Крымская война. Соотечественники (СИ) - Батыршин Борис - Страница 82

- Крюйт-камера... - прошептал флаг-адъютант. - Святой Мартин Турский помолись за их души...

Акдмирал бросил раздраженный взгляд на святошу, еще раз перечел обе депеши.

- Передайте мсье Истомину, что адмирал Персиваль-Дешен принимает его условия.

И, помолчав, добавил:

Передайте так же, что я бы хотел встретиться с отрекшимся императором... если это возможно, разумеется. Прошу вице-адмирала правильно понять меня...

- Разумеется! - жизнерадостно отозвался старший лейтенант. Господин вице-адмирал предвидел такое пожелание и просил передать: ваш император готов принять Ваше Высокопревосходительство на борту русского военного корабля. Он находится там под защитой его доброго друга Императора Всероссийского.

Это «добрый друг», - неприятно резануло Персиваль-Дешена. Он помнил, разумеется, дипломатический скандал, случившийся при восшествии Луи-Наполеона на престол; тогда Николай царь упорно именовал его «bon ami» - «мой добрый друг», вместо принятого по этикету ««frère» («брат»). Что ж, теперь русский царь имеет все основания для злорадства...

Но вида, конечно, не подал.

- Эскадре приготовиться к повороту последовательно на шесть румбов к зюйду. - распорядился адмирал. - Мы следуем в Гавр.

И добавил, едва удержавшись от злорадной усмешки:

- Надеюсь, ваш вице-адмирал Истомин так же быстро уладит дела и с сэром Чарльзом Нейпиром. Мне-то это никогда не удавалось; сей господин, увы, слишком упрям - как, впрочем, все его соотечественники...

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

I

Императорское Телеграфное

Агентство России (ИТАР).

Пресс-ревю за 17 июля 1915/60 гг.

«Вестник Тавриды», Зурбаган:

«...профессор кафедры общей медицины, член-корреспондент Императорской Академии наук баронесса Александра Штакельберг-Геллер - внучка космопроходца барона Штакельберга, первым из землян, вступившего на Марс, и ученицы великого хирурга Пирогова, Александры Геллер, бессменно возглавлявшей медицинский факультет Университета с 1875 по 1900-й годы.

Госпожа Штакельберг-Геллер от лица всех сотрудников, студентов и выпускников приняла от коллег-медиков с Земли-XXI подарки по случаю 60-летнего юбилея медицинского факультета Зурбаганского Императорского Университета: памятный адрес, подписанный Президентом РАН и новейшую установку компьютерной томографии. Особо хочется отметить, что выпуск подобной аппаратуры, в которой остро нуждается наша медицина, скоро будет налажен на Бахчисарайском комбинате микроэлектроники в полном соответствии с программой ускоренного технологического развития...»

«Русский инвалид», Санкт-Петербург:

«...в рамках празднования 55-летия высадки в Британии состоялась церемония открытия мемориала подвигу штаб-ротмистра Николая Михеева, ефрейтора Василия Головатого и вольноопределяющегося Афанасия Сойки.

На гранитной стеле высечен барельеф. Фигуры справа изображают подбитый броневик, окруженный Нортумберлендскими фузилерами. Слева - фигура, простершая руки в благословляющем жесте - аллегория Матери-Родины, во имя которой совершен этот подвиг. Две части барельефа разделяют отлитые в бронзе медальоны с профилями героев и звезда военного ордена Свято́го Великому́ченика и Победоно́сца Гео́ргия. Поверх них тянется надпись: «5-я бронекавалерийская бригада, Гастингс, 7 июня 1860 г.»

На торжествах присутствовал боевой товарищ и командир этих героев, генерал-лейтенант граф Адашев. Восьмидесятишестилетний ветеран приветствовал почетный караул, состоящий из солдат 5-й Бронекавалерийской бригады прославленным во многих военных кампаниях боевым кличем: «Там, за гребнем лощины, коварный враг!», на что молодые танкисты, как этого требует традиция подразделения, рявкнули: «Рычаги на себя - и вперед!». И все, стоящие поблизости, увидели, как по щеке седовласого генерала скатилась слеза гордости...»

II

Где-то в Севастополе.

