Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэты 1790–1810-х годов

Воейков Александр Федорович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэты 1790–1810-х годов - Воейков Александр Федорович - Страница 71

Изменить размер шрифта:

147. НОЧЬ НА ГРОБАХ

ПОДРАЖАНИЕ ЮНГУ

(Отрывок)

Блажен, кто в мире сем, воюя с суетами,

Скучая пышными ничтожества мечтами,

Для отдыха души охотно каждый день

Спешит под смертную, безмолвну, мрачну тень,

К усопшей братии, под ветвия унылы!

Кто любит посещать пустынные могилы,

Между гробами жить, и взвешивать свой прах,

И верой исторгать из сердца смертный страх,

И в смерти почерпать бессмертия дово́ды!

Уже скончался день, и вечер канул в воды,

И перлы по лугам рассыпались в росе;

Нисходит свыше Ночь во всей своей красе,

Вмещающа в себе величество с приятством,

Явилась в небесах со всем ее богатством,

Со всеми строями бесчисленных миров;

Волнисты облака, истканны из паров

Художеством драгим всесильныя десницы,

Порфира у нее, достойная царицы,

Воскрилием своим касается земле;

В подобии венца сверкают на челе,

Как камни честные, слиянные рядами,

Славнейшие из звезд, из славных меж звезда́ми,

И блеском трепетным, как искры, светят в дол.

Воссела с тишиной на черный свой престол

И скипетр от свинца простерла над вселенной.

Живитель сладостный природы утомленной,

На легких крылиях летит врачебный Сон,

Пленяет смертных всех под кроткий свой закон

И подвергает мир своей отрадной власти;

Уснули суеты, и воздремали страсти,

Забылись горести, от слез едва престав,

И крепость немощным вливается в состав.

Безмолвствуют земля, и воздух, и пучина,

Как будто общая приближилась кончина;

Природа кажется движенья лишена,

И всё творение покоит тишина.

Затмились призраки, блестевшие при свете,

И смертного душа, сама с собой в совете,

Избавясь, разрешась от видимого зла,

Пред строгой совестью ценит свои дела,

В доброты собственны вперяет мысль прилежну

И к вечности летит чрез временность мятежну,

Чрез море бурное в незыблемый покой,

Ликует разумом средь родины драгой,

И, сими пользуясь небесными часами,

Вкушает на земле общенье с небесами.

И я ли потерплю вращаться на одре,

Когда мой бодрый дух возносится горе,

К лучам премудрости, светить ему готовым?

О Сон! не возбраняй моим восторгам новым;

Собрав вокруг себя все радостны мечты,

Спустись под низкий кров стенящей Нищеты,

Плач в сердце усыпи, сомкни слезящи вежды,

Отчаянной являй отрадные надежды,

И силы обнови к томительным трудам;

А я ни внешних чувств нечувствию не вдам,

Объемля сердцем мир, объятый тишиною,

Возвыситься потщусь над бренностью земною,

Учиться разуму, отвергнув буйство прочь.

Подруга Мудрости, способствуй мне, о Ночь!

И направляй мои стремления отважны;

Ты Юнгу на гробах вдыхала мысли важны,

Когда, паря умом, сей Мудрости певец

Бессмертию души бессмертный плел венец:

В учении его горит небесный пламень

И силою своей растаивает камень,

Безбожных хладные, жестокие сердца,

И нудит их познать, хвалить, любить Творца.

Учением его согретый, вдохновенный,

Я вслед ему стремлюсь, не в меру дерзновенный,

И ежели, о Ночь! преткнуся на пути,

Ты мрачный свой покров на стыд мой опусти.

Се нива божия, насеянна телами!

Висит над нею тма — и черными крилами

Над спящим множеством наводит страшну тень

И ждет, когда придет ужасный, вечный день,

Который, осияв пещеры мертвых темны,

Затмит сияющи величия наземны.

Здесь взор недремлющий лишь видит ночь одну,

Здесь слух внимающий лишь слышит тишину;

Чуть мраморы сквозь мглу мелькают часты, бледны,

Престолы Смерти злой и знаменья победны,

И все, безмолвствуя, вещают мне мой рок.

По дремлющим древам летает ветерок,

И шорохом листов и веяньем шумливым

Задумчивость зовет к мечтаниям страшливым;

Здесь время с вечностью сошлися на земли

И мир вещественный с духовным сопрягли;

И здесь из недр земных сквозь каменные своды

Я слышу с трепетом священный глас природы:

«Живущий, ты умрешь! Будь в мыслях бодр и строг

И гордости своей сломи высокий рог».

