Вознесение черной орхидеи (СИ) - Тимина Светлана "Extazyflame" - Страница 73

Перед этим сеансом у Ирины я была в приподнятом настроении, восхищалась осенними красками, солнечными бликами в витринах магазинов, приближением скорого листопада. Алексу, казалось, передалось мое настроение, он улыбался той самой улыбкой, которую я видела так редко и только мимолетно – искренней, настоящей, той самой, что собственноручно снимала с него маску хладнокровного эстета-повелителя.

- О чем вы там говорите? – качая головой и не сводя глаз с убегающего под колесами ровного блестящего асфальта, шутливо интересовался он. – Готовите план по захвату земного шара?

- Мой психолог запретила мне обсуждать это с кем бы то ни было!

- Я умею убеждать. Может, расскажешь сама?

Я расскажу ему это очень скоро. Только дар убеждения тут будет ни при чем. Это будет подзабытая истерика с обвинениями в адрес первоклассного специалиста в области психоанализа и даже отказ от продолжения лечения, и только чудом меня уговорят это продолжить. Я не догадываюсь, интуиция спит, даже когда Ирина лично заваривает мне изумительный белый чай, потому как только она одна знает секреты его приготовления и не доверяет секретарю. Ее умные внимательные глаза отмечают малейшее изменение моей улыбки, я чувствую это очень хорошо. Малоприятно, но я сама согласилась сотрудничать. Кажется, даже улавливаю секундное замешательство железной леди Фрейд перед тем, как она указывает на удобную кушетку для релаксации.

- Сегодня я попробую погрузить тебя в гипнотический транс. – Сердце срывается с места, стучит в грудную клетку с пока не высказанной просьбой выпустить на волю, и я смотрю на Милошину умоляющим взглядом напуганного ребенка.

- Может, не стоит? Ну пожалуйста…

- Чего ты боишься?

Мне сложно подобрать ответ на этот вопрос. Я боюсь того, что посторонний человек сейчас раскроет мое сознание, увидев то, что я прячу даже от самой себя и не желаю признавать. Я понимаю, там доверчиво уместились на импровизированной книжной полочке все мои опасения, которые мешают двигаться дальше и отпускать прошлое, я знаю, что Ирина сможет их искоренить в одно касание… Может, я просто сильно люблю эти страхи и не готова с ними расстаться?

- Юля, мы все запишем. Ты сможешь потом это просмотреть, и мы разберем каждое слово. Не переживай, я не буду делать тебе внушение из серии «убить президента»! Я все это делаю для того, чтобы тебе помочь, хотя иногда в подобных методах и мало приятного…

Ей приходится подвести меня за руку к кушетке, расправить подушки. В мире современных технологий нет места спиральным колебаниям кулона на цепочке – нажатие кнопки пульта, тяжелые темные шторы на окна, и на белой стене под вспышкой проектора оживает калейдоскоп меняющихся абстрактных линий и капель. Я не успеваю даже удивиться, ожившая картина притягивает взгляд, затягивая в себя, еще миг, и она трансформируется в технологию стереофильма, выключая сознание, резанув по пяткам и солнечному сплетению сладкой аналогией погружения в сабспейс… Капли искусственной реальности похожи на стайки маленьких рыбок, но они в этот раз движутся не за ладонью по ту сторону стекла аквариума, они танцуют в такт тихому и спокойному женскому голосу, вздрагивая, когда меняется его тональность, и умиротворенно затихая, когда его оттенок стремится к абсолютному покою. Я думала, это будет больно, я почувствую вскрытие защитного купола без всякой анестезии… Но я не ощущаю никаких прикосновений.

Нежный голос ведет за собой, и легкость этого полета мало похожа на то, что я испытала с Димой… А, что именно? Ира, как бы тебе там понравилось! Только я сама не понимаю, что же это было. Наверное, включение резервных генераторов психики, которая каждый день наедине с ним была под угрозой срыва. Почему? Проще так думать… Ты права… Даже в этом. Наверное, мне все это больше приносило удовольствия, чем боли. Почему я этому сопротивлялась?.. Я не знаю. Я не хотела! И, наверное, с самого начала… У меня ведь забрали право выбора и принятия решений…

Поднятие архивов памяти с полок даже не провоцирует аллергию на пыль, там царит стерильность… Слишком часто я к ним прикасалась, любовно поглаживая и не желая отпускать. Без протеста передаю эти глянцевые книги в дизайнерской обложке черно-красного цвета, цвета моей боли и затерянности в навязанной игре, в руки той, которая, кажется, знает, что с этим делать. Повинуюсь ее мелодичному голосу и расслабляюсь, не пытаясь взвешивать свои ответы и концентрироваться на необычных ощущениях. Доверчиво сдаю свое оружие еще не в полной уверенности, просто с робкой надеждой, что меня не уничтожат им же. Спящую.