- На кой тебе эта дыра? - ворчал Андрей. - Лучше бы нашли какой ни то, ресторан. А тут - сплошь распивочные да кабаки.

- А ты чего хотел? Еще сам адмирал Ушаков распорядился устроить здесь парк и заведения на предмет отдыха нижних чинов эскадры. Отсюда и название - Ушакова балка.

- И что ты тут собрался делать? Хрястнуть водки, зажевать хамсой и получить в харю?

Лицо у Велесова сделалось мечтательным.

- Еще пиво забыл! Заполировать - и лучку с сольцой!

Они приехали в Севастополь вчера вечером, переночевали на «Алмазе» и с утра двинули в город. Для Андрея это был первый полноценный выходной с того самого дня, как корабли провалились в бешеный водоворот Переноса.

Из-под аляповатой вывески с парусными кораблями, молодцом-матросом в обнимку с бутылкой, и надписью «Распивочная и на выносъ» несся смутный гул голосов:

- Эй, человек, водки, да побыстрее!

- Чего изволите-с?

- Человек, жареной рыбы и пива!

Андрей удивленно поднял брови.

- «Человек»? Что-то лексика не та. Я думал...

Дверь настежь распахнулась от удара изнутри, и на мостовую вывалилась живописная компания. Впереди вразвалку шел громадный детина в тельнике, под разорванной до пупа голландкой. Фуранька с надписью «Алмазъ» заломлена на затылок. За ним другой, ростом пониже, волок на плече граммофон. Медная труба-рупор визжала, шипела; матрос пытался наощупь поправить иглу, отчего звуки получались вовсе непотребные.

Следом из «Распивочной и на выносъ» выбрались трое, в рубашках с короткими рукавами, с погонами, в форменных черных пилотках под ручку с какими-то девицами. Замыкали процессию двое местных матросов, босых, в полотняных рубахах навыпуск и мятых белых бескозырках. У одного башмаки болтались на шее, связанные шнурками. Второй, лишенный этого украшения озирался на дверь и орал что-то про казенное добро, кровососа и два алтына.

Адамантовец, обнимавший смуглую девиуц в пестрой юбке, то ли цыганку, то ли гречанку, набрал побольше воздуха и заорал:

- Раскинулось море широко,

И волны бушуют вдали...

И вся компания гаркнула так, что извозчичья лошадь, стоящая возле кабака, испугано присела на задние ноги:

- Товарищ мы едем дале-о-ко,

Подальше от милой земли!

- Ни фига себе! - только и сумел вымолвить Сергей.

- Да, гуляют братишки. Вот тебе живая картина - смычка мировых линий в едином экстазе флотской попойки!

- Знаешь что...- неуверенно сказал Велесов. - поехали, в самом деле, на Владимирскую. А то здесь шумно, не поговорить...

***

- Не знал, что Кременецкий разрешил увольнения в город... покачал головой Андрей.

- Надо же ребятам расслабиться? Возьми алмазовцев - им после Мировой войны все нипочем, да и фантастики, в отличие от наших, не насмотрелись. Мне и самому порой тошно делается, как подумаю, куда нас занесло. Шутка сказать - другой мир!

Да, - согласился Митин. - Поневоле загуляешь...

Некоторое время они ехали молча. Улицы Севастополя далеко не везде были вымощены булыжником; железные шины то грохотали по камням, то мягко шуршали по земле. Солнце припекало немилосердно - лето в разгаре, стрелки часов подбирались к двум часам дня.

- Кстати, о космосе. - Сергей повозился, устраиваясь поудобнее, отчего пролетка раскачалась на кожаных ремнях, заменявших рессоры. - У меня из головы не идет рассказ Рогачева. Неужели он это всерьез - насчет «эхо-червоточин» и путешествий по космосу?

- Не сомневайся. Валентин - парень серьезный. Он и раньше о чем-то таком намекал, только я не обращал внимания, не до того было. Если говорит, значит, уверен.

- На Марс, без корабля, через портал - дух захватывает! - мечтательно произнес Велесов.

- Через червоточину.

- Да хоть кротовую нору! Не перебивай... Я вот что подумал - если это и в самом деле не так сложно, то и на этой стороне можно поставить аппаратуру? Тогда и мы могли бы...