Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэты 1790–1810-х годов

Воейков Александр Федорович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэты 1790–1810-х годов - Воейков Александр Федорович - Страница 99

Изменить размер шрифта:

222. ДРУГУ РУССКИХ

Жить для Отечества, вот бытие одно;

Нам счастье от небес в нем истинно дано.

Мечтатель говорит: «Я гражданин вселенной»,

А русский: «Край родной вселенная моя».

Мила своя страна душе благорожденной;

Ей мысли, ей душа посвящена твоя.

23 января 1808

223. НА ВЗЯТИЕ ИЗМАИЛА

Величественна тень восходит над Дунаем!

Дунай смутился, восшумел;

Как будто молнией и громом поражаем,

В волнах он бурных закипел.

От облаков взглянул Суворов!

Летит перун от быстрых взоров;

Слова его как гром гремят,

Брега дунайские дрожат,

И стены потряслись Синила[239];

Над ними исполинска сила,

Суворова над ними длань:

О, сколь ужасная воспламенится брань!

Суворов рек Багратиону:

«Ступай! Враждебную в прах опрокинь препону;

Ступай, питомец мой!..» Героев вождь ступил,

И к Александровым стопам пал Измаил!

Он пал с смирением: в трепещущих стенах

Ни гром, ни страшный меч не поселили страх.

Он славою побед предтекших низложился;

Мечу, обвитому оливой, покорился!

Так торжествует росс и миром и войной!

Дунай! престань шуметь кипящею волной:

Пускай внимают все, что к нам гласит судьбина:

«Суворов не исчез! жива Екатерина!»

1809

224. СТИХИ ГЕНЕРАЛУ РАЕВСКОМУ

Вера твоя спасет тя!

Великодушный русский воин,

Всеобщих ты похвал достоин:

Себя и юных двух сынов —

Приносишь всё царю и богу;

Дела твои сильней всех слов,

Ведя на бой российских львов,

Вещал: «Сынов не пожалеем,

Готов я с ними вместе лечь,

Чтоб злобу лишь врагов пресечь!..

Мы россы!.. умирать умеем»[240].

Орлы взвилися на врагов!

На бога твердо уповая,

Полки врагов не исчисляя,

За веру льют родную кровь.

Враг отражен, и снова

На россов злость его сурова

К стенам Смоленска привлекла;

Стотысячна толпа пришла.

Мал русских сонм — но вера с ними!

Опять с полками стал своими

Раевский, веры сын, герой!..

Горит кровопролитный бой.

Все россы вихрями несутся,

До положенья глав дерутся;

Их тщетно к отдыху зовут:

«Всем дайте умереть нам тут!» —

Так русски воины вещают,

Разят врага — не отступают:

Не страшен россам к смерти путь[241].

И мы, о воины! за вами

Из градов русских все пойдем;

За нас вы боретесь с врагами,

И мы, мы вас в пример возьмем.

Или России избавленье,

Иль смерть врагу и пораженье!..

К победе с вами мы пойдем,

Иль с верой — верными умрем.

1812

225. К ПРАХУ Н. Н. КАРАМЗИНА

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Друзья! на что смущать еще прах неостылый

Бессмертного творца?

Пускай парит любовь над мирною могилой:

Он ближних никогда не огорчал сердца.

16 декабря 1828 Москва

226. СОЛОВЕЙ

Милый, звонкий соловей!

Насладись весной своей!

Пой при ясности лазури.

Что до горя? что до бури?

Милый, звонкий соловей!

Быстро минут сорок дней!

Милый, звонкий соловей!

Ты поешь! — журчит ручей,

И луна всё посребряет,

Где твой голос пробегает

Светлой, быстрою струей;

Пой! ты отпоешь с весной.

Милый, звонкий соловей!

Наживешь когда детей,

Слух пленять ты позабудешь;

Хлопотать невольно будешь:

Не до песен уж тогда,

Как заботы у гнезда!

<1829>

227. ПУШКИНОЙ И ПУШКИНУ

Экспромт, написанный в присутствии поэта

Того не должно отлагать,

Что сердцу сладостно сказать.

Поэт! обнявшись с красотою,

С ней слившись навсегда душою,

Живи! твори! пари! летай!..

Орфей! природу оживляй,

И Байрона перуном грозным

Над сердцем торжествуй морозным.

Теперь ты вдвое вдохновен,

В тебе и в ней — всё вдохновенье.

Что ж будет новое творенье?

Покажешь: ты дивить рожден.

10 апреля 1831 В доме поэта

228. МОЯ ИСПОВЕДЬ

Послание к Н. А. К<ашинце>ву

Что наша жизнь? Одно шатанье,

Когда не для добра живем.

Что ненависть? любви изгнанье;

А без любви — во тме идем…

Нет! к человечеству душою

Не охлаждаюсь никогда!

Лелеян ли бывал судьбою,

Или встречалась мне беда —

В любви одной, в любви всегда

Я видел первую отраду.

Спешил к печальному я брату,

С страдальцем слезы проливал,

Вздыхал, где слышал вздох сердечный,

И клеветы позабывал.

Как странник на земле беспечный,

Держусь я мненья египтян[242].

Срок жизни нам на время дан.

Что блеск земной? Страстей обман!

Он часто, как огонь болотный,

Сверкнув, тинистою стезей

Исчезнет тотчас от очей!

Душой младенец беззаботный,

Скажу, фантазии жилец:

Жизнь для души — любовь сердец.

Мой друг! мое ты сердце знаешь:

Скажи ж (кому? ты угадаешь),

Что я привык тем только жить,

Чтобы мечтать и — чтоб любить.

24 апреля 1831 Москва