Третье пришествие. Звери Земли - Точинов Виктор Павлович - Страница 15

Эх, Эйнштейн, Эйнштейн, как нам тебя не хватает…

Последние слова я произнес вслух, Илона мгновенно отреагировала: не хватает, так свяжись с ним… Он просил, даже требовал перед отъездом, чтобы Петр Панов с ним немедленно связался, едва покинет больницу и объявится здесь.

Я бы связался, я даже пробовал, последний раз недавно, с ее городского, но слова Авдотьи полностью подтвердились: ни один из начальственных номеров не отвечает… Так и объяснил Илоне: как, мол, связаться? Запечатать письмецо в бутылку и бросить в речку Тосну?

– Он оставил девайс, специально для тебя и специально для прямой связи с ним… Сейчас принесу. Второй серии… э-эх… у нас, похоже, не будет.

Накинула халатик, вышла. Вернулась с простеньким восьмидюймовым планшетом, пояснила: настроен он так, что лишних движений делать не надо, включи – и видеосвязь сама установится.

– Да что же ты раньше-то молчала?!!

– Не промолчала бы – так и первой бы серии у нас не было… А я так давно не ходила в кино… Вот и подумала: терпел без тебя Эйнштейн две недели, потерпит и еще часок. У него хоть голотурии, а я совсем исстрадалась…

Ох уж эти женщины… Не тем думают.

– Нашла ту папку? С голотуриями?

– Нашла… Да уж… Кто бы мог подозревать ТАКОЕ…

Я продолжал дурацкий диалог с Илоной вместо того, чтобы с бывшим боссом начать другой, серьезный и важный, по единственной причине: одновременно торопливо одевался, не к лицу Питеру Пэну отправляться на видеоконференцию голышом.

Застегнул последнюю пуговицу и тут же сменил собеседника. Диалог, как ни странно, серьезным и важным от этой замены не стал. Остался неимоверно дурацким…

Знаете, что первым делом сказал мне Эйнштейн? После всего, что было, после всей дикой круговерти событий, начавшейся, кстати, с его амурных похождений в оранжерее моего дома? После разгрома Вивария, после побоища на Садовой, после гибели двух его заместителей и исчезновения еще двух?

Сказал он, негромко и печально, вот что:

– Ты изгадил мой стол, Пэн…

Сделал паузу и оглушительно проорал, потрясая сжатыми кулаками:

– ТЫ, СУКА, ИЗГАДИЛ МОЙ СТОЛ!!!

Ну что тут скажешь…

– Хреново быть тобой… – только и нашелся я.

Глава 5

Капитан Крюк идет по следу

Я сообразил, какой Питер Пэн тормоз, когда отшагал слишком далеко, чтобы возвращаться…

Пройтись от дома Илоны до нашего офиса недалеко – немного прогуляться через Тосно-2, перемахнуть железнодорожные пути, и, считай, пришел. На машине, в объезд, получится по времени столько же, а если придется пережидать у шлагбаума поезд – даже дольше.

Мой мозг, взвесив все за и против, принял логичное решение: идти пешком, не связываться с транспортом. Вот только у нижних конечностей спросить совета мозг забыл… А ноги в новых, не разношенных туфлях, полученных от Авдотьи, чувствовали себя некомфортно и с каждой сотней метров намекали все громче: стоит их, ноги, поберечь, чтобы все не закончилось кровавыми мозолями…

Вернуться на проспект Ленина и быстренько купить что-то более подходящее? Я прикинул: конец туда, конец обратно, приплюсовал время на поиски и «дойку» банкомата – и решил, что не стоит.

Доковыляю как-нибудь до нашего офиса… Там можно будет переобуться, кроссовки лежали у меня в кабинете старые, неказистые, но ноги не натрут. А еще лежала у меня там заначка, пять косарей. Деньги вроде и небольшие, но дарить их непонятно кому не хочется…

Решено – сделано.

Дежурный уставился изумленно. Наверное, слух о том, что знаменитый Питер Пэн валяется в больнице чуть не при смерти, разлетелся по филиалу, когда здесь еще жизнь била ключом… Опровергать его незачем и некогда.

Объектив «опознавателя» уставился на мою новую физиономию, я немного сомневался, устроит ли процент совпадений придирчивую технику. Не беда, просканирует сетчатку глаза и пропустит… Если, конечно, меня не исключили из списка допущенных… Эйнштейн уверял: пройдешь свободно, но едва ли оба врио информируют отстраненного начальника обо всех своих решениях.

