Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1 - Алпатов Михаил Владимирович - Страница 14

Период древнего каменного века — это время предрассветной мглы, время, когда из мрака, окутывавшего человека, лишь начинали вырисовываться очертания отдельных предметов. Основой жизни его было присвоение, использование готовых природных богатств для своих надобностей. Соответственно этому многие орудия первобытного человека созданы не им, а природой. Иногда бывает трудно, почти невозможно провести четкую грань между порождением природы и созданием человека.

Он жил в пещерах, в естественных расселинах скал, одевался в шкуры животных; пустые тыквы служили ему в качестве сосудов, ракушки и пестрое оперенье птиц — в качестве украшений; его главным орудием была рука, потом он усилил ее удар, пользуясь острыми кусками кремня; вместо игл он использовал кости рыб. Видимо, и искусство возникло из своеобразного истолкования природных форм, случайно оказавшихся пригодными для этих целей.

Известно, что даже современные люди тешатся, выискивая в очертаниях Альп силуэт уснувшего Наполеона. Но для современного человека это выискивание служит не больше, чем простой забавой. Первобытный человек относился к этому гораздо серьезнее. Он совершал свой первый шаг на пути художественного творчества. Странно торчащие и поразившие его камни напоминали ему группу живых людей, и он принимался за их обработку, чтобы довершить создание природы (как это видно еще теперь на неоконченных изваяниях на острове Пасха). Случайный выступ камня в пещере толкал его воображение, он казался ему в полумраке контуром спины пасущегося быка, и он пририсовывал к нему очертания рогов и ног и создавал картину (ср. стр. 44). Не нужно думать, что эти упражнения человека были свидетельством его беспомощности и слабости. В этом претворении созданий природы в нечто воображаемое заключались зерна подлинного художественного творчества.

Возможно, что с помощью этих изображений первобытный человек не только пытался овладеть земными благами и подчинить себе природу. В некоторых случаях эти изображения в качестве своеобразных письмен служили средством общения. Из древнейших рисунков и резьбы первобытного человека возникли амулеты и скарабеи древнего Египта и вместе с тем вся древняя изобразительная письменность, иероглифы. Но было бы неверно отрицать, что первобытный человек в своих изображениях схватывал больше, чем нужно было для того, чтобы изображение обладало таинственной силой воздействия или служило средством сообщения мысли.

Самая уверенность, что кусок камня это и есть живой зверь, мысль о тождестве материала и изображения была предпосылкой художественного претворения явлений природы. Нам очень трудно сказать, где кончалась магия и начиналось искусство, где следует видеть практическую деятельность и где начинается художественное творчество. Недаром у американских народностей одним и тем же словом обозначается труд и обрядовая пляска. Но все же эти изображения и обрядовые действия заключали в себе больше, чем это требуется для несложного магического обряда. В них сказалось и воображение первобытного охотника, и его уменье выделить из богатства впечатлений наиболее существенное, и, наконец, чувство простейшего порядка и ритма.

Древнейшие скульптурные изображения человека, безобразные женщины, иронически названные Венерами, имели культовое значение. Женщина пользовалась большим почетом; считалось, что она оказывала таинственное покровительство на охоте. Назначением этих статуэток, видимо, следует объяснять их застылость как идолов, их непомерно подчеркнутые груди и пышные бедра. И все же поразительно, что при всей грубости образа здесь ясно подчеркнута лепка, градация объемов, ритмическая повторность форм. Все это придает этим памятникам характер законченных художественных произведений.

Нет ничего удивительного в том, что, несмотря на усилия исследователей, мы до сих пор не можем представить себе распространение и развитие искусства древнего каменного века с той же ясностью, с какой мы представляем себе развитие искусства в последующие периоды. Причины этого лежат не только в неполноте сохранившихся памятников, но и в том; что художественное творчество первобытного человека не составило прочной традиции. Между поколениями было мало преемственности. Отдельные племена, ярко проявившие себя в искусстве, должны были каждый раз начинать все развитие сызнова.

При всем том изучение сохранившихся памятников говорит о существовании нескольких направлений в искусстве древнейших охотничьих племен. Выдающееся место среди них принадлежит людям, обитавшим в Южной Франции и в Северной Испании. Здесь больше всего сохранилось пещер, расписанных первобытным охотником, раскопано наибольшее количество первобытных памятников. Впрочем, аналогии к западноевропейским памятникам встречаются и на Востоке, в частности, на территории Советского Союза найдено множество женских статуэток, образцы животной скульптуры и наскальные рисунки в Карелии.

Принято делить искусство древнего каменного века на три периода, нередко обозначаемые по месту стоянок. Период Ориньяк особенно богат памятниками резьбы и скульптуры. Период Солютре, менее богатый художественными находками, представлен миндалевидной формы камнями, находящими себе аналогии и в Восточный Европе. Период Мадлэн знаменует новый подъем художественного творчества. К этому последнему периоду относятся лучшие произведения первобытной живописи, и, в частности, знаменитые пещеры Альтамиры в Северной Испании. Правда, у нас нет оснований представлять себе период Мадлэн как последовательное завершение, высшую точку в развитии первобытного искусства на его путях к реализму. Во всяком случае можно без преувеличения сказать, что обитатели этих мест были наделены большим художественным даром.

Другие стороны искусства древнего каменного века выступают в несколько более поздних росписях Испании. Все они выполнены в один цвет, преимущественно красной и ровно положенной краской, безо всяких попыток лепки. Зато в них гораздо больше рассказывается о жизни человека, его охоте, войне. В одной росписи представлено, как длинноногий человек влезает на дерево и лакомится диким медом, вокруг него летают пчелы. Для того чтобы рассказ был понятен. пчелы представлены непомерно большими в сравнении с человеком.

Эти росписи не производят впечатления большой жизненности уже по одному тому, что все фигуры силуэтны. Но некоторые сцены, вроде сражения, при всей схематизации человеческой фигуры, показанной одними штрихами, все же удивительно жизненны. Здесь даже неуместно говорить о том, что фигуры кажутся распластанными, что сцена представлена с птичьего полёта, настолько поражает сила борьбы, так подкупает в этих охваченных страстью телах решительность, с которой обнажен суровый закон жизненной борьбы, основа человеческого существования.

Близкие к этим испанским росписям наскальные рисунки были найдены в недавнее время в Северной и Южной Африке. Они говорят о возможности переселения из Испании в Африку или обратного движения. Среди этих произведений особенно примечателен один выполненный силуэтно рисунок, изображающий три танцующие фигуры. Рисунок этот останавливает внимание прежде всего изумительным чувством ритма. Его красота особенно бросается в глаза, если переводить свой взгляд с одной фигуры на другую. Тогда замечаешь общность некоторых их черт и отличие других. Каждая фигура служит как бы вариантом другой, развивает, усиливает движение соседней. Как ни схематичен самый очерк фигур, но движение их приобретает такой осязательный характер, какого не найти и в позднейшие периоды. Единый ритм пробегает через три фигуры и все же дается в различных оттенках. Левая фигура самая стремительная, другая застыла на одной ноге, третья закинула корпус назад, но спешит за своими подругами. Глядя на этот рисунок с его стихийно выявленным ритмом, становится понятным, почему впоследствии на европейские народы производил такое сильное впечатление танец дикарей.