Когда я открываю глаза, солнечный свет заливает комфортный кабинет психоаналитика, зайчики пляшут по светлым стенам в такт колыханию жалюзи. Ирина не теряет времени зря, похоже. Ее пальцы быстро бегают по клавиатуре планшета, перенося информацию с монитора стационарного компьютера.

- Все хорошо? – нейтрально спрашивает она, не глядя на меня, печатает последнее предложение и только после этого поднимает глаза, сцепив перекрещенные пальцы в замок. Я беспечно улыбаюсь в ответ, но улыбка медленно гаснет. Ее взгляд, выпущенный хищным прищуром разряд ледяных крупинок бьет наотмашь. - Теперь поговорим. – Вздрагиваю от сменившейся интонации, поспешно принимаю сидячее положение, обхватив руками подушку на своем животе. Атмосфера дружеского взаимопонимания уничтожена этим сухим тоном, тускнеют солнечные зайчики на стенах и потолке, а я вновь ощущаю острый спазм того, что называют «психологическим ознобом». Идеальная бровь Ирины слегка поднимается вверх, а на губах разгорается циничная улыбка, призванная убить меня своей зеркальной идентичностью со злорадной улыбкой совсем другого человека.

- Можешь не стараться.

- Что? – оглядываюсь по сторонам, одержимая лишь одним желанием – исчезнуть, раствориться, спрятаться в кожаной обивке дивана. Сейчас что-то произойдет, и я не хочу ждать, когда это случится! Оглядываюсь на дверь… Алекс обычно ожидает меня в смежной комнате отдыха. Закричать? Просто встать и выйти из кабинета, пусть мадам психоаналитик играет в эти игры со своим отражением?

- Изображать жертву. Пытаться доказать мне, как тебе ужасно страшно и как ты хочешь это прекратить. – Я вздрагиваю, когда Ирина медленно приближается ко мне. – Тебе сейчас как угодно, но не плохо, верно? – отшатываюсь от ее протянутой руки, словно от замаха для последующего удара. Голливудская улыбка пси-садистки шире, обнажая белоснежные зубы. – Аритмия пошла. Только не похожая на ту, что ты испытываешь, скажем, в ожидании экзамена или опаздывая на лекцию. Хорошо тебе? Приятно?

Я не понимаю! Я решительно не могу понять, что происходит! Эта докторша слетела с катушек? Или я под гипнозом просила ее прессануть меня до кровавых слез?

- У тебя румянец во все скулы, а сердце качает кровь совсем не в мозг, правда? Ты непроизвольно шире расставила ноги, чтобы не признаваться самой себе в том, как хочется их сжать и ощутить первый удар волны нарастающего удовольствия. Ты сейчас всего за несколько секунд вспомнила несколько особо острых моментов с ним, тех самых, от которых рыдала и хотела уснуть глубоким сном, вот только они разогнали твое сердце еще сильнее, вместо того чтобы сбить возбуждение ужасом? Только мое присутствие сейчас останавливает тебя от желания прокрутить эти моменты в памяти до каждой незначительной детали?

Закрой рот, дипломированная сука. Я не знаю, какому извращенцу ты отсосала за диплом Оксфорда, тебя вообще нельзя на пушечный выстрел подпускать к людям!

Меня трясет. Я сглатываю униженный шепот «хочу уйти», из последних сил нахожу в себе смелость посмотреть ей в глаза. Попытка, обреченная на провал.

- Ты заигра..лась. – голос дрожит. – Я не понимаю, что ты городишь. Давай заканчивать!

- Не понимаешь? – ласковый тон сошедшего с ума нейрохирурга. – Может, сейчас поймешь? – огромный монитор резким движением ладони развернут на 180 градусов, быстрый удар-хлопок по клавише, запустившей трансляцию записи. И мой мир содрогается последней конвульсией предсмертной агонии перед тем как взорваться, испепелив защитный озоновый слой ядерным взрывом пойманного с поличным подсознания.