Не плачь, орчанка! (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович - Страница 30

- Траурный митинг открывает Генеральный секретарь ЦК КПСС Юрий Владимирович Андропов, - сообщил Кириллов.

"Андропов станет Генеральным секретарем! - понял Антон. - Интересно".

Андропова он знал. Во-первых, тот возглавлял КГБ СССР, а пограничные войска проходили как раз по этому ведомству. Так что биографию своего самого высокого начальника солдаты изучали. И до службы было... Отец отзывался о председателе КГБ без восторга. Можно сказать, грубо.

"Когда это произойдет?" - подумал Антон.

В тот же миг, будто кто-то отследил его мысль, Красная площадь исчезла. Антон оказался в каком-то сквере. Ветер гнал по пустынным, заасфальтированным дорожкам обрывки бумаг и окурки. Антона поднесло к установленной у дорожки витрине. Там, за стеклом, виднелась выставленная для всеобщего обозрения газета. На нее падал свет уличного фонаря. "Советская Россия, - прочел Антон. - 15 ноября 1982 года. Девять лет прошло..."

В тот же миг он проснулся. Некоторое время лежал, пытаясь понять, где он, и что видел. Вокруг было тихо. Неподалеу посвистывал носом Куворк, что-то пробормотала за печкой Люсиль. В селении, где принимали обоз, их разместили без комфорта. Знатным гостям выделили избу на троих. Они спали одетыми, сбросив только обувь и шубы. Зато у каждого - персональный топчан с матрасом. Новобранцев уложили на полу в сарае. Разве что соломы на него бросили. И никто не возмутился - привычное дело. Дома не лучше...

Антон нашарил у топчана сапоги, сунул в них ноги, взял шубу, которой укрывался и вышел во двор. Там присел на ступеньки крыльца. Хотелось курить. Антон не имел склонности к табаку. Его отец не курил, о покойной матери и говорить нечего. А вот сослуживцы баловались. В летний сезон курева на КПП было завались. И какого! Незнакомые советскому человеку сигареты "Marlboro", "Pall Mall" и прочие. Иностранцы угощали. Принимать подношения запрещалось, но... Во-первых, это не подкуп, а проявление симпатии к советскому пограничнику. Во-вторых, начальники не без греха. И сигареты брали, и сувенирами не брезговали. Мало того. Пограничная река Прут кишела рыбой, что не удивительно - ее никто не ловил. Пограничная зона. Офицеры этим пользовались. Отправленные к реке солдаты ставили вентеря, которые регулярно опорожняли. Свежевыловленную рыбу живой несли к дому, где жили отцы-командиры. Там у крыльца стояла бочка с водой. В нее и сваливали добычу. Утром жены офицеров зачерпывали сачком приглянувшийся экземпляр. Тащили его на кухню.

Рыбы было так много, что съесть ее начальство физически не могло. Об этом знали работавшие на КПП таможенники. Они рыбу любили. Антон с товарищами получил заманчивое предложение: менять добычу по курсу килограмм на килограмм. Вино молдаване почему-то считали килограммами, а не литрами. Предложение было принято и претворено в жизнь. Пили, впрочем, умеренно. В памяти был свеж случай с предшествующим призывом. Там "дембеля" пошли вразнос. Ночью, выпив, захотели добавки. Угнали от КПП грузовик санитарного контроля и отправились в село к девкам. "Фрумос фетицы" приняли их с душой. Обратно дембеля ехали никакие. Загнали машину в кювет и не смогли выбраться. Бросив авто, вернулись на заставу, где залегли спать.

Утром грянул скандал. Санитары обнаружили пропажу авто и позвонили в милицию. Та машину нашла. Заодно выяснила, кто на ней катался. ЧП тянуло на трибунал. Пьянка, самовольное оставление места службы, угон автомобиля... "Дембелей" следовало судить. Но тогда в пункте пропуска пришлось бы закрыть границу - кому проверять документы и досматривать машины? Дело замяли. "Дембелям" объявили "губу" (номинально, посадить было никак), пообещали, что домой "залетчики" поедут в знойном феврале, а не в ноябре-декабре, как честные пограничники. Так бы и произошло. Вмешалась политика. Залет произошел в августе. В сентябре на заставу приехал "комсомолец" из Кишинева. Офицер стал уговаривать "дембелей" ехать на ударную комсомольскую стройку в Сибирь. Обещал торжественные проводы и первую партию - то есть увольнение в начале ноября. Посулы отклика не находили: пограничники рвались домой. Лучше потерпеть месяц, чем отправиться в Сургут. И тут встали "залетчики".

