Путь небес (ЛП) - Райт Крис - Страница 70

– Ты что, не видишь схему ордера?

Саньяса не пошевелился.

– Увеличь масштаб.

Торгун помедлил, а затем подключил тактические гололиты, данные по системе, диагностические ретрансляторы. «Со Гамайл» находился близко к флагману, двигаясь по опасному курсу среди маневрирующих крупных кораблей. Транспортному судну следовало быть далеко в тылу.

Затем хан увидел показатели работы двигателя. Они значительно превосходили допустимые пределы. И продолжали быстро расти. Сгорало слишком много топлива, ослабляя защитную оболочку реактора.

– Если так пойдет дальше, мы потеряем герметичность, – сказал Торгун, понимая опасность. – Заглушите его.

– Не можем, – сказал Саньяса. – Цикл зашел слишком далеко.

В пустоте вырисовывался стройный, как у охотника силуэт самого могучего корабля флота – остроносой «Бури мечей». Она тяжело поворачивала, ее громадный лэнс дрожал едва сдерживаемыми энергиями.

– Уводи нас с этого курса, – сказал Торгун, выискивая другие варианты. – Спускайся ниже.

– Если бы было можно, – твердо ответил Саньяса, – уже бы сделали.

Непреклонный воин не пошевелился. Остальные легионеры – Хольян, Инчиг, Ам – стояли рядом, даже не пробуя найти решение.

«Буря мечей» приближалась.

– Они нас не подберут, – сказал Торгун, наконец, осознав, что произошло. – Не сейчас.

– Думаю, двигатели выйдут из строя через десять минут, – сказал Саньяса. – После этого мы – легкая мишень и гарантированные покойники.

Он был прав. «Со Гамайл» находился на самоубийственном курсе, за пределами дистанции прикрытия главными орудиями. Торгун видел первые вспышки отметок вражеских кораблей и догадывался, насколько быстро его судно окажется в сфере битвы. Если раньше сагьяр мазан были приговорены к довольно бесполезной роли, то сейчас шли навстречу неотвратимому самоубийству.

– Ты же видишь, выбора нет, – сказал Саньяса, очень стараясь не выглядеть чересчур настойчивым.

Торгун еще минуту сопротивлялся, выискивая другой способ. Он терпеть не мог, когда им манипулировали, особенно подчиненные. Хан уже принял решение и отдал приказы – сагьяр мазан не будут оспаривать распоряжение Шибана. Торгун не хотел делать то, в чем его обвинили. Не во второй раз.

Он ударил кулаком по подлокотнику трона. На кону стояли жизни более сотни воинов, каждый из которых был нужен и способен убивать во имя Хана. Они тысячу раз доказывали это. По справедливости они уже искупили вину.

«Буря мечей» почти закончила поворот, после которого ее могучие двигатели заработают на полную мощность, уводя вдаль.

Торгун снова поднялся с трона, метнув в Саньясу мрачный взгляд.

– Отдай приказ. Смертным отправляться к спасательным капсулам, воинам – к отсекам шаттлов. Выполнять незамедлительно.

Тут же заработали ревуны, словно давно ожидая команды. На мостике все пришло в движение – слуги, флотские офицеры, легионеры начали быстро, но без паники направляться к постам эвакуации.

Саньяса кивнул, подтверждая приказ. Но не пошевелился, как и остальные он ждал, когда Торгун сделает первый шаг.

Командир холодно посмотрел на них, но на вопросы времени не осталось, и еще меньше на обсуждение. В замкнутом пространстве растекалось колдовство, шипя в циркулируемом воздухе, вызывая у него одновременно озноб и чувство опасности.

– Дай сигнал флагману, – сказал Торгун, наконец, – И будем надеяться, что у них осталось больше чести, чем у тебя.

Палубы сменялись одна за другой, уводя все дальше вниз.

Первыми шли воины кэшика, их светлые доспехи мерцали во тьме. Хан на ходу оглядывался, отмечая и запоминая каждую деталь, выделяя точки, представляющие опасность и дающие преимущество.

Отфильтрованный долгое время неработающими машинами воздух вызывал неприятные ощущения. Время от времени примарх чувствовал запах сухой крови.

Воины уже прошли запятнанные кровью помещения. Тел не было, только длинные темно-коричневые полосы на металле. В нескольких местах наткнулись на оставленные карабинами отметины и пустые магазины, но само оружие отсутствовало. Несколькими уровнями ниже исчезли даже эти следы. Пустые помещения были полностью лишены признаков жизни, здесь обитали только бесконечная тьма, холод и тихий скрип громадной конструкции станции.

Хан вошел в длинный зал и обвел его взглядом. Системы шлема добавили освещения там, где не справлялись фонари. Во тьму уходили ряды отполированных колонн, сверкая от прикосновения лучей. Вдоль стен тянулись многометровые железные шкафы, забитые свитками и книгами в кожаных переплетах. В центре помещения находилась модель небесной сферы из тяжелого металла, покосившаяся на сломанной оси. Ее кольца и диски были покрыты алгебраическими письменами, а позиции планетных систем отмечались драгоценными камнями.

Под столбами стояли очень длинные столы. На некоторых лежали раскрошившиеся обрывки пергаментных карт. Хан подошел к одному из столов, чтобы выровнять карту, и та рассыпалась по местам сгибов.

– Таких комнат много, – сказал присоединившийся к примарху Намаи.

Хан посмотрел на карты. Ничего похожего на ближайшую из них ему еще не приходилось видеть. На ней многочисленные вихри и воронки подпитывали и перетекали друг в друга. Крошечными буквами на высоком готике были нанесены разнообразные наименования: Стратум Этерис, Стратум Профундис, Виам Седис, Окулярис Малефика.

– Варп-трассы, – сказал Хан. – Ойкумен видел это?

– Он говорит, что они сходны с теми, что на Эревайле. Он пошел дальше.

– Есугэй с ним?

– И его охрана.

Хан кивнул. Он выпустил пергамент и продолжил путь.

– Картографы, – сказал примарх. – Ты знаешь, как они называют моего Отца? Картомант. Он был всем и для всех.

Намаи молча шел рядом с повелителем. Как и Цинь Са, он был невозмутимым человеком.

Воины добрались до конца зала. Он заканчивался колоннадой тонких и невероятно высоких колонн. За ней находился балкон, нависающий над глубокой шахтой. Ее ширина превышала двадцать метров, а дно терялось в тенях. Вниз по ближайшей стене зигзагами спускалась лестница. С противоположной стороны железную стену покрывала масса переплетающихся труб и кабелей.

Хан остановился на балконе. Когда он заглянул за край, у него защемило сердце от узнавания.

– Я видел это раньше, – сказал он.

Внизу по лестнице спускалось отделение Белых Шрамов, сопровождаемое мягким светом люменов. В пустоте разносилось эхо шагов, постепенно затухающих по мере спуска легионеров.