочку, ответвление от дороги проходили только после него; безмолвно давал знак рукой, - безопасно, идите. Особенно настораживали больше лужи; в каких-то тревожно продолжала булькать вода, а что находилось там, под водой, страшно подумать. Как выяснилось, даже Цой не знал; считал, глубина - не обитель каторжан и нечего им там делать.