- Мы согласны! - сказали хором.

"Комсомолец" расцвел, начальство заскрипело зубами. Но отыграть было никак - всесоюзная политическая кампания. Идти против партии? "Залетчиков" проводили в запас. Они сели в поезд и отправились на комсомольскую стройку.

Добровольцев сопровождал прапорщик. В "дипломате" он вез военные билеты. Выдавать их на руки остереглись. Военный билет с отметкой об увольнении все равно, что паспорт. Есть на руках - и ты свободный человек.

Командование недооценило "залетчиков". На вокзале они запаслись бухлом. Сев в вагон, принялись праздновать "дембель" - святое дело. Пригласили прапорщика. Тот поначалу отнекивался, но... Устоять трудно. Прапор сдался. Наливали ему от души. Вскоре бесчувственное тело переместилось на полку, где немедленно захрапело. "Залетчики" вскрыли "дипломат" и разобрали документы. На вокзале в Киеве они вышли и отправились по домам. Правда, за свой счет, но билеты на поезд стоят не дорого. Покорять Сургут отправилось тело прапора...

Антон знал эту историю, поэтому пил умеренно. Залет мог ему повредить. Исключат из кандидатов - и ага! И товарищей удерживал. Его слушались - уважали. Они выпивали по стакану вина, после чего мирно говорили за жизнь. Курили. После вина Антон позволял себе затянуться разок-другой.

И вот теперь зверски хотелось курить. Но взять сигареты было негде. От того душу заполонила тоска. Только теперь Антон отчетливо осознал: домой он не вернется. Не увидит более отца и сестру. Останется здесь, среди чужих людей, часть из которых и не люди вовсе. И умрет, никому не нужный.

От наплыва чувств он всхлипнул. Не будем строгими - человеку 22 года. В этом возрасте встретить мужчину-кремня... Это не в романах.

За спиной скрипнула дверь. Антон оглянулся. Стояла ясная ночь, и свет спутника Нимея, планеты Торх, высветил на пороге знакомую фигура. Люсиль...

- Что не спишь?

Антон не ответил. Она подошла и села рядом. Шубы на ней не было, и Антон прикрыл ее полой своей. Не зима еще, но морозно. Люсиль прижалась к его плечу.

- Тебе плохо? - спросила тихо.

- Вспомнил отца и сестру, - ответил Антон.

- А невеста у тебя была? - спросила Люсиль. Про жену она знала.

- Нет.

- Почему?

- Не успел завести. Учился, потом служба.

"Зато теперь у тебя есть я", - хотела сказать Люсиль, но смолчала. Единение произошло, но Энтон этого не знает. Сказать? Но как он к этому отнесется? Люсиль сама не знала, как быть. Единение относилось к разряду легенд. Жрец в храме Иль-Тека ритуальным ножом колет пальцы жениха и невесты. Их кровь падает на камень Силы, и новобрачные соединяют на нем руки. Только далее ничего не происходит - ни выброса Силы, ни свечения. Люсиль это знала, поскольку на свадьбах была. Для Единения жених с невестой должны быть непорочными. Только где таких взять? Нет, девушки идут замуж девственницами. Это строго контролируется. Кому хочется, чтобы молодая жена принесла в дом ребенка от другого? Неизвестно, с кем она путалась до свадьбы. Велик шанс, что наследник окажется по крови чужим. Или, что хуже, неодаренным. Такие не наследует земли. У иль и без того рождаются дети без Дара. У магов из орков - само собой. У зургов с хумми одаренные дети вовсе редкость. Те считают их единицами. В Руме правит Закон. Нет одаренных детей - земли отходят королю. Тот наделяет ими других. Род теряет влияние и титул. Кому этого хочется? Поэтому невест своим сыновьям иль подбирали тщательно.

Если с девственницами обстяло благополучно (не всегда, но...), то встретить непорочных женихов... Юноши иль рано приобщались к удовольствиям. Семьи не бедные, служанок хватает. Родители закрывают на это глаза. Не будет Единения? Ну, и пес ним! Мужчинам не нужно. В Единении супруги чувствуют друг друга. Радость, тоску, удовольствие... Желание поблудить тоже. Идет оно в пень!