Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 98

Увы, в таком формате отношений желания сабы хоть и принимаются во внимание, но уж никак не подлежат немедленному удовлетворению. Несмотря на непрекращающуюся эйфорию, я понимала основную суть подобных отношений очень хорошо. Во многом она вызывала возмущение, неприятие, страх и несогласие, но я была слишком тактична (а может, просто напугана), чтобы возражать и пытаться разложить по полочкам, что я буду делать, а чего – категорически не буду. Если я согласилась на подобный формат, мне придется автоматом принять все правила, невыполнение которых, так или иначе, будет наказываться, иногда даже слишком строго. Страх наказаний прочно засел в моем сознании, и пока что приятное тугоплавкое волнение вошедшего в завершающую фазу единения было разбавлено определенными опасениями перейти черту, нарушить закон вещей и вызвать его недовольство. Почему даже это состояние было наполнено выбивающей слабостью и уязвимостью, которая теперь звучала исключительно в положительном контексте?

Негласно правило сексуальной тематической взаимосвязи оставалось действенным лишь на его территории, в стенах загородного особняка, напоминая о себе слабыми отголосками здесь и сейчас, в сетях засыпающего осенним сном шумного мегаполиса. Отсчитывая тянущиеся дни, часы и минуты до следующей встречи, я изо всех сил культивировала в себе хладнокровие, чтобы не потерять особую прелесть ежедневных встреч за чашкой кофе, ужином в ресторане, премьерой фильма и шопингом. Иногда его настойчивость в выборе одежды для меня раздражала. Я понимала, что выгляжу настоящей леди, но такие элементы проявления тотального контроля отчасти царапали мозг. Возражать не смела, так как со спонсорами вроде как и не спорят – так я говорила себе, хотя, на самом деле, причина была в другом. Не панический ужас и даже не страх – разобраться было сложно, и я быстро загасила в себе эти стремления, потому как ожидание встречи при закрытых дверях кипятило кровь куда сильнее.

Вечер пятницы порадовал отсутствием дождя, золотистым закатом и предвкушением, которое не отпускало меня все утро, а к вечеру трансформировалось в плохо скрываемую тревогу. С ним так будет еще долго, я уже умела видеть подобные вещи наперед, непременный атрибут люкс-формата таких изысканно-острых взаимоотношений. Когда тебя снедает острое волнение, время разгоняет свой бег под прессингом беспощадной центробежной силы, поглощая твои минуты, отсчитывая секунды извращенного предвкушения.

Почему я вспоминаю рассказ Рэя Бредбери из «Марсианских хроник», вжимаясь с силой в мягкую кожу сиденья «лексуса»? Жизнь, умещенная гравитацией Марса в один быстро догорающий день с неминуемым закатом жизненного пути уже к вечеру? Когда мне с ним что-то по-настоящему угрожало, и когда у меня отнимали право выбора? В этом мой страх? Взять ответственность за право все остановить самой, когда я хочу надеяться, что он отреагирует моментально на каждый страдальческий вздох или пролитую слезу? Не отреагирует. Не надейся. Потому что ни то, ни другое не есть страдание в данной интерпретации.

Я запуталась. Я даже не заметила, как быстро пролетело время, невольно вздрогнув, когда перед нами медленно поднялась ширма ворот, и так же медленно опустилась, когда мы оказались на территории его владения. Эта праздная неспешность словно была призвана меня успокоить, внушить уверенность в том, что я смогу беспрепятственно уйти в любой момент… если, конечно, захочу.

Мне все еще не удается взять себя в руки, когда мы оказываемся в холле его особняка, похожего на уютный охотничий домик уникальной дизайнерской стилистикой, а его руки галантно помогают мне снять пальто. С сапожками справляюсь сама, хотя пальцы ощутимо дрожат. Не приносит желанного облегчения даже поток ледяной воды на ладони и аромат того самого кофе, «напитка арабских шейхов», которым Алекс так гостеприимно угостил меня впервые на территории своего клуба – я осторожно, словно опасаясь растревожить хищника, прокрадываюсь в гостиную и привычно забиваюсь в угол дивана, поджав под себя ноги, выдавив слабую улыбку, когда на глянцевый обсидиан столика опускается чашечка горько-сладкого афродизиака.