О тления удел! Рушения жилище!

Уму надменному приличное гульби́ще!

Не весь ли шар земный подобится тебе?

Народы без числа вмещает он в себе,

Вмещает вновь и вновь, и дмится непрестанно;

И всё его лице, обширно и пространно,

Корою облеклось из трупов и костей;

Моря его текут по черепам людей,

И грады зиждутся от камений надгробных;

Мы жнем насущный хлеб от персти нам подобных,

И сею перстию земля пресыщена:

Гробами нашими вселенная полна,

И места нет на ней, не бывшего могилой.

Трепещет целый мир пред страшной Смерти силой,

Пред ужасом ее под солнцем торжества.

И солнце в небесах, сей образ божества,

Всесильным предано ее державной воле,

И солнце некогда сорвет она оттоле.

И вы, о светлые, небесные Огни!

Сверкающи сребром в полунощной тени,

От хищности ее и все вы не изъяты;

Но лютая, имев добычи толь богаты,

До времени судьбы оставя горний свод,

Ревнует поражать словесных слабый род,

Над нами истощать свой тул неистощимый.

Падут — и властелин, вселенною служимый,

И самый низкий раб — все брение одно.

Средь хлябей вод морских теряются равно

Безвестные ручьи и громки в мире реки;

Так в смерти равными творятся человеки.

Очами разума во гробы я проник:

Кто нищ, и кто богат; кто мал, и кто велик?

Где гордое чело, где образ величавый,

На коих злат венец покоился со славой,

На коих с трепетом страны и племена

Читали жребий свой на многи времена?

Где прелесть красоты, собор очарований,

К которой каждый миг, на крылиях желаний,

На крылиях любви, с восторгом без конца,

Парили юные, пылающи сердца?

Где сильная рука, которая громами

Сражала смертных в персть, и тысящми и тмами,

И землю облила потоками кровей?

Всё тления корысть! Всё смрад и снедь червей!

О, горестный конец! Вид срамный, достослезный,

И жизни временной, и славы нам любезной!

Для смертных смертию ров пагубы изрыт;

До ада углублен, как самый ад несыт,

Глотает каждый миг бесчисленные жертвы.

Мы зрим, но — буйные — не мним быть сами мертвы,

Как бы со смертию поставили завет;

Но смерть вступает в нас, лишь мы вступаем в свет,

И делит с жизнию все наши дни и годы;

И нужны ли для нас сей истине дово́ды?

Где время прежнее, где каждый прошлый час?

Увы! едва мелькнув, промчались мимо нас

В пространство вечности, для мыслей необъятно,

В бездонной пропасти погрязли невозвратно!

Все прочие летят — еще единый миг,

И я до смертных врат, до вечности достиг,

И мир исчезнет мне со всею красотою,

И солнце будет мрак, и звезды темнотою.

Как гибнет след орла, парящего к звездам,

Громады корабля, текуща по водам,

Змеи, по камени виющейся волнами,

Так жизнь претекшая теряется за нами

И разве в памяти витает в виде сна.

Меж мертвых и живых коль слабая стена!

Коль слабый щит живым от смертного навета!

Быть может, миг один — быть может, многи лета,

Быть может, целый век — и всё то миг один.

Отринуть смерть свою не льстися, Исполин!

Вспять море устреми, сдержи стремленье бури,

И солнцу воспяти катиться по лазури,

Но смерть остановить на день, на час, на миг

Отчайся, суетный! коль рок тебя постиг.

Со свистом окрест нас летают смерти стрелы,

Валятся все и всё — и мы ли будем целы?

Доколе, Смертные! забвение, как тма,

Сокроет страшный час от вашего ума?

Доколе малостям стеснять ваш ум обширный?

Премудрость здесь живет — отсель, как пастырь мирный,

Который, песнию дух скорбный веселя,

Из хижины своей взирает на поля,

Из недра тишины взираю я на битву

И вижу жаркую тщеславия ловитву,

Как суетных людей волнуются толпы́

И рушат истины оплоты и столпы.

Одни другим корысть, гонящи и гонимы,

Как лисы хитростны, как львы неукротимы,

Доколе всех их Смерть, могущий сей ловец,

В железну сеть свою загонит наконец.

Предел сей положен Судьбою вечной, правой:

В богатстве ли плывем, парим ли к небу славой,

Почием ли склонясь под светлый счастья щит,

Вся слава кончится сим словом: «Здесь лежит!»

И всё величие: «Земля отходит в землю!»

<1812>