Руки Джона Коффи - Кинг Стивен - Страница 5

"Я помог вам, правда?" - сказал Джон Коффи, и это было правдой, мое тело это подтверждало. Но умиротворения в моей душе не наступило. Этому он совсем не помог.

Мой взгляд упал на стопку бумаг под жестяной пепельницей на углу стола. На верхней стояло: "Отчет по блоку", а где-то посередине была графа, озаглавленная "Отчет о необычных происшествиях". Я заполню ее вечером, когда начну составлять рапорт о ярком и шумном прибытии Вильяма Уортона. Но нужно ли рассказывать, что произошло со мной в камере Джона Коффи? Я представил, как беру карандаш" тот, чей кончик всегда облизывал Брут, и вывожу одно слово крупными прописными буквами: ЧУДО.

Это, наверное, выглядело смешно, но вместо того, что-бы улыбаться, я вдруг почувствовал, что сейчас заплачу. Я закрыл лицо руками, прижав ладони ко рту, чтобы сдержать рыдания: мне не хотелось опять пугать Дэла, когда он только-только начал успокаиваться. Но рыданий не было, как не было и слез. Через несколько секунд я отнял руки от лица и сложил их на столе. Не знаю, что я чувствовал, но в моей голове жила единственная ясная мысль, чтобы никто не вернулся в блок, пока я не возьму себя в руки. Я боялся того, что они смогут увидеть на моем лице.

Я придвинул к себе бланк отчета. Я хотел подождать, пока успокоюсь, чтобы написать о том, как мой последний "проблемный ребенок" чуть не задушил Дина Стэнтона, но бюрократические штуки вполне мог заполнить сейчас. Я боялся, что мой почерк тоже будет смешным - дрожащим, но писал, как обычно.

Через пять минут я положил карандаш и пошел в туалет рядом с моим кабинетом. В общем-то, не сильно

и хотелось, но, думаю, мне не терпелось проверить, что же случилось со мной! Стоя в ожидании, когда потечет, я предчувствовал, что будет больно, как утром, когда казалось, будто из меня выходят мелкие осколки стекла, и то, что он сделал, в конце концов окажется всего лишь гипнозом, просто временным облегчением.

Боли я не почувствовал, а моча оказалась чистой, без признаков гноя, Я застегнул брюки, потянул за цепочку и вернулся к столу дежурного продолжать работу.

Я знал, что произошло. Наверное, знал это даже тог-да, когда пытался убедить себя, что был под гипнозом. Я получил исцеление, настоящее, чудесное, от Всемогу-щего Бога. Еще мальчиком, посещая всякие баптистские или пятидесятницкие церкви, которые почитались моей матерью и сестрами в определенный месяц года, я на-слушался разных историй о чудесных исцелениях. Не все я принимал на веру, но многим людям верил. Один из них - мужчина по имени Рой Делфинс, живший непо-далеку от нас со своей семьей, когда мне было лет шесть. Делфинс случайно отрубил топором пальчик своему ма-ленькому сыну, когда тот неосторожно положил руку на полено, которое держал, помогая отцу рубить дрова. Рой Делфинс сказал, что почти протер ковер коленями в мо-литвах осенью и зимой, а весной пальчик прирос снова. Даже ноготь стал расти. Я поверил Рою Делфинсу, когда тот свидетельствовал об этом во время празднования в четверг вечером. В том, что он говорил, чувствовалась неподдельная искренность; он стоял, засунув руки в кар-маны комбинезона, и не поверить ему было невозможно. Когда палец начал прирастать, его сначала покалывало, палец не давал спать ночью, говорил Рой Делфинс, но он знал, что это божественное покалывание, и терпел, Молитесь Иисусу, Отче наш, сущий на Небесах.

Рассказ Роя Делфинса был одним из многих, я вос-питывался в традициях чудес и исцелений. Я вырос с ве-рой и в амулеты (только там, в горах, мы рифмовали его со словом "портрет"), - болотная вода от бородавок, мох под подушкой от сердечной боли из-за потерянной любви и, конечно же, в то, что мы называли талис-манами, но я не верил, что Джон Коффи колдун. Я смот-рел ему в глаза. Более того, я ощутил его прикосновение. Оно было как прикосновение странного и удивительного доктора.

- Я ведь помог, правда?