…Разговор наш с бывшим боссом не затянулся. Высказав свое «фе» касательно стола, от прочих попыток общения Эйнштейн отбивался как мог. Лишь сказал, что я должен пойти в офис и забрать из своего сейфа пакет с крайне важной для меня информацией. Никто меня на входе не арестует, внутри тоже, не было таких распоряжений, он хоть и далеко, но руку на пульсе держит, свои люди в филиале остались. Так что иди, возьми пакет, изучи содержимое: вот тогда-то и появится тема для долгого обстоятельного разговора. До того ему, Эйнштейну, не стоит терять время, отвечая на мои глупые вопросы, после изучения документов они отпадут сами собой…

Один вопрос я все же задал и сразу же уточнил: без ответа на него никуда я не пойду, и пусть тогда Эйнштейн свернет свою инфу в трубочку и засунет в то место, где она очень удивит проктологов.

Вопрос, возможно, был глупый. Для Ильи. А для меня насущный и основной: имеет ли эта информация отношение к моим похищенным девочкам? Самое непосредственное, пообещал Эйнштейн и тут же получил ответное обещание: если врешь – убью.

Начав задавать вопросы, остановиться трудно… Я задал еще один, теперь и вправду глупый: ты, собственно, где? Непосредственно после обещания убить, согласитесь, не очень умно интересоваться такими интимными вещами…

Где находится его «далеко», Илья конкретизировать не пожелал. После, дескать, все после…

Я попробовал выяснить сам, проследить сигнал… Не преуспел: сигнал уходил на здешнюю телебашню, утыканную (кроме собственно ТВ-причиндалов) приемо-передающей аппаратурой всевозможных провайдеров и операторов сотовой связи. В тамошней какофонии аномалу отследить сигнал – все равно что человеку с нормальным слухом расслышать кузнечика, стрекочущего в оркестровой яме во время исполнения оперы.

Эйнштейн мог говорить со мной из столицы… Или из-за океана, через спутник. Или из шкафа Илоны… нет, оттуда я услышал бы его голос вживую… Но за стенкой, в соседней квартире, Эйнштейн вполне мог сидеть.

Утешало одно: никто нас подслушать не мог, сигнал был закодирован добротно, одним из новейших кодов с плавающей «декой», причем неизвестным мне, а я такие вещи отслеживаю…

Короче говоря, я пошагал в филиал. Первоначальный вариант потрошения отменился: ни к чему собирать информацию по крупицам у людей и компьютеров, если кто-то сделал все за тебя.

…«Опознаватель» наконец-таки дал добро, и я быстренько просочился мимо дежурки. Прорваться силой, наверное, смог бы… Но тогда пришлось бы хватать добычу и мгновенно смываться. А мне хотелось немного осмотреться. Принюхаться – что тут носится в воздухе? Все-таки не все сотрудники отправлены по домам…

В филиале стояла тишина, как на Тосненском кладбище, куда меня собралась наладить Илона… Из курилки не доносились голоса, из-за дверей бухгалтерии не слышался смех тамошних развеселых девиц. Прошел длинным, уныло окрашенным коридором – ни души, а обычно пяти шагов не сделаешь, чтобы с кем-то не поздороваться…

На второй этаж я поднялся по боковой узкой лестнице – по ней редко кто ходил, чтоб не давать крюка. Но до моего кабинета по главной, по центральной лестнице идти дольше.

Поднялся, так никого и не встретив, и оказался у своих владений. Дверь заперта – Леденца, делившего со мной служебную площадь, на месте не было и никогда уже не будет. (Мы с покойным сталкером здесь бывали редко, наездами, и Эйнштейн решил, что выделять каждому по отдельному кабинету – слишком жирно.)

Ключи от кабинета постоянно таскать с собой резона не было, и мы – и Леденец, и я – частенько забывали их в Виварии. И для таких оказий сделали дубликат и держали в коридоре, в тайничке, всем инструкциям по внутренней безопасности вопреки…

Короче, внутрь я попал без труда и без криминального вскрытия дверей.

Мой комп-моноблок исчез со стола. И отчего ты не удивлен, Питер Пэн? Но важной информации я здесь не хранил, так что тех, кто займется потрошением диска, ждет большой облом – ничего интереснее семейных фото с пляжа не найдут, да и там на всех Натали в купальнике…