Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Поэты 1790–1810-х годов

Воейков Александр Федорович

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Поэты 1790–1810-х годов - Воейков Александр Федорович - Страница 102

102

Изменить размер шрифта:

281. ПОЖАР МОСКВЫ 1812 ГОДУ

Пою пожар Москвы несчастной!

Нагрянул новый Тамерлан

И бранью тяжкою, ужасной

Вломился в Кремль, как ураган;

И нет от сильных обороны:

Повсюду страх, повсюду стоны,

Здесь горький плач, там страшный бой,

Везде насильство, притесненье,

Везде убийство, истребленье,

Везде грабеж, везде разбой.

Летят под небом с воем, с блеском

По грозным тучам смерть и гром

И разливают пламень с треском

На каждый храм, на каждый дом.

Зияют страшные зарницы

Над высотами всей столицы,

И загорается Москва.

Дым черный стелется, клубится,

И се перестает светиться

Москвы блестящая глава.

Москва несчастная пылает,

Москва горит двенадцать дней;

Под шумным пламем истлевает

Несметное богатство в ней:

Все украшенья храмовые,

Сокровища их вековые,

Великолепия дворцов,

Чудесных редкостей собранья,

Все драгоценности ваянья,

Кистей искусных и резцов.

Еще двенадцать дней дымилась

Столица славы и отрад,

Пожара искра в пепле тлилась,

Курился нестерпимый смрад.

Повсюду ужасы встречались,

От гибели не исключались

Ни хижины, ни алтари;

От переулка до гульбища

Всё претворилось в пепелища,

В развалины и пустыри.

Всё истребилось, и сожглися

Гостиный двор и Арсенал,

Сам Кремль с Китаем сотряслися,

И сам царь-колокол упал;

Взорвались башни, сокрушились,

Зубчаты стены развалились,

Скатилися с бойниц главы;

Повсюду ужас, разрушенье,

Пять взрывов — и в одно мгновенье

Не стало на земле Москвы.

Меж тем от голода и хлада

И от насилия врагов

На смрадном пепелище града

Толпы детей, толпы отцов

И сонмы матерей несчастных.

Под сумраками дней ненастных,

Скорбей сердечных не стерпев,

Без всякой помощи страдают

И разной смертью погибают,

Приютной кровли не имев.

Между развалин закоптелых,

Карнизов падших и колонн,

Домов и лавок обгорелых

Глухой, унылый слышен стон:

Там умирающий и мертвый,

Меча иль глада ставши жертвой,

Одни под ветрами лежат;

Никто им не закроет очи,

И только звезды полуночи

Тела усопших сторожат.

Все стогны полны мертвецами

Различных полов, лиц и лет;

Враги с железными сердцами —

И никому пощады нет;

А там толпы полуживые,

Главы седые, вековые,

Как тени с Стиксовых брегов,

Без обуви и без одежды,

Без помощи и без надежды,

Рабами стали для врагов.

И помня доброе былое,

Свою свободу и покой,

Клянут плененья время злое,

Томясь под страшною рукой

Ужасного Наполеона;

И полны пепелища стона,

И камни смочены слезой;

Страшна спасенья невозможность:

Всё превратилося в ничтожность,

Как под содомскою грозой.

Москвы под пеплом погреблися

Седьми веков и труд и ум,

По всей вселенной раздалися

Ее паденье, треск и шум.

Все вопрошали в удивленьи,

Кому Москва себя в забвеньи

Такую жертву принесла,

Которой не было примера,

И страшная такая мера

Кого и от чего спасла…

Отечество? Но без пожара

Великой из земных столиц

Довольно смелого удара

Бесчисленных ее десниц

На пораженье супостата!

Россия храбрыми богата,

Полки ее богатырей

Видали в поле Тамерлана.

Ужель Европу от тирана

И от бесславия царей?

Тебе венец и почитанья,

Царица русских городов.

Твой плен, твой пепел и страданья

Есть тайна божеских судов;

Не человеческой злой воле

На бранном, кроволитном поле

Была должна ты уступить;

Но бог, казня Наполеона,

Хотел Европу от дракона

Твоим пожаром искупить.

Узря Европы сотрясенье,

Ты длань ей дружбы подала,

Охотно для ее спасенья

Себя всю в жертву отдала;

От уз постыдных искупила;

Но чем Европа заплатила

Союзнице своей Москве?

Москва сама собой восстала,

И снова слава заблистала

На царственной твоей главе.

И следствием твоих страданий

Есть мир и царство тишины.

Уже волканы всех мечтаний,

Завоеваний и войны

Твоим пожаром потушились,

Ужасных силы сокрушились,

Исчез, исчез всемирный трон:

Надежды гордых перестали,

Кумиры слепоты упали,

И пал наш враг Наполеон.

Свобода! Пойте гимн свободы,

Европы славные певцы,

И вы, германские народы,

Сплетайте в честь Москвы венцы;

Сроднитесь с русскими сердцами

И будьте все ее певцами:

Пускай векам передадут

Пожар московский песни ваши,

И поздние потомки наши

Венец для ней, как вы, сплетут.

Я духом речь потомков внемлю,

Как отклик радостной молвы;

«Подвигнем океан и землю

Для прославления Москвы,

И в память жертвы незабвенной,

На поклоненье всей вселенной,

Как всех столиц земных главе,

Воздвигнем памятник!» — сказали,

Воздвигнули — и написали:

«Спасительнице царств Москве».

1813 или 1814