Царство женщин. Сердце Аризеля (СИ) - "Йель" - Страница 13

Я пожал плечами, не зная, как ещё отреагировать. Отнеся медвежью шкуру наверх, снова спустился, но Новжи у дверей уже не обнаружил. Наверное, отправилась готовиться к путешествию. Ноги понесли меня в сторону кузницы.

Предостережения подруги подтвердились. Замечая меня, жительницы города замолкали и нарочито возвращались к своим делам, но спина моя не знала покоя от чужих взглядов. На меч же смотрели более открыто, то ли с испугом, то ли с благоговением.

― Берегись, жуткий медведь! ― воинственно воскликнула девочка, выбегавшая из-за угла и сжимающая в правой руке длинную палку. ― Я не позволю тебе причинять вред беззащитным и слабым. Е-е-е! ― она разрезала воздух своим «оружием», треснув по крупной соломенной игрушке, похожей на медведя.

Подняв облачко пыли, медведь ударился о стену одного из домов, но вскоре снова стал целью очередной атаки юной воительницы. Какое-то время я не мог оторвать глаз от детского боя, нечто странное творилось в душе. Впервые кто-то мне подражал. Но за всё время расправы девочка так и не заметила свою героиню, а затем убежала, окликнутая матерью, не забыв прихватить наполовину растерзанного медведя.

Я едва успел подойти к дверям кузницы, как мне навстречу вышла женщина, облачённая в коричневый фартук и плотные перчатки. Со спутанными от пота волосами, она посмотрела на меня из-под кустистых бровей и широко улыбнулась, хватая за руку.

― Я в долгу перед тобой, Васха. Нет слов способных выразить мою благодарность за спасение дочери.

Её руки оказались очень сильными, мускулы так и просачивались сквозь рубашку, я невольно позавидовал. Моим до такого состояния было далеко. Наверное, стоило напроситься в кузницу, а не работать на лесопилке.

― Как тебя зовут? ― спросил я, дружелюбно улыбаясь в ответ и не спеша вынимать руку из горячей хватки подмастерья.

― Син. Одна из моих матерей родом из Эха, ― пояснила женщина короткость имени, не переставая глядеть с глубокой признательностью. ― Каждый день я работаю изо всех сил, чтобы однажды достигнуть уровня нашей кузнечихи и открыть собственную кузницу. Если что-то понадобиться, я готова это выковать. Всё что угодно, когда угодно. За спасение За́ки я в вечном долгу перед тобой.

― Хорошо, что всё обошлось. На некоторое время я покину город, но однажды мне обязательно пригодится твоё мастерство.

Син кивнула, отпуская меня. И не возвращалась в кузницу, пока я вовсе не растворился вдалеке.

Я ощущал волнение. Новое чувство заполнило нутро. Впервые кто-то был мне признателен. Весь этот день оказался удивительнее и свежее всего, что я пережил, едва оказавшись в женском теле. Невидимые крылья росли за спиной.

Вернувшись к дому хранительниц, я уже почти передумал покидать Быстроречье, но дым без разрешения заползший в лёгкие быстро отрезвил, заставив закашляться.

― Вот мы и снова встретились, ― криво улыбнулась Вралета, вынимая трубку изо рта. ― Я отбываю завтра с рассветом. Лучше не опаздывать, лошади ждать не любят.

Она смотрела на меня, прищурив правый глаз и словно надеясь докопаться до сути. Я расправил плечи:

― Спасибо, что берёшь нас.

― Ерунда. С попутчицами куда веселее, чем в одиночку, ― каждый звук небрежно брошенной фразы отдалялся от меня вместе с Вралетой, которая развернулась, направившись в сторону обменного моста.

Конечно, я мог не просыпаться поутру и так никуда и не поехать. Но мешок с вещами и провиантом был уже собран, а Новжа ждала у парадных дверей. Пение соловьёв в звенящей утренней тишине казалось громче обычного. Оно заполняло меня, как и ожидание чего-то удивительного и нового от внезапного путешествия. Я покидал Быстроречье с лёгким сердцем, попрощавшись с сёстрами ещё накануне вечером. Прощание вышло сухим и формальным. Впрочем, я ведь и уезжал ненадолго, а пользы от меня в городе всё равно было немного.

Бросив мешок в повозку, я забрался следом, протянув руку и Новже. Мы устроились друг напротив друга. Соседство нам составили несколько крупных кругов сыра, сложенных башенкой, и три бочки сидра обклеенных этикетками с рисунками алых словно кровь яблок. Вралета тряхнула поводья:

― Дымок, Сигарка, едем домой!

Мерный стук копыт смешался со стуком моего сердца, в глубине которого поселилась тоска по городу, который я ещё даже толком не успел покинуть. Повернулся к Новже, одна слеза скатилась по её щеке, но была быстро стёрта ладонью. Подруга широко улыбнулась, заметив, мой взгляд.

― Давай смотреть только вперёд, Васха, только вперёд.

Я кивнул, повернувшись в сторону Вралеты, слегка покачивающейся вместе с телегой.

Скоро каменная дорога осталась позади, и колёса покатили более гладко. Затем растаяли вдалеке и последние деревья, солнце уже поднялось высоко и опалило нас своими лучами, обещая лишить кожу последних светлых участков. Не найдя себе дела, я стал полировать меч, раздумывая над тем, как бы его назвать.

― У такого меча должно быть имя, ― проговорил я задумчиво вслух, но в повисшей в воздухе тишине мои слова прозвучали как гром среди ясного неба.

― Зачем давать имя ножику? ― удивилась Вралета. ― Это же просто кусок металла.

― Этот кусок металла спас жизнь девочке, ― возразил я.

― Вообще-то это ты спасла ей жизнь, Васха, ― не согласилась Новжа.

Я вздохнул:

― Может и так, но без меча ничего бы не вышло. Потому я и хочу его назвать. Как, например, обычно придумывают имена детям?

― Хм, тебя назвали в честь восхода, потому что ты родилась на восходе солнца, ― ответила Новжа. ― А моё имя ― это воплощение того, чем я являюсь: новой жизнью. ― она повернулась к обменщице. ― У тебя такое имя замысловатое, что оно означает?

― В разгар лета ― Вралета. Родилась я летом. Если задуматься, то у этой штуковины есть своя история.

― Уничтожитель медведей или спаситель детей? ― подхватила идею Новжа. ― Или смертельное продолжение руки её хозяйки?

Я взглянул на меч, чьё лезвие отражало яркое солнце. Одно из колёс наткнулось на камень, повозку тряхнуло. В ушах зазвучал ясный как этот день шёпот матери: «сынок, милый...»

― Велимир, ― проговорил я, напрасно стараясь ухватиться за быстро ускользающее воспоминание. Ком застрял в горле.

― Это значит... ― озадачилась Новжа.

― Великий мир, ― догадалась Вралета, рассмеявшись чему-то своему. Смех её был подобен скрипу давно несмазанных дверных петель.

Спрятав меч обратно в ножны, я направил взгляд вдаль. В блестящей стали Велимира отражалось только лицо Васхи. Пора бы мне уже привыкнуть, что теперь это и моё лицо, как и её воспоминания теперь и мои воспоминания. Но всё ещё было трудно перестать думать о ней как о другом человеке.

Повозка ехала не торопясь, чтобы не опрокинуть своё содержимое, в основном яблочный сидр, потому что он, как заверила Вралета, очень ценился всеми жительницами Безбрежных равнин. В самом Быстроречье этот напиток употребляли не так часто и производили в основном для обмена, собирая яблоки с фруктовых деревьев Сада Древних.

Когда Вралета стала клевать носом, я предложил поменяться с ней местами. Сперва обменщица окинула меня крайне недоверчивым взглядом, прищурив один глаз для пущего эффекта. Бояться ей было нечего, я и прежде управлял повозкой, помогая отцу, но ей это объяснить, конечно, не мог, потому пришлось изображать внимательную и старательную ученицу.

― А у тебя здорово выходит, ― признала Вралета, занимая место напротив Новжи и заполняя трубку табаком.

― У Васхи просто масса талантов, ― отозвалась Новжа с гордостью. ― Она всегда стремиться попробовать что-то новое. В детстве взахлёб готовила, придумывая всё новые и новые блюда. Она создала печёные сладкие кружки ― печенья, так мы их назвали. Потом перешла на шитьё и сотворила широкие просторные сарафаны, правда, они не слишком прижились. Теперь же Васха защитила девочку мечом, который сама придумала.

Я следил за дорогой, на которой в общем-то ничего не происходило. В самом деле до находчивой и полной идей Васхи мне было как отсюда до луны, но подруга не спешила замолкать. Вралета же слушала, не прерывая, и пускала в небо дымные колечки. Так мы и ехали, пока солнце не закатилось и не пришлось устроить привал у костра.