- Моя девочка чем-то напугана? – он опускается в кресло и наклоняется вперед, расставив ноги и сцепив пальцы в замок, а я поспешно трясу головой, заставляя себя держать улыбку. Александр внимательно изучает меня, оценивая каждую эмоцию, самое незаметное движение лицевой мускулатуры, дыхание, которое я пытаюсь задержать. Удовлетворенно кивает, расцепив переплетение пальцев, в небрежном жесте расслабленного хозяина положения слегка задевает ими правую бровь, вместе с благосклонно-понимающей и, вашу мать, довольной улыбкой.

Я молчу. Униженно лепетать «не знаю» не хочется, да и просто нет сил. Неотрывно слежу за плавным росчерком его длинных пальцев по лбу с внезапно ярким бликом золотого Анубиса на печатке.

- Ты же понимаешь, что мы неминуемо будем двигаться вперед, с каждым разом все дальше и сильнее? Ты отдаешь себе отчет в том, что все, что происходит, имеет весьма отдаленную параллель с принятыми в обществе стандартами? Ты понимаешь, что тебе придется добровольно рано или поздно принять всю мою власть без остатка… Заполнить себя ею! Буквально запустить себе под кожу, потому что я намереваюсь сделать то же самое?

Намеренная, провальная попытка меня успокоить? О нет, сегодня это вовсе не входит в его планы. Моя беззащитность стала его «Святым Граалем» в этот вечер. Выбивающая хрипотца уверенного голоса прошивает меня теплой волной.

- Понимаю, - хватаюсь за чашку с кофе в стремлении чем-то занять свои руки, чудом не обжигаю язык и небо судорожным глотком. Сегодня наш разговор-прелюдия оскорбительно краток. Быстрый экскурс хладнокровного инструктора, не более.

- Стоп-слова помнишь? – в голосе нет прежней ласки, а светлый оттенок глубоко проникающих глаз уже прочерчен темными жилками усиливающегося малахита, губы сжимаются в тонкую линию застывшей маски настоящего доминанта. Я могу только быстро кивать. – Отлично. Если тебя напрягает их резкость, ты можешь просто просить, не разрывая сцены. И поверь, я умею слышать, когда категорическое «нет», а когда – «нет, не останавливайтесь». Ты готова?

Попробовала бы я ответить «нет»… прежде всего, самой себе! Я не протестую не потому, что боюсь его и последствий своего отказа, нет - чувство безопасности, слитое с тревогой в одно целое, согревает изнутри, посмеиваясь над выбивающей дрожью. Я еще довольно неискушенная в подобных играх, чтобы это осознавать. Поспешно киваю.

- Допивай свой кофе… Да не торопись так, у нас достаточно времени! Согревайся, иди в свою комнату, сделай, что необходимо. Сколько времени тебе понадобится, чтобы быть готовой?

Пытаюсь произвести в уме математические расчеты, цепляясь за возможность отвлечься от тревоги, но мысли путаются.

- Да, отныне, в этот раз и во все последующие я сам буду рассчитывать твоё время. Хочу, чтобы ты была морально готова. Остальные правила обсудим в комнате. Полчаса, думаю, достаточно?

Я деактивирована сталью хладнокровия его голоса до такой степени, что не решаюсь посмотреть в глаза. Допиваю почти залпом немного остывший кофе, ловко вскочив с софы на ноги. Мне сейчас настолько хочется одного – скрыться в защитных стенах той самой комнатки, где я с прошлого раза оставила свои вещи, что даже не оборачиваюсь назад.

- Стоять. – В его голосе нет угрозы, но я ужалена льдом бескомпромиссной власти. – Ты спросила разрешения?

Твою ж мать. Поворачиваюсь, готовая провалиться сквозь землю от страха и унижения. В его взгляде нет намека на оттенок жалости к моей участившейся аритмии, с замиранием сердца понимаю, что вижу его именно таким, как в тот первый раз, когда испугалась до щемящего желания упасть в поиске защиты к ногам более сильного хищника.

- ПожалуйстаРазрешитеМнеУйти, - скороговорки удаются нам в самые непредвиденные моменты, занятная ирония судьбы. Вздрагиваю, когда он делает шаг вперед, но чудом умудряюсь не отпрянуть и не закричать, когда сухие губы касаются моего лба поверхностным поцелуем покровителя, а ладони несильно сжимают плечи в успокаивающей ласке.