Эти слова все звенели и звенели у меня в голове, как обрывок песенки, от которой никак не можешь избавиться, или как слова заклинания,

- Я ведь помог, правда?

Правда, только помог не он. Помог Господь. И если Джон Коффи говорил "я", то скорее от незнания, чем из гордости, но я знал, верил по крайней мере в то, что узнал об исцелениях в этих церквях (Молитвы "Отче наш, сущий на Небесах"), в сосновых деревянных домиках, так милых сердцу моей двадцатидвухлетней матушки и теток: исцеление зависит не от исцеляемого и не от целителя, а только от воли Божьей. Для того, кто просто поправился после болезни, это нормально, так и должно быть, но человек исцеленный должен потом спросить "почему", задуматься о воле Божьей и о том, какие сверхъестественные пути прошел Господь для осуществления воли своей.

Чего же тогда Бог хотел от меня? Чего так сильно желал, что вложил целительную силу в руки детоубийцы? Чтобы я остался в блоке, а не дрожал дома в постели, больной, как собака, с мерзким запахом серы, исходящей из всех моих пор? Возможно. А может быть, мне нужно было находиться здесь, а не дома на тот случай, если Буйный Билл Уортон опять решит выкинуть какой-нибудь номер, или для того, чтобы Перси Уэтмор не отмочил что-нибудь идиотское и разрушительное. Ну ладно, что ж. Я буду смотреть вокруг и помалкивать, особенно о чудесных исцелениях.

Никто не удивится тому, что я лучше выгляжу, я всем говорил, что мне лучше, и до сегодняшнего дня действительно в это верил. Я даже сказал начальнику Мурсу, что поправляюсь. Кое-что видел Делакруа, но я подумал, что он тоже будет помалкивать (опасаясь, вероятно, что Джон Коффи напустит порчу, если станет болтать). Что же касается самого Коффи, то он, наверное, уже забыл обо всем. В конце концов, он всего лишь посредник, передаточная труба, а ни одна труба не вспомнит, что за вода текла в ней, когда перестанет идти дождь. Так что я решил молчать по этому поводу и не представлял себе вовсе, когда смогу рассказать об этом и тем более, кому.

Однако, нужно признаться, этот громадный парень был мне интересен. А после того, что произошло со мной в его камере, он стал мне еще интереснее.

4

Прежде чем уйти домой в тот день, я договорился с Брутом, что он заменит меня утром, если я задержусь, а когда проснулся, то сразу же отправился в городок Тефтон графства Трапингус.

- Что-то мне не очень нравится, что ты так беспокоишься об этом Коффи, - сказала жена, протягивая мне пакет с приготовленным завтраком (Дженис не доверяла гамбургерам из придорожных забегаловок, она говорила, что в каждом из них - расстройство желудка). - Это на тебя не похоже, Пол.

- Я не беспокоюсь о нем, - объяснил я. - Мне просто интересно, вот и все.

- Опыт мне подсказывает, что одно с другим всегда связано, язвительно заметила Дженис и крепко поцеловала меня в губы. - Я бы сказала, что ты стал лучше выглядеть. А то я уже стала волноваться. Твои "водные артерии" прошли?

- Да, все прошло, - ответил я и уехал, всю дорогу напевая песенки вроде "Приходи, Джозефина, покатаемся в машине" или "Мы богачи".

Сначала я зашел в редакцию тефтонской газеты "Интеллидженсер", и там мне сообщили, что парень, которого я ищу, - Берт Хэммерсмит, скорее всего в здании суда графства. В здании суда мне сказали, что Хэммерсмит был, но ушел, после того как прорвало трубу и заседание суда отложили. Рассматривалось дело об изнасиловании (на страницах "Интеллидженсера" преступление будет упоминаться как "нападение на женщину", именно в таком стиле описывались подобные дела, пока на сцене не появлялись Рикки Лейк и Карни Вильсон). Вероятнее всего, он пошел домой, объяснили мне. Я узнал, в каком направлении нужно ехать по грунтовой дороге, такой разбитой и узкой, что я с трудом осмелился направить на нее свой "форд", и там наконец нашел нужного мне господина. Хэммерсмит написал большую часть очерков о суде над Коффи, и именно от него я узнал многие подробности преследо-вания, которое и привело к поимке Коффи. Подробности, которые в "Интеллидженсере" посчитали слишком ужасными, чтобы напечатать.