Пусти к себе свет (ЛП) - Уилгус Ник - Страница 40

– У вас опять заканчивается содовая по скидке, – сообщила она. – Черта с два я поеду аж до самого «Уолмарта» в Эмори, чтобы платить по одиннадцать баксов за упаковку, когда у вас она продается по десять. Я покупаю ее в основном ради внуков, ну ты знаешь, когда они приходят меня навещать. А как поживает твой мальчуган? – Она бросила пытливый взгляд на Ишмаэля.

– У нас все нормально, – ответил я.

– Я слыхала о Саре. Господи, Хен! Куда катится мир? Сколько страху, наверное, натерпелись вы с этим бедняжкой, когда его мама заявилась посреди ночи да еще в таком состоянии.

Я не ответил. Полиции, по моему мнению, следовало помалкивать о подобных вещах и не распускать по всему городу слухи.

– Ее правда объявили в розыск в Алабаме? – Мисс Ида выдала полный ужаса взгляд, как если бы она переживала за Сару, а не стремилась удовлетворить свою жажду сплетен и любопытство.

– Насколько я знаю, да, – сказал я.

Мое нежелание вдаваться в подробности заметно разочаровало ее.

Пока Ишмаэль пытался погрузить ее содовую обратно в тележку, она наградила его еще одним взглядом.

– Господи, Хен, вам нужна няня! Он что, будет помогать тебе каждый день?

– Этот вопрос мы пока не решили, – сказал я. – Но уверен, скоро решим. Он делал уроки.

– Что за уроки могут поручить такому несчастному малышу? Господи, сейчас детей чересчур нагружают. В моем детстве все было не так. Я, конечно, собрала свою долю хлопка, работая в поле рядом с папиными людьми, но так уж было заведено в те времена. Ты когда-нибудь собирал хлопок, Хен?

– Таким похвастаться не могу. С вас тридцать шесть долларов и двадцать четыре цента.

Глава 66

Что стряслось с Шарлой?

После того, как мы вернулись домой, я подоил Ромни, а Ишмаэль напоил и накормил кроликов в клетках, после чего насыпал цыплятам, столпившимся вокруг него в вихре перьев и писка, пшена.

– А где Шарла? – спросил он, остановившись рядом со мной и потерев Ромни по боку, пока она туда-сюда вертела хвостом.

– Не знаю, – ответил я. – Может, поищешь ее? Она наверняка где-то неподалеку.

Он убежал и, выкрикивая ее имя, сделал круг вокруг дома.

– Я нигде ее не нашел, – вернувшись, сообщил он.

– Под крыльцом посмотрел?

– Да.

Я унес молоко Ромни в дом, помыл руки.

– Не похоже это на Шарлу, вот так пропадать, – сказал я.

– Она убежала?

– О, нет. Ей у нас хорошо. Может, она где-то в лесу.

У Шарлы не было склонности бродить вне двора – ни в лесу, ни где бы то ни было. Фактически, я не смог припомнить ни единого случая, когда после того, как я возвращался домой, она не бегала бы за мной по пятам, из чего следовало, что она или заболела, или попала в беду.

Взяв квадроцикл, мы спустились к реке, куда она скорее всего могла бы уйти. Я ехал медленно. Мы внимательно смотрели по сторонам, оглядывая кусты и деревья, но назад поехали с пустыми руками.

– Где она, дядя Хен? – спросил из-за моей спины Ишмаэль.

– Мы найдем ее, – пообещал я с неприятным ощущением в животе. Шарла жила у нас года три. Я взял ее из приюта вскоре после смерти родителей. Мы с Сэмом отправились туда за щенком, но когда я увидел Шарлу – уже старую, брошенную, несчастную, с хромой лапой, которая гарантировала, что ее никто не возьмет, – мое сердце немедленно к ней прикипело. Она возвращала нашу любовь в стократном размере. Но чтоб убежать… такое поведение было совсем на нее не похоже, хотя здесь водилось бог знает сколько опоссумов, кроликов и другого зверья, за которым можно было гоняться, если бы такая идея вдруг пришла ей на ум.

Я объехал дом, затем выехал на дорогу. Ездить на квадроцикле по шоссе, в принципе, не разрешалось, но здесь этим правилом нередко пренебрегали. Я проехал около полумили, оглядывая поля и канавы и переживая, что Шарлу сбил какой-нибудь автомобиль. Не увидев ее, я повернул в обратную сторону.

Ее нигде не было.

Вернувшись на подъездную дорожку, я заглушил мотор, и мы слезли.

Во внезапно наступившей тишине я услышал нечто похожее на слабый, скулящий стон.

– Ты слышал? – спросил я.

Иши кивнул и повернул на восток, где ограда с колючей проволокой и деревья отделяли наши владения от земли судьи Круквальда.

Он шел впереди, я за ним следом.

Мы нашли Шарлу запутавшейся в колючей проволоке. Каким-то образом ее здоровая задняя лапа попала в ловушку, а колючки проволоки, впившись в кожу, пустили кровь. Почти повиснув на проволоке, она пыталась поддерживать себя передними лапами, поскольку ее здоровая задняя лапа была поранена, а от второй не было толку.

– Ох, Шарла, – опустившись на корточки, проговорил я.

– С ней все в порядке? – спросил Ишмаэль.

Шарла поскуливала от боли и выглядела совершенно измученной. Невозможно было сказать, сколько времени она провела в плену проволоки. Возможно, весь день. Она подняла на меня полные боли глаза.

– Мне нужны кусачки, – сказал я Ишмаэлю. – Ты знаешь, как они выглядят?

Он покачал головой.

– Побудь с ней, а я за ними схожу.

– Я не останусь с ней.

– Я отойду всего на минуту.

– Она умрет?

– С ней все будет в порядке.

– Я не хочу с ней оставаться.

– Иши, ты нужен ей. Ты ее друг.

– Но я боюсь.

– Просто побудь с ней, и все.

– Я не знаю, что говорить.

– Иши, тебе не надо ничего говорить. Просто будь ее другом. Погладь ее. Ей, наверное, по-настоящему страшно. Ты же ее друг, разве нет?

Ишмаэль покосился на Шарлу, на потеки крови, запятнавшие ее шерсть, на то, как странно и неуклюже она висела на проволоке.

– Я отойду всего на минуту, – повторил я. – Только возьму кусачки и сразу вернусь.

– Дядя Хен, но мне страшно.

– Милый, ей тоже. И мне, но мы пройдем через это все вместе, окей?

Прежде, чем он успел выдвинуть новое возражение, я убежал. Вернувшись, я увидел, что он стоит перед ней на коленях и гладит ее.

– Она так сильно поранилась, – проговорил он испуганным голосом.

– Мы отвезем ее к ветеринару, – сказал я, осматривая ограду, чтобы понять, как перерезать проволоку и не причинить Шарле еще больших страданий.

– Она умрет, да, дядя Хен?

– Не думаю. Она немного поранилась, вот и все.

– Я не хочу, чтобы она умерла.

– Хороший мой, она не умрет.

– Правда?

– Мы отвезем ее к ветеринару.

– Но у нее идет кровь.

– Все будет хорошо.

– Почему она это сделала?

– Что ты имеешь в виду?

– Почему она сделала это с собой?

– Уверен, это вышло случайно. А теперь подержи ее голову, потому что сейчас я разрежу проволоку, и она опустится вниз. Я не хочу, чтобы она поранилась, когда упадет. Хорошо?

Ничего не ответив, он бережно взял ее голову в руки.

Одной рукой поддерживая ее, я перерезал проволоку и, опустив Шарлу вниз, положил ее на бок.

Она в тихой, изнуренной агонии заскулила.

– Иши, сходи за каким-нибудь покрывалом и положи его на сиденье пикапа. Я ее принесу. И еще захвати ключи… они на обеденном столе. Давай же, беги. Подготовь покрывало, чтобы я мог ее положить.

Он убежал.

А я как можно осторожнее взял Шарлу на руки.

Глава 67

В клинике Шелли

Шелли, многолетняя подруга Гвен, встретила нас на подъезде к их дому. Шелли была невысокой и очень худой, с длинными, завязанными в хвост кудрявыми волосами. Как и Гвен, ей было за сорок, и ее жесткая, суровая внешность без обиняков заявляла, что с человеком, который умеет кастрировать быков, лучше не связываться.

– Притормози около клиники, – сказала Шелли своим четким, деловым голосом.

Я подъехал по гравийной дорожке, огибающей их старый фермерский дом, ближе к «клинике» Шелли. Будучи местным ветеринаром, она превратила свой небольшой амбар в офис и клинику.

Ишмаэль держал голову Шарлы у себя на коленях. Сложно было сказать, кто из них претерпевает бо́льшую боль. Он был сам не свой – от страха, что причинит Шарле боль, что она скоро умрет, что какая-нибудь выбоина на дороге отправит ее прямиком к райским